Силой и властью (СИ)

- Не бойся, ничего плохого не случится. Я все время буду с тобой, - подтвердил даахи и встал за спиной Адалана.
- Ну что, готов?
- Готов... - прошептал Адалан.
Не разворачивая пергамент, Жадиталь вытряхнула ему на ладонь прозрачный, как слеза, кристалл и своей рукой сжала его пальцы. Потом отпустила и отошла.
Ох, как же был холоден этот кристалл! Он мгновенно проморозил ладонь до костей. Пальцы задеревенели, руку зажгло и одновременно начало ломить от боли, а когда Адалан зажмурился, напрягая все силы, чтобы не разжать кулак и не выбросить кристалл подальше, из-под ресниц брызнули слезы.
И тут пришла песня, светлая, зовущая, как полет птицы. Руки хааши легко, почти невесомо легли на голову Адалана - и словно крылья за спиной развернулись... острые крылья чайки: нестись над волной, взрезая ветер, взмывать ввысь, падать к самой воде и лететь дальше, дальше, от боли, от страха. Только серое небо, серое море и бесконечно-туманная даль.
Адалан уже начал забывать, где он, когда сквозь туман услышал магистра Жадиталь:
- Он держит, учитель. Посмотрите - он держит!.. истинный маг...
- А теперь красный, девочка.
Хриплый стариковский голос разогнал остатки морока. Адалан открыл глаза и вдруг отчетливо увидел собравшихся вокруг, весь совет сразу, всех сидящих на скамьях и стоящих вдоль стен мужчин и женщин, которые неотрывно смотрели на него. И Рахуна, стиснувшего от боли зубы, и угрюмого Фасхила, смотрящего в пол, и древнего Шахула, которого видел всего однажды, а теперь почему-то сразу узнал. И величественного старика, который чем-то - не то россыпью светлых кудрей, среди которых еще золотились нетронутые сединой пряди, не то правильными чертами гладко выбритого лица, не то маской холодной уверенности, - напомнил хозяина Орса. Он восседал в обитом лиловым бархатом кресле, в окружении двух таких же старцев: мужчины, совершенно лысого, с лицом темным и сморщенным, как вяленая груша, и редкой рыжей бородой; и женщины, не по годам горделивой и осанистой, голову которой венчала корона из тугих кос. За ее спиной, скрестив на груди руки, криво улыбался смотритель Датрис. Старик в кресле, явно самый главный на этом собрании, нахмурился и повторил приказ:
- Красный, Таль!
Жадиталь виновато вздохнула и вынула второй сверток.
- Дай другую ладошку, малыш. Надо потерпеть еще.
Красный кристалл выскользнул из кожаной обертки и упал в левую ладонь Адалана. Пламя охватило руку! Сначала загорелась кисть, потом предплечье, и вот уже вся левая сторона тела пылает жаром всетворящего огня.
Адалан сжал пальцы и закричал.
И тут же почувствовал тяжесть рук даахи на темени.
- Тихо, Лаан-ши, иди ко мне. Победить боль просто - пройди насквозь. Слушай...
Песня зазвучала с новой силой, накрыла волной, еще, захлестнула, поволокла... и вдруг растворилась, исчезла. А он остался один, сгорая в пламени, вмерзая в лед.
Пройти. Пройти насквозь. Мысленно Алалан шагнул вперед, еще... а потом побежал.
Что-то изменилось, все вокруг всколыхнулось, дрогнуло, и новая песня, призывная, звонкая, родилась там, за пределом боли. Песня Рахуна Белокрылого.
- Я здесь, я удержу тебя, сын.
Адалан бежал к нему на зов, бежал, пока земля не ушла из-под ног, и он не рухнул во мрак. Хотел уцепиться за песню, но не удержался, соскользнул и падал, падал... вдруг осознав, что боль уже исчезла.
А мрак сомкнулся и стал полным.
4
Конец осени года 632 от потрясения тверди (двадцатый год Конфедерации), Серый замок ордена Согласия, Тирон.
Мальчишка замер на середине зала, изображая не то добрый знак хранителя, не то рабский поклон - растерялся. Дайран разглядывал его со смешанным чувством приязни, стариковской ностальгической зависти и жгучего стыда. Он испытывал огненного мага второй раз в жизни, и, несмотря на то, что с тех пор минуло более пятнадцати лет, все еще помнил, как тогдашний испытуемый, погружаясь в ледяной сон, неосознанно сдвинул время, и они со Змееглазым чуть не опоздали. Юный маг пролежал в беспамятстве два дня, прежде чем стал его учеником. Ари Дон, Армин из Мьярны, мастер порталов и тайных знаний, сейчас тоже был здесь. Дайран оглянулся на молодого магистра: тот стоял у окна, как всегда в одиночестве, как всегда спокоен и отстранен - разве что хранителю по силам разгадать его душу. Армин прилежно учился, каждый день радовал новыми успехами, но так и не открылся полностью - доброй дружбы, как с Жадиталь, между ними не вышло.
Адалан для своих девяти лет был мал и хрупок, однако, вряд ли изнежен: золотистые кудри на макушке выгорели почти до белизны, а щеки и руки, привыкшие к палящим лучам горного солнца, напротив, потемнели до бронзового оттенка. Небесно-синие орбинские глаза на загорелой физиономии казались еще ярче и заметнее. Нет, мальчишка не выглядел ни слабым, ни болезненным, зато явно был диковат: все попытки казаться вежливым делали его еще более нелепым.
- По-моему, этот ребенок слишком скромен, - проворчала сидевшая справа Майяла. - Сколько лет живу, а скромных и робких орбинитов не встречала. Рабское воспитание против нашей природы, согласись, Дайран. Неволя, тем более в столь нежном возрасте, калечит бесповоротно. Освободить его было, конечно, благородно, но вряд ли умно...
- Вот уж чего в нем точно ни на маковое зерно - так это скромности, - усмехнулся Датрис, - я бы поставил на спесь, дайте только срок.
- Робость, спесь, рабское воспитание... - Сайломар огладил жиденькую бороденку, - какая разница? Совладает сопляк с огнем или нет, вот что важно.
Рахун неприязненно глянул на соседей, но промолчал. Хорошо, молодец Белокрылый, подумал Дайран. Спорить бесполезно: ясное дело, старикам малыш не нравится - слишком хлопотно, слишком ответственно. Если в замке появится еще один истинный маг из первородных, многое может измениться, а старики не любят перемен. Он сам, если быть честным, предпочел бы обойтись без этого. Но мальчик уже здесь, значит, хочется того или нет, а как-то решать его судьбу придется.
Между тем Жадиталь подошла к Адалану и заговорила. Таль молодец, умеет расположить к себе, завоевать доверие, вот и этот малыш тоже ответил, улыбнулся даже. И вечный лед взял, не раздумывая, - так игрушку у друга берут.
- Не бросил, надо же! - Датрис все так же усмехался, только взгляд похолодел, стал более пристальным и внимательным, - Не бросил, не свалился, и хааши вроде спокоен. Сила у мальчишки точно есть.
- Да, - подтвердил Сайломар, - сила есть, Тирон разворотить хватит.
Дайран не спускал глаз с Адалана: малыш побледнел, напрягся до звона, но кулак не разжимал. Сначала из-под зажмуренных век по щекам текли слезы, но потом лицо расслабилось, посветлело.
- Он держит, учитель! - радостно воскликнула Жадиталь, - посмотрите: держит спокойно, как и должен истинный маг.
В самом деле, держит. Теперь уже и не выпустит - притерпелся и, как бы это ни было сложно, нашел точку равновесия. Сырой, необученный ничему ребенок, опираясь только на песню, не стал пытаться растопить вечный лед, а сумел-таки остудить тело. Осталось понять, как устойчиво это равновесие, бросить на весы еще один груз, неугасимое пламя.
- Хочешь пытать еще и огнем? - Майяла словно мысли его прочла.
- Думаешь, зря?
- Нет, думаю, необходимо. Хотя не уверена, что мне понравится то, что увижу.
Дайран кивнул Майяле и дал знак Жадиталь продолжать испытания.
Любимая ученица хмурилась и злилась. Боль ребенка ей не по душе. Можно подумать, ему нравилось. Но об этом мальчике и он сам, и магистры ордена должны узнать все. На испытании никто не ждет от новичка чудес, важно лишь увидеть, как долго он выдержит. В любом случае Хасрат за ним присматривает, если что случится - остановит испытания и не допустит беды. Так что если малыш не справится - это ничего. Он, Дайран Могучий, еще тут - он-то точно совладает с бездной и пламенем, которые сам загнал в кристаллическую клетку.
Но если одолеет... Нет, об этом и мечтать не стоит.