Давай никому не скажем (СИ)

— Важнее, чем я? — голову на бок склонила, и в глаза смотрит, напрашивается.
— Представь себе.
Красивая, зараза. Может, произошло чудо, и она за лето ума набралась?
— Пойдём в класс, урок скоро, — нахмурив брови буркнула Боярова Ника.
Я сразу её и не заметил. Актриса печального образа. Вечно стоит, глаза выпучит, и смотрит так пристально. Так и хочется сказать: ну улыбнись ты, Боярова, блин. Что ты вечно кислая ходишь? Вроде не страшная, всё при ней, но как нацепит тряпки свои безразмерные и грузится, грузится… Застрелиться хочется рядом с ней.
Может, стесняется, и поэтому дикая?
Семейная ситуация у неё не очень, девчонки посмеиваются, дружить с ней особо никто не хочет. Мать её санитаркой в местной ЦРБ работает, и частенько прикладывается к бутылке. Не опустившаяся алкашка, под забором не валяется, но, говорят, даже на работу гашёная приходит. Отца нет, смылся много лет назад. Живут бедно, с копейки на копейку. Что там санитарки получают — смех, да и только. Странно, что Минаева её в свою свиту приняла, она ж только крутых в подружки выбирает, и пострашнее себя, чтоб выгодно на их фоне выделяться.
В кармане ожил видавшей виды многострадальный пейджер. Короткое сообщение с треснутого экрана гласило: «Вечером у Беса, не забудь. Демьян»
— Набиев, ну ты идёшь или как? — прощебетала Полина.
— Позже подойду. Иди пока.
— Ну как знаешь, — манерно развернувшись Полина взяла свою подружайку Лосеву под руку, и девчонки стайкой почесали в здание. Боярова одарила меня тяжёлым взглядом и поплелась следом за одногруппницами.
Странная она какая-то.
Зайдя за разросшийся старый тополь, выбил из пачки «Бонда» сигарету. Пять минут в запасе есть, покурить успею. Главное, чтобы Курага не заметила — вони снова будет! Ужасно раздражало, что она с нами как с детьми: то нельзя, до этого не доросли. Будто нам дома морали не хватает.
Пейджер вновь тонко запиликал.
«В восемь».
Снова Демьян, достал уже, если честно. Вечером же звонил, договорились. Зачем сто раз напоминать одно и то же?
— Слышь, Буйный, у меня к тебе дело важное есть, — пробубнил вчера Демьян в трубку, тяжело выдыхая, будто преодолевая кросс. — Помощь твоя нужна.
— Чего опять?
Замучил он своими «важными делами». После последнего раза, когда он вот так же просил помощи, у меня были большие неприятности.
— Да хахаль бывший Леркин пургу гонит. Прикинь, прикоптил к ней домой утром. Подвезу тебя до строяка, говорит. Тачку ему отец бэушную купил, вот он и пошёл сразу себе очки набивать, думает, Лерка купится на его потрёпанную «Девятку».
— Ну а Лерка что? Купилась?
— Да блин, она сказала, что просто на пару опаздывала… — промямлил Демьян.
Купилась. Ещё бы. Мне даже смешно стало.
— Ну всё понятно. А от меня что требуется? Если опять втащить кому — извини, это не ко мне. Я у отца на испытательном сроке. Он и так в прошлый раз меня еле отмазал.
— Не, не втащить. Давай завтра встретимся у Беса на хате, всё расскажу. Идёт?
Нехотя согласился. Достал уже со своей Лерой и оравой её мужиков. Ощущение, что она не Демьяна, а моя девушка, — постоянно за неё впрягаюсь.
В прошлом месяце там ухажёр какой-то у неё нарисовался, цветы носил, так Демьян ему стрелку забил, и нас с Горшковым как группу поддержки позвал. Я честно думал без рук объяснить, что на чужой каравай слюни не пускают, но тот первый начал петушиться и размахивать тощими кулаками.
В итоге отметелили этого казанова мы со Стасом, а Демьян только рядом прыгал и матерился.
Как потом выяснилось, хрен этот из интеллигентов оказался: поднявшись из грязной лужи молча убежал, а на следующий день побои снял и заяву в ментовку накатал. Я хотел по-тихому всё уладить, даже денег предложил. Ведь и не бил его толком, так, пару лещей, не больше, но индивид попался упёртый: кричал, что за содеянное мы теперь должны быть наказаны по всей строгости закона.
Когда отцу из ментовки позвонили, того чуть удар не стукнул. Это же скандал! Студент-сын заместителя главы администрации избил первокурсника. Ещё и инвалида по зрению, как оказалось. Ну да, он в окулярах был, но кто ж знал, что инвалид?
Тогда батя на меня всех собак спустил, но помог, утряс как-то через знакомых — благо их у него половина города. Очкарику быстро и фейс подправили, и операцию по замене хрусталика без очереди сразу организовали. Только всё забываться стало, и вот опять двадцать пять — теперь бывший какой-то у Леры на горизонте объявился. Демьян как маленький, честное слово, старше всех в компании, пора бы самому научиться проблемы перетирать.
Выкинул окурок на асфальт и, увидев яростный взгляд тёти Тони — дворничихи, поднял, и аккуратно опустил в урну. Любой труд надо уважать.
Забежал в обшарпанное здание, пары уже начались, коридоры опустели. Слегка пахло свежей краской, на подоконниках красовались липкие отпечатки пальцев. Пару стёкол прихвачены изолентой: порыв ветра — полетит вся эта конструкция к чертям собачьим какому-нибудь на голову. Давно уже пора новые окна поставить, и вообще ремонт нормальный сделать, да администрация что-то жмётся средства выделить. Курага отца моего пыталась подбить на это дело, чтоб устроил всё как надо, и он вроде даже как обещал помочь.
Из-за отца ко мне в колледже особое отношение, что с одной стороны хорошо — закрывают глаза на косяки, и вроде как не совсем хорошо в то же время. Не хотелось, чтобы все думали, что мои отметки — батиных рук дело. У меня и без его помощи оценки нормальные, хотя я и не учу ничего толком. Как-то само собой выходит, там запомнил, там списал — зачёт есть.
Шагая как можно тише миновал учительскую. Не дай-то Бог директриса, — которую все студенты за глаза называли Курагой, — засечёт, что кто-то по коридору во время пар ходит. Проблем не оберёшься.
Она вроде тётка с виду мелкая, спокойная — голос в жизни ни на кого ни разу не повысила, а все в шараге её боятся как огня. По струнке ходят, говорят полушепотом. Даже Круглов на что безбашенный, и то варежку при ней закрывает, не желая связываться с "Гитлером в юбке".
Поднимаюсь на третий — Долгополова навстречу по лестнице мчится, чуть с ног не сбила.
— Ты куда это?
— Пошел в ж*пу.
И ускакала.
Приплыли. Нет, то, что у Долгополовой пуля в голове — это всем давно известно, но сейчас-то я ей слова плохого не сказал, чёлку её дебильную не высмеивал.
Подошёл к кабинету английского, слышу — ржут. Нет преподши что ли в аудитории, должна же была сегодня новая прийти…
Открыл дверь, и даже поначалу решил, что ошибся кабинетом: стоит девчонка, глазищи огромные, напуганные, красивая такая. Даже Минаева рядом не валялась.
Стоит и мнётся, ладошки в кулачки сжимает, дрожит даже как будто. Кто такая? Новенькая, что ли…
— Можно войти? Плиз.
Все заржали ещё громче. Девчонка журнал взяла и допрос устроила. Оба-на! Она и есть новая англичанка, что ли? Нет, говорили, что молодая какая-то пришла, но чтоб настолько… А ещё не сказали, что такая красотка.
И вот как теперь о спряжениях и произношении думать, когда перед глазами столь очаровательное создание?
Минаева напротив шепчет что-то, глазки строит, а я сижу, и на училку смотрю. А она вроде как будто даже засмущалась немного. Глаза опускает, и тут же мельком снова посмотрит. Хмурится, всеми силами пытаясь делать вид, что всё под контролем.
Даже азарт захватил, сижу уже специально глазею, насколько её хватит. Даже настроение сразу поднялось.
Глянул, Горшок тоже сидит и плотоядно лыбится, да и остальные сразу перья распушили, показывая, кто на что горазд.
Неожиданно до этого скучные пары английского заиграли вдруг новыми яркими красками. Кажется, учебный год обещает быть интересным.
Часть 4. Яна
Яна
Никогда я так не ждала звонка с пары, как сегодня!
Эта группа АС-01 меня просто вымотала! Шум, гам, шуточки эти, несмолкающие разговоры…