1000 не одна ложь

Отшвырнул в сторону с такой силой, что я ударилась о стену и замерла в ожидании того, как он подойдет ближе ко мне тяжелой поступью и склонится надо мной, привлекая к себе за затылок. Таким я его никогда не знала…

— Я привел тебя в свою семью. Посадил за свой стол и разделил с тобой постель, представив своей будущей женой. Ты опозорила меня, мою семью, моего отца. Ты выставила нас… тупыми ублюдками.

— А почему тебя не было… где ты был все это время? Если остался в живых, почему так долго не приходил? Почему заставил поверить в свою смерть?

Сорвалась на крик, вцепилась сильнее в его плечи.

— Учился заново ходить, есть, разговаривать… в то время как ты трахалась с моим другом и братом, сбежав к себе домой. Ты… вышла за него замуж. Отдала ему все то, что обещала мне. Родила ему ребенка… когда он покрывал твое тело, ты думала обо мне? А? Настя. Ты думала, вспоминала обо мне, когда стонала под ним? Я снился тебе по ночам?

— Снился. Каждую ночь снился. Я видела тебя во сне и наяву. И никто… никто кроме тебя не прикасался ко мне… Я была верна тебе, пока ты… пока ты…

Он ведь молчал все это время и где-то был. Он жил без меня и не думал сказать мне об этом. Мне казалось, я сейчас заору, мне казалось, что я вся превратилась в пульсирующую боль. Он все эти годы был жив и наблюдал за мной. Я оплакивала его, сходила с ума и рвала на себе волосы, а он просто жил дальше и строил планы мести.

— Ты… ты мог найти меня и забрать. Ты мог вернуться ко мне, но не сделал этого. Почему ты бросил меня?

И снова оглушительный хохот.

— Это смешнее тупых анекдотов Шамаля… это настолько смешно, что я даже не сверну тебе за это голову. Кого бросил? Замужнюю сучку? Кого я бросил? Шалаву, которая мечтала уехать к себе на родину и жила на деньги Рифата? Я тебя не бросил, ты стала мне омерзительна. Я просто не думал о тебе. Я думал о мести. О том, как найду тебя и заставлю рыдать кровью за твое предательство. Какая ирония. Ничто не спасло тебя от меня. Ты все равно вещь. Моя рабыня. Ты попрощаешься со своими детьми и поедешь со мной. Добровольно. Ясно?

— Где ты держал моих детей и маму? Ты… ты мучил и пытал их? Ты… посмел это сделать?

Усмехнулся с какой-то невыносимой горечью.

— А говорила, что любишь… разве можно любить монстра, каковым ты всегда меня считала? Еще одна ложь… как только черви не жрут твой язык.

— Что ты с ними сделаешь?

— Оооо, ты ведь наверняка сама красочно нарисуешь для себя все, что я сделаю с Аминой, твоей дочерью и матерью. И ты знаешь… все это будет правдой. Поэтому заткнись и слушайся меня. Тогда ни с кем и ничего не случится. Сейчас тебе отдадут твой сотовый, и ты скажешь все так, как я тебя научил.

Он направился к двери, а я не выдержала и схватила его за рукав пиджака.

— Аднан. Подожди. Почему? Почему ты поверил только в это… почему поверил не во что-то хорошее… почему не подумал о том, что Рифат это сделал, чтоб защитить меня… а я никогда не изменила бы тебе ни с кем. Вспомни наши ночи после моего выздоровления. Вспомни, как нам было хорошо вместе и как я любила тебя.

Резко обернулся ко мне и привлек к себе за затылок.

— Вспомни… я уже не хотела уезжать. Я была с тобой. Ждала тебя… встречала, тосковала по тебе. Почему ты называешь меня Настя? Ты ведь дал мне другое имя, и я приняла его. Поверь мне… не кому-то, а мне.

— Прошли те времена, когда я кому-то верил. Теперь я верю своим глазам и ушам. Я все видел… мне никто не говорил. Зачем? Если я… стоял там у подъезда и видел, как ты… как последняя течная сука, тащишь его за руку в дом. Так он защищал тебя? Трахая? Ты мне противна… ты мне омерзительна настолько, что при мысли о тебе у меня сводит скулы. Мне хочется применить к тебе самое жуткое насилие и причинить боль… и я причиню… я причиню тебе такую боль, что ты будешь рыдать кровью… И ты больше не Альшита. Ты моя сука Настя.

Оттолкнул от себя и вышел из номера, а я медленно сползла на пол, захлебываясь слезами и понимая, что меня спасет только чудо… только невероятное, особенное чудо… Если Аднан сделает анализ… у меня еще будет шанс выжить.

Поднялась вдруг и бросилась за ним, еще не понимая, зачем бегу и о чем хочу попросить… но сердце знало. Вцепилась в рукав его черного пиджака.

— Дай мне попрощаться не по телефону, дай мне их обнять.

Посмотрел на меня презрительным взглядом несколько секунд, словно раздумывая.

— Я ведь уеду с тобой. Уеду не на один день. И я не знаю, что будет… Не знаю, понимаешь? Позволь мне увидеть их.

— Вернись в номер. За тобой придут.

И развернулся, чтобы уйти, но я опять бросилась следом.

— Так ты позволишь?

— Я сказал — в номер.

Я вернулась обратно и закрыла за собой дверь. Сползла по стене и села на пол, обхватывая свои колени ладонями и глядя перед собой невидящим взглядом. Мне было страшно. Я уже знала, что можно ожидать от Аднана… и я поняла, в чем он меня подозревает. Никто не сжалится надо мной. Моя смерть — это вопрос времени. Часы на стене тикали нескончаемым движением необратимости. Словно отщелкивали секунды до моего полного падения в бездну. И мне казалось это время бесконечным.

У меня затекли руки и ноги, когда наконец-то послышались шаги за дверью. Наивно предполагала, что вернулся Аднан, но пришел уже не он, а двое мужчин в таких же черных костюмах с совершенно лысыми головами. Один из них заговорил со мной.

— Нам приказано отвезти вас туда, куда вы просили.

У меня дико забилось сердце, и я не поверила своим ушам. Но мужчина не проявлял ни одной эмоции.

— Нам так же приказано стрелять на поражение при любом вашем неверном движении. У вас будет ровно пять минут. Через пять минут может случиться непоправимое. Вы выйдете из машины, сделаете то, что хотели, и вернетесь в машину. Вам ясно?

Я коротко кивнула… конечно, мне все было ясно. Ясно, что эти ублюдки будут держать на мушке моих детей и мою мать, пока я буду с ними прощаться.

— Идите за мной.

Кивнул мне, и я без промедления пошла за ними по длинному гостиничному коридору. Я все еще не верила, что все это происходит на самом деле и мне не снится весь этот кошмар снова. Не видится сквозь марево дурмана.

Пока ехали в машине с тонированными стеклами, я все еще вспоминала каждое сказанное Аднаном слово. И не верила, что он на самом деле говорил мне все это. Не верила, что я для него настолько жалкая и низкая тварь. Автомобиль свернул к парку развлечений, и я вначале не поняла, что мы здесь делаем. Не поняла, потому что ожидала увидеть маму и детей совсем в другом месте… На какие-то мгновения мною овладело странное чувство радости… я не верила сама себе. Их ведь никуда не увезли и нигде не заперли. Вот они — моя мама, Буся у нее на руках и улыбающаяся Амина с сахарной ватой в руке. Они улыбаются, Буся подпрыгивает и тянется за шариком, моя мама с трудом удерживает эту егозу. И они явно не напуганы. Я сделала несколько шагов к ним, а потом побежала, как ненормальная, схватила дочь из рук матери, прижала к себе, обцеловывая ее личико, прижимая к себе Амину второй рукой и пока стараясь не смотреть на маму.


— Настя, дочка, ну ты меня и напугала. Я уже несколько часов тебя жду. Сообщение от тебя получила — срочно приехать сюда. Мы и помчались. Потом ты второе написала — веселиться и ждать тебя. Я перезваниваю — ты не отвечаешь. Что за шутки такие?

Значит, вот как все было. Никто моих детей в подвале не держал и не похищал. Аднан слишком хорошо меня изучил. Он даже не утруждал себя. Ему не надо было похищать детей… ему всего лишь надо было заставить меня в это поверить. Я бросила взгляд на часы.

— Мне надо уехать.

— Опять? Твоя работа?

— Нет, мама. Мне надо уехать в Каир.

— Когда?

Мама, инстинктивно потянула шарф на Амине, поправила ей шапку.

— Сейчас.

— В смысле, сейчас?

— Мне надо уехать. Срочно. У… у Рифата неприятности, и нам надо вылететь немедленно.

Господи. Оказывается, я умею грязно и мерзко лгать, умею изворачиваться так же, как родственницы Аднана.

— Что случилось? Что-то страшное?

— Нееет. Не страшное, но надо обязательно уехать.

— Надолго?

— Я не знаю.

— Мне все это не нравится. Почему Рифат не с тобой? Он остался в машине?

— Мам, давай без истерики. Мне и так плохо от всех неприятных известий, и мне и так не хочется никуда ехать. Я прошу тебя… просто присмотри за детьми.

Снова на часы.

— У меня пару минут… скоро самолет.

Буся ударила меня по обеим щекам ладошками одновременно.

— Не уходить… маам, не уходить.

Я почувствовала, как слезы подступают к горлу. Только не сейчас и не при маме.

— Ты нас бросаешь, дочка? Бросаешь на меня детей и… и вот так уедешь?

— Я… я оставлю тебе карточку, там много денег, вам хватит.

— Какие деньги? Разве я сейчас о деньгах. Посмотри на меня. Я вижу… вижу, что это не на пару дней. По глазам твоим вижу. Неужели прав был отец, ты отвратительная дочь и кукушка-мать?

— У меня, — сделала вдох, чтобы не задохнуться от боли, — у меня нет выбора. Я должна ехать с Рифатом. Прости… прости меня, мама.

Повернулась к Амине, и пока Буся беспрестанно повторяла "мама", я обняла вторую девочку, и та робко прижалась ко мне. А я гладила ее по голове и не понимала, кого утешаю на самом деле. Чувствуя, как постепенно боль обуяла меня всю, окутала и сжимает тисками. Что будет с нами? С ними?

Аднан не пощадит никого, если я ослушаюсь. Я могла бояться каких угодно монстров и маньяков-похитителей, но его я боялась сейчас намного сильнее. Потому что я вспомнила, кто он и на что способен.

— Ты боишься, да? — спросила Амина на арабском, сжимая мою руку. — Что-то случилось? Не уезжай. Давай уйдем домой прямо сейчас. Тебе не надо никуда ехать…

— Надо, милая. Мне очень надо. Ты присмотри за мамой и за Бусей. Ты большая уже и сильная. Тот номер телефона, что я давала, он у тебя?

Она кивнула.

— Вот и славно. Если что, звони туда, они помогут.

— А ты? Ты не будешь нам звонить? Не будешь с нами на связи?

Я отрицательно качнула головой.

— Не знаю.

— Не уезжай… мне страшно. Мне очень страшно.

— Не бойся, моя маленькая. Все будет хорошо.