Годы испытаний
Однако наши войска опередили их и с ходу завязали бой в немецком пограничном городе Гросс-Вартенберг.
Спешно подброшенные полки и батальоны противника были разгромлены и покатились назад — к Одеру.
По асфальтированным дорогам шли бесконечные колонны советских войск. Неутомимые связисты торопливо подвешивали провода, цепляя их за ветки придорожных деревьев, за сохранившиеся столбы.
Улицы городов и деревень были пустынны. Запуганное гитлеровской пропагандой население в панике бежало на запад. Бежало настолько торопливо, что кое-где в домах еще горел невыключенный электрический свет и работали радиоприемники. Во дворах стояли повозки, нагруженные имуществом. В хлевах мычали оставленные коровы. На улицах валялись оброненные при бегстве чемоданы.
Немецкие деревни, как и дома, похожи друг на друга. Когда приходилось беседовать с солдатами об этом, разговор всегда заканчивался фразой: «В нашей Орловской области куда лучше».
Немецкий лес нашим солдатам тоже не приглянулся. Там все чрезвычайно прилизано, а деревья даже пронумерованы. И почти везде — одна сосна. Редко встречается милая сердцу русского человека березка.
Через некоторое время мы взяли Трахтенберг — один из тех городов, которые фашисты воспевали как неприступные города-стражи.
25 января подошли к берегам Одера. О неприступности рубежа на этой реке гитлеровцы тоже очень много кричали. И действительно, как потом оказалось, там были подготовлены прочные оборонительные сооружения. Именно в этом месте проходила укрепленная линия, названная врагом «Восточный вал».
Еще до войны на западном берегу Одера немцы соорудили долговременные огневые точки из бетона и стали. На каждый километр фронта приходилось по четыре — пять капониров и полукапониров. Из них простреливались дву- и трехслойным огнем вся поверхность реки и ее восточный берег.
Ширина Одера местами достигала пятисот метров. Течение там быстрое. У города Штейнау река не замерзала, только у берегов образовывалась тонкая полоска льда. Но местами все же намерзали непрочные торосистые поля, связывавшие оба берега.
И. С. Конев собрал нас — старших командиров — на восточном берегу Одера и поставил задачу. В тот же день я начал подготовительную работу со своими подчиненными. Правда, эта работа не отличалась той методичностью, с какой готовилась операция на сандомирском плацдарме. Надо было спешно провести перегруппировку и немедленно продолжать наше движение вперед.
В тесном взаимодействии с танкистами товарища Лелюшенко мы форсировали реку Одер севернее и южнее Штейнау.
На северном участке действовали гвардейцы полковника Волковича, переправлявшиеся на бревнах, досках, лодках и паромах. На южном участке гвардейцы полковника Иванова переправлялись через реку по непрочным ледяным дорожкам, усиленным настилом из досок.
Ветераны Отечественной войны, участники форсирования Днепра, Сана и Вислы, солдаты Форин и Кобелецкий, маневрируя среди льдин на утлой лодке, первыми достигли противоположного берега.
Батальон капитана Полищука подошел к реке вечером. Демонстрацией ложной переправы командир отвлек силы противника от намеченного им действительного места переправы и под покровом ночи незаметно перебросил роты через реку.
Большую помощь батальону оказала батарея, которой командовал старший лейтенант Пешков. Под сильным огнем противника артиллеристы по непрочному льду, часто проваливаясь в холодную воду, перетащили орудия и боеприпасы через реку на руках.
В первом же бою за Одером батарея сожгла пять вражеских бронетранспортеров и уничтожила несколько пулеметов с их расчетами.
Много потрудились саперы. Саперная рота капитана Курочкина подошла к реке вместе с передовыми подразделениями. В вечерних сумерках она приступила к наводке временного штурмового моста, по которому уже через два часа прошли первые стрелки, бронебойщики, пулеметчики. Работая под бомбежкой, под непрерывным обстрелом врага, в ледяной воде, без сна и отдыха, саперы прекрасно выполнили свой долг и своевременно навели переправы.
Плацдарм за Одером укреплялся и расширялся. Но противник держался еще в крепостном городе Штейнау.
Железнодорожный и шоссейный мосты через Одер у Штейнау немцы взорвали, и проникнуть с востока в город оказалось невозможно, а на южной и юго-западной окраинах его находились сильные укрепления. Там было свыше шестидесяти дотов. Часть их располагалась прямо на улицах города и на территории завода. Во многих зданиях были огневые точки.
Гарнизон имел в своем распоряжении тридцать танков и самоходных орудий, семнадцать бронетранспортеров. Незадолго до подхода наших частей сюда прибыла дрезденская унтер-офицерская школа.
Н. П. Пухов среди колхозников-земляков.
Штейнау пришлось брать штурмом. Противник оборонялся отчаянно. Советские штурмовые группы, усиленные танками и артиллерией, очищали дом за домом.
К вечеру 31 января в городе оставался только один сильный очаг сопротивления — в районе старинного монастыря. Здесь за двухметровыми стенами и в подвальных помещениях засели остатки вражеского гарнизона. Пришлось под главное здание монастыря заложить целую грузовую машину взрывчатки. В дыму взрыва мелькнул наконец белый флаг — знак полной капитуляции.
В подвале монастыря мы увидели сотни раненых. А всего в боях за Штейнау противник потерял около двух с половиной тысяч человек убитыми и ранеными да шестьсот человек пленными.
Так пала одна из сильных немецких крепостей на Одере.
Стремясь сорвать нашу переправу через Одер, гитлеровцы спустили воду из одного водохранилища в его верховьях. Река вздулась, начался ледоход. Льдины сносили наведенные нами мосты, выворачивали сваи, ломали устои. Но все это саперы быстро восстанавливали снова.
Войска, закрепившиеся на плацдарме, не раз подвергались ожесточенным контратакам противника, который старался во что бы то ни стало сбросить нас в реку. Тут действовали танковая дивизия «Герман Геринг», моторизованная дивизия «Бранденбург» и несколько других соединений и боевых групп врага.
Но наши войска держались мужественно. День и ночь горели вражеские танки. Быстро таяли резервы противника. Завоеванный за Одером плацдарм был удержан и расширен.
А севернее нас в эти же дни вышли на Одер и форсировали его войска 1-го Белорусского фронта. Восточный вал рухнул и там. Советские воины повсюду преодолели Одер, названный гитлеровцами «рекой судьбы Германии».
За успешные наступательные действия с сандомирского плацдарма и завоевание плацдарма на Одере многие части и соединения 13-й армии, а также отдельные солдаты, сержанты, офицеры и генералы вновь получили высокие награды.
Тут не могу не сказать, что предоставленное командирам соединений и частей право награждать подчиненных орденами и медалями от имени Президиума Верховного Совета СССР имело большую практическую целесообразность. Воспитательное значение награды, выданной в бою немедленно по совершении подвига, возрастает во много раз. Наши командиры отлично понимали это и предоставленное им право награждения подчиненных использовали разумно и справедливо.
Очень скоро плацдарм на Одере стал исходным для последующих наступательных действий, которые закончились нашим выходом на реку Нейсе.
Разгорелась непрерывная цепь боев за овладение городами Примкенау, Шпроттау, Заган, Форст.
Вне населенных пунктов приходилось действовать в лесистой местности, двигаться по узким дорогам. Гитлеровцы часто устраивали здесь завалы, оставляли засады. На обочинах дорог наших танкистов обычно поджидали вражеские фаустпатронщики.
Сильное сопротивление противник оказал на рубежах рек Бобер и Чарна. С городом Бенау на реке Бобер пришлось возиться около трех суток.
За Одером значительная часть населения оставалась на местах. Здесь же мы увидели встречный поток немцев, бежавших с территории, занятой нами ранее. Теперь они возвращались назад, везя свой скарб на ручных тележках.
