Везучая Натали (СИ)

Ей казалось, что она медленно и плавно поднялась из-за стола, удивившись мимолетно, что так безвольно упала рука Роланда, до этой секунды обнимающая ее. Лишь потом, спустя несколько часов она узнала, что на самом деле оказалась на ногах мгновенно, так быстро, что стол отлетел в сторону, отброшенный с невероятной силой. Стол — единственное, что отделяло ее от Понтия, и Нате стало смешно от того, какая незначительная и слабая преграда встала у нее на пути. Она взяла Наблюдающего за руку чуть выше локтя, почти ласково, двумя пальцами и заглянула в глаза — словно нырнула. Ната даже не поняла, почему он разинул рот в крике, скорчился, съежился на один бок, пытаясь выскользнуть из ее пальцев. Она даже не была еще слишком зла, так, огоньки ненависти плескались где-то в глубине, но настоящего пожара еще не было. Хотя иногда они становились ярче и обжигали больнее, в тот момент, например, как Ната вспомнила мерзкую вонючую руку Понтия на своем лице. И в эту секунду пальцы ее сжались сильнее, что-то хрустнуло под рукой, словно карамельная палочка… Сладкая карамельная палочка… Лицо Понтия исказилось ужасом, он уже даже не кричал — сипел. Кожа стала серая, рыхлая. Он сгибался, почти падал на пол. Мешал Нате: ей надо было смотреть ему в глаза. Она еще не поняла зачем, но чувствовала, что это важно. Чтобы ей было удобнее, она взяла его за другую руку, заставила стоять прямо. Рот Понтия был открыт, по подбородку протянулись ниточки слюны, он больше не кричал. Ната увидела, как слева к ней приближается фигура, медленная, неповоротливая, слабая… Умница. Имя пришло в ее память, словно из дальнего далека. Забытое, стертое, точно прошла тысяча лет с их последней встречи. Она, не отвлекаясь от главного дела, толкнула в сторону Умницы скамью, и та, с большой силой, ударившись об него, свалила андроида на пол. Слабые ноги Умницы сыграли Натали на руку. И тут сквозь параллельные ряды звуков (Ната не знала, как еще лучше описать то, что она слышала сейчас, ведь звуки шли не пересекаясь, словно отдельные дорожки трека) она услышала голос.
— Натали, девочка, отпусти его… Ты имеешь право, но он уже получил сполна…
Роланд… Почему она так хорошо помнит его имя? Ната, настоящая Ната, та, что пряталась сейчас в звенящей пропасти, полной искр, огня и ярости, на секунду открыла глаза. И пальцы, сжимающие руки Понтия, сдавливающие плоть до кости, на мгновение разжались. Но только на мгновение…
Буря снова поглотила ее.
Заглянуть в глаза — это было единственное важное и значимое сейчас. И Понтий, устав бороться, тоже, наконец, взглянул на нее. Ната видела радужку, светло-серую, сейчас помутневшую и выцветшую от боли. Потом погрузилась глубже — в черноту и тишину зрачка — колодца. И вот она уже летит одна в темноте, то ли падает, то ли парит. Постепенно вокруг нее начинают пролетать крошечные звезды, похожие на пушистые клубки лучей. Она взяла одну из них в ладони и увидела внутри себя маленького мальчика с русыми волосами, стоящего на краю обрыва и смотрящего вверх. Странное место — словно гигантский бесконечный парк, но он находится не на платформе, парящей в небе. Этот парк на самой поверхности. Обрыв над рекой, темные воды ее отражают звезды… Что это за планета? Мальчик обернулся и посмотрел на Натали.
Она выбросила клубок — звезду, словно обожглась, но звезда уже почернела, погасла и развеялась пеплом, едва Ната выпустила ее из рук. Натали догадалась, что причиняет сейчас мальчику почти невыносимую боль. А он так мал и беззащитен…
И все же — нет, он не достоин ее сожалений.
Ната летела дальше, и звезд, окружающих ее, становилось все больше. От ее прикосновений они гасли и осыпались, как прогоревшие дотла угольки. Мальчик, юноша, взрослый мужчина. Дома, планеты, корабли. Люди, люди, люди, люди… И вдруг, что это? Ната увидела молодое, но такое знакомое лицо. Она бы ни за что не перепутала эти густые брови, эти жесткую линию губ, а глаза были еще более насыщенного синего цвета, чем она запомнила. Отец…
— Я даже на это согласен. За одну только возможность увидеть ее — я готов на все, — сказал он.
О чем он? Ната вся обратилась в слух, пытаясь запомнить каждое слово. Понтий, который выглядел гораздо моложе себя нынешнего, произнес несколько слов. Но Ната почти не различила их, потому что в эту секунду ее будто на скоростном лифте подбросило вверх.
— Не забывайте… Придет время… Отдать долг… — все, что она успела расслышать.
Ната увидела над собой потолок. Реальный потолок реального мира. Покрытый разводами, пятнами плесени. Ее словно вырвали из глубокого сна, когда какое-то время не можешь понять, где ты и что происходит. Но Натали пребывала в растерянности не больше секунды, сориентировавшись в пространстве. Вон Умница барахтается на полу — неужели так до сих пор и не поднялся? Краем глаза увидела Понтия — этот без движения и, судя по всему, без сознания. Чьи же руки сжимают ее так сильно? Ната знала, однако, что без труда разорвет эту хватку, но при этот сломает, искалечит их. А она… Вот так сюрприз! Вовсе не хотела сделать ему больно!
Роланду…
Он лежал на полу, прижимая к себе замершую Натали. Видимо, не удержался на ногах, отрывая ее от Понтия. Шептал ей в ухо какие-то слова, смысл которых Натали пока не могла осознать. Но эти слова оставляли от себя ощущение чего-то мягкого, пушистого и теплого, словно пух, укрывали и согревали ее. «…ше… фа… шо…»
А потом проступили, наполнялись ясностью.
— Тише, тише, моя девочка. Все хорошо, все хорошо…
Понтий зашевелился, привстал. Лицо его было измазано кровью, которая текла из носа. Он пополз вперед, в сторону Ройла и Наты, волоча за собой левую руку. Правой неловко вынул из кармана еще одну ампулу, с зеленоватой жидкостью. Морщась, откусил прозрачный стеклянный кончик, порезав при этом губу. Видно было, что он торопится и боится не успеть. Но Ната лежала послушно, изо всех сил сдерживая волны ярости, струящиеся в ней. Понтий влил противоядие в ее приоткрытые губы.
— Сурово… — пробормотал он. — А что же будет через неделю…
Натали проглотила горькую жидкость, отдающую металлом, в ушах зазвенело, словно голова ее была колокол. Звон этот становился все сильнее, и в конце концов оглушил ее: девушка провалилась в темноту, перестав мыслить и чувствовать.
Когда очнулась, то обнаружила, что голова ее лежит на коленях Ройла. Они все еще в столовой, Роланд переложил ее на скамью, и ждал, пока она придет в себя.
Умница неторопливо собирал с пола смятые пластиковые тарелки и бумажные стаканчики, которые рассыпались в тот момент, когда Ната толкнула стол. Натали порадовалась тому, что со стареньким андроидом все хорошо, и сама удивилась себе: оказывается, она тоже способна на сочувствие и жалость.
Ройл заметил, что она открыла глаза, положил руку ей на лоб, что рассмешило Нату, не смотря на всю растерянность.
— Температуру проверяешь, доктор? И как? Остываю или, наоборот, нагреваюсь?
— Шутим? Это хорошо! — раздался знакомый резкий голос, сейчас, правда, он звучал немного ошарашенно.
Ната скосила глаза вправо, и увидела Понтия. И опять на секунду обрадовалась тому, что он крепко стоит на ногах. Правда, он сразу опустился на скамейку, сел напротив Наты. Он до сих пор был бледен до синевы, а левая рука залита синим пластиком, зафиксировавшем ее в одном положении. Все же сломала… Надо же… Значит, этот хруст, который она слышала… Нату замутило.
— Не думала, что все зайдет так далеко… Не хотела ломать тебе руку… Но ты сам виноват!
На этих словах Ройл улыбнулся и даже не пытался скрыть своей улыбки, но промолчал.
— Самонадеянность — главный враг бойца. Да, Роланд? — Понтий увидел его улыбку, но истолковал неправильно. — Ну, что же, Ната. Твои способности превзошли все мои ожидания. Можешь рассказать подробнее, что ты запомнила? Что ты чувствовала, видела, слышала в те минуты?
— Минуты? — Нате казалось, что прошли часы.
Она села, поддерживая Ройлом и, поразмыслив секунду о том, стоит ли быть полностью откровенной и решив, что — да, начала рассказывать.