Завещание (ЛП)

— Эта работа не была бы запланирована, когда речь шла о смерти твоей бабушки.
Это, как я обнаружила с глубоким, несколько раздражающим удивлением, казалось, стало темой для мужчин в моей жизни. Мужчин, добавлю я, которые я даже и не знала, что были в моей жизни.
— Тебе нужна компания? — спросил он.
— Я в порядке, — заверила я его.
— Ты уверена?
Я смягчилась и сказала:
— Да, Амонд. Я уверена. У бабушки было много друзей, и они заботятся обо мне. Я не часто бываю одна. Все прекрасно. Я обещаю.
Он немного поколебался, прежде чем сказать:
— Хорошо, девочка.
Я сделала еще один вдох и сказала:
— Приятно, что ты беспокоишься.
— Джозефина, каждый раз, когда я выхожу на красную дорожку, по-прежнему думаю: какая бы сучка ни висела у меня на руке, она не ты. У тебя есть класс. Снаружи ледяной холод. Черт, обжигающе ледяной, но все равно ледяной. Внутри такая чертовски горячая… красивая. Я тащусь от того, что ты не показываешь всего этого. Это не твое. Но это не значит, что я до сих пор об этом не жалею. Это также не означает, что я не могу дать тебе то, что могу. Поэтому если тебе что-то понадобится, звони. Я здесь. Ты меня слышишь?
И снова меня сбили с ног.
Оставили без воздуха.
Потому что это было очень приятно, очень мило и очень неожиданно. Я знала, что нравлюсь ему. Знала, что его влечет ко мне (во время нашей ночи и даже до, и если честно, то и после, это совершенно не подвергалось сомнению). Я просто не знала, как глубоко это влечение заходило.
Даже задыхаясь, я ответила:
— Я с тобой, Амонд.
— Ладно, твоя задница вернется в Лос-Анджелес, ко мне домой. Я приготовлю для тебя ужин и буду слушать, как ты рассказываешь о своей бабушке.
Я улыбнулась.
— Мы это спланируем.
— Правильно, красавица. А теперь я отпускаю тебя.
— Спасибо, что позвонил, Амонд.
— До скорого, Джозефина.
Я попрощалась, и мы разъединились.
Мне снова стало тепло. А еще я чувствовала себя странно. Не плохо странно. И не хорошо. Будто я что-то упустила, должна была что-то вспомнить, но не могла. Я попыталась это сделать, глядя на серое море и потягивая чай, когда снова зазвонил домашний телефон.
Я вздохнула, поставила чай и пошла за телефоном.
— Лавандовый Дом, — поздоровалась я.
— Джозефина?
— Да.
— Это Бостон.
Я в отчаянии закрыла глаза. Открыла их и начала:
— Мистер Стоун…
Он перебил меня.
— Я звоню не по поводу Лавандового Дома. Я бы предположил, что после того, что ваша бабушка рассказала мне о том, что она чувствовала к дому, и что вы разделяли эти чувства, вы не будете его продавать. Я звоню, чтобы пригласить вас на ужин.
Боже мой, что происходит? К счастью, у меня был нужный ответ, который также был отрицательным.
— Простите, мистер Стоун. У меня планы.
— Пожалуйста, зовите меня Бостон.
Я ничего не сказала, не была уверена, что могу обращаться к человеку с таким именем.
— Следующим вечером, — продолжил он.
— Я ужинаю с преподобным Флетчером и его женой.
— Тогда в понедельник вечером.
Я вздохнула.
— Джозефина? — позвал он, когда я ничего не сказала после своего вздоха.
— Мистер Сто… Бостон, я не хочу вас обидеть, но в данный момент я не ищу романтических приключений.
— Это понятно, — мягко сказал он, его голос стал учтивым. — Тем не менее, я воспользуюсь этой возможностью, чтобы напомнить вам, что в такие моменты, как эти, любая запутанность более приятна, чем та, что, вероятно, занимает ваш ум.
Это было правдой. Тем не менее, я не хотела связываться с ним. Но прежде чем я успела вымолвить хоть слово, он, к сожалению, продолжил:
— А вы исключительно красивая женщина. Настолько, что это побудило меня действовать, не взирая на хорошие манеры, чтобы воспользоваться возможностью и убедиться, что вы понимаете, что я хотел бы узнать вас получше.
— Это очень лестно, э-э… Бостон. Но…
Он снова прервал меня:
— Выпьем.
— Что, простите?
— Не ужин. Просто чего-нибудь выпьем. Я бы предложил забрать вас, но чувствую, вам будет удобнее встретиться со мной, поэтому так мы и сделаем. В Клубе. Я скажу ваше имя охране у ворот. В понедельник вечером. В семь часов.
Я вздохнула. В Магдалене существовал эксклюзивный клуб, который когда-то был просто местом сбора богачей Магдалены, где они могли общаться с другими богачами, не встречаясь с беднотой. За эти десятилетия они добавили к своему бару обеденный зал, я никогда там не бывала, но бабушка (и другие) рассказывали мне, что там довольно приличная еда и имелся прекрасный вид на море.
У меня тоже был прекрасный вид на море из различных окон собственного дома, но у меня было чувство, что от Бостона Стоуна не отделаешься. Не от самого завидного жениха Магдалены. Если только я не оттолкну его, встретившись лицом к лицу. Что я и сделаю за выпивкой.
— Хорошо. В понедельник. В семь часов.
— Буду ждать этого с нетерпением, Джозефина, — ответил он с улыбкой в голосе. Я не разделяла этого чувства, поэтому не ответила. — До встречи, — сказал он.
— Да, — согласилась я.
— Постарайтесь хорошо провести остаток дня.
— Обязательно, Бостон. Вы тоже.
— Я так и сделаю. До свидания, Джозефина.
Я попрощалась, отключилась и решила в тот день больше не отвечать на телефонные звонки. Я также решила не думать о выпивке с Бостоном Стоуном, собираясь сделать это исключительно для того, чтобы сказать ему, что не заинтересована в нем, так как это меня раздражало, а я не была в настроении раздражаться.
И я вспомнила почему не связывалась с мужчинами. Они могли оказаться крайне утомительными.
Я перевела мысли с этого на свое кресло и чай, и, потягивая его, вспомнила что-то сказанное Генри. И при этом мое тело поднялось со стула, и я снова отложила чай в сторону.
Я медленно прошла через весь дом в кабинет и вошла в комнату бабушки. У меня было намерение вернуть эту комнату в ее законное состояние убежища, и, находясь в ней, я решила сделать это как можно скорее.
Затем я подошла к платяному шкафу, который она туда поставила. Открыла дверцу и увидела ее одежду. Лишь взглянув, я закрыла дверцу и вышла из комнаты.
У меня перехватило горло. Взор затуманился. Так же как и мой разум. И в таком состоянии я вернулась к своему креслу в гостиной.
Не раздумывая, я взяла телефон, нашла нужный номер и набрала его. После пяти гудков я услышала: «Спир. Оставьте сообщение».
— Джейк? — сказала я после сигнала. — Это Джозефина. Я… не мог бы ты, ну… когда у тебя будет минутка, позвонить?
Я не попрощалась, прежде чем отключилась. Затем я уставилась на телефон, задаваясь вопросом, почему я в первую очередь позвонила ему. Не имея ответа на этот вопрос или, возможно, не желая его знать, я направилась на кухню, чтобы освежить свой чай.
К тому времени, как я вернулась к своему креслу, пытаясь придумать, что еще сделать в тот день, чтобы отвлечься от множества вещей, о которых я не хотела думать, то не придумала ничего, кроме как сидеть в этом кресле и смотреть на унылый пейзаж, думая об всех этих вещах.
Мой мобильный зазвонил. Я тут же схватила его и нажала на экран, чтобы ответить. Я сделала это бездумно и необъяснимо. Но я сделала это, потому что экран объявил, что звонит Джейк.
— Джейк?
— Джози, ты в порядке?
— Я… — Боже! Что я делаю? — Я… бабушкина одежда, — тупо заявила я и больше ничего не сказала.
— Что, солнышко?
— Я пошла в убежище, — объяснила я. — Бабушкина одежда. Я… нет никаких причин держать ее. Кто-то может ею воспользоваться. И мне… мне… мне нужно, чтобы убежище снова стало убежищем. Я не могу думать о ней… не хочу вспоминать, что случилось… — я сглотнула и закончила: — я хочу, чтобы это снова было убежищем.
Не прошло и секунды, как он ответил:
— Не думай об одежде. Даже не смотри на нее. Я разберусь с ней. И я поговорю кое с кем из парней. Приведу их туда. Мы разберемся с убежищем.