Везучая Натали (СИ)

Роланд моргнул несколько раз, приходя в себя.
— Живой? — спросила Ната. — Как ты?
— Все хорошо. Видишь, я говорил, что убить меня будет не так просто.
— Хвастун!
И, не контролируя себя, вдруг обняла крепко. Он, помедлив, тоже прижал ее тихонько к груди.
— Твоя считалочка… — невнятно произнесла Ната, уткнувшись Ройлу куда-то подмышку. — Это она мне помогла…
— Я надеялся на нее, — ответил Ройл, нисколько не удивившись. — Мне показалось то, что происходит с «симбами» в момент слияния, и то, что чувствуешь ты — отчасти похоже. Так я был прав?
— Да, — Ната все не поднимала головы, вдыхая запах Роланда, который для нее все еще пах сладко и желанно. Желанно в прямом смысле слова — от него хотелось откусить кусочек. Ой! И чтобы отвлечься, заговорила быстро о другом, незначительном и глупом:
— А я кажется знаю, почему ты себе такую гриву отрастил…
— Все-то ты обо мне знаешь, — произнес он тихо, но Ната ощущала улыбку в его словах, хоть и не видела ее. — И почему?
— Ну… Надоело быть лысым, наверное. Столько лет голова как шар. Ты был забавный… Уголек…
Натали почувствовала, что он вздохнул и замер, а потом спросил осторожно:
— Какое было воспоминание?
— Твой первый боевой вылет. Прости, надеюсь, ты не слишком дорожил им… И как, удалось дослужится до Золотых?
— До Серебряных… Не важно… Теперь все это так далеко.
Они все еще стояли, обнявшись, и молчали, и Нате совсем не хотелось освобождаться из этих объятий. Какое-то время она была Роландом, смотрела на мир его глазами, думала, как он. Трудно теперь разорвать эту связь.
Объятия прервал вернувшийся Понтий, он встал у порога и потребовал, чтобы Ната приняла антидот.
— Я справляюсь, — ответила она нерешительно: появление этого человека пошатнуло ее уверенность в себе. Искры злости вновь начали прожигать грудь. Он бесил ее одним только своим голосом, своим видом, всем своим существованием. Пришлось согласится, что антидот нужен. Но теперь Ната был уверена, что за три оставшихся дня научится полностью контролировать себя — первый шаг на пути к этому был сделан.
Вернее, Натали думала, что у нее есть три медленных неторопливых дня, когда можно спокойно позавтракать, пообщаться с ребятами. Потом потратить около часа на неприятную, но неизбежную тренировку, а потом, быть может, прокатится с Ройлом в город. В кино… Да, сто лет она не бывала в кино. Или просто в кафе пожевать суррогатной еды. Съездить в торговый центр, чтобы померить недоступные ей теперь дизайнерские наряды. Или в «Вирт» — огромный парк виртуальных развлечений, где можно было почувствовать себя кем угодно — капитаном космического корабля, например. Ната невольно хихикнула. Что же, пожалуй, теперь ее парк развлечений всегда при ней.
Так или иначе, планам ее не суждено было сбыться. Понтий, как с цепи сорвался. По-прежнему ничего не объяснял, но заставлял всех тренироваться без отдыха, все усложняя задания. Бедный Айвон ходил как привидение, Ната начала беспокоится, как бы он не разложил в труху сам себя. Гладис ходил за ним следом и время от времени клал руку на плечо, поддерживая. Правда, большая часть тренировок проходила вне стен дома. Например, Сирен всегда отправляли пробовать свою силу на стадионе, во время шумного матча. Заставить бушующую толпу, охваченную азартом, замереть и потерять волю — непростая задача.
Сирены ходили сами не свои от стресса, ничего не ели, и кажется даже уже стали просвечивать насквозь. Правда, как ни странно, управлять толпой все же оказалось проще, чем отдельными людьми. Ежедневные тренировки привели к тому, что люди на стадионе замирали, как волна, перед тем, как обрушится на берег, и ждали приказа. На следующий день, после того, как Ната почти сладила со своей силой, Понтий отправился на стадион вместе с девушками, увидеть своими глазами и проверить, правда ли люди становились послушны.
Девушки рассказали вечером о том, что произошло дальше. И в голосе их был страх, волнение и отчасти гордость. Когда толпа замерла и затихла, и во всем огромном, полном людей стадионе слышно было лишь хриплое дыхание, да тихое пение Сирен, Понтий спокойно и четко произнес: «Голос». И вся толпа взревела, нечленораздельно и невнятно мыча и крича. «Словно стадо», — сказал Понтий. И Сирены, переглянувшись, побледнели. Они и теперь, рассказывая, побледнели и обнялись.
Роланд только хмурился и слушал, не перебивая.
На следующий день и другие ребята рассказали о невероятных прорывах своих способностей. Кит и Атлана так разошлись на тренировке, что едва не обрушили платформу среднего уровня, на которой стояли жилые дома. В новостях сети позже сообщили, что вышла из строя система, стабилизирующая платформу. Понтий потирал руки и выглядел очень довольным.
В квартире все чаще появлялись незнакомые люди, разные, но объединенные все странной похожестью, которую Ната никак не могла понять. Увидев в первый раз, она назвала их Серыми, и сейчас все больше убеждалась, что определение им подходит. Хотя странно, ведь среди них попадались и темноволосые, и блондины, носили они и коричневые куртки, и черные плащи, даже рубашки каких-то кислотных оттенков, и все равно были Серыми.
За последние два дня все стремительно закрутилось, сонный мир квартирки был взбудоражен и растревожен. Вечерами больше не разрешали собираться, последний раз был тот, когда Сирены рассказали о своих успехах. Понтий больше не уходил на ночь, наоборот, многие из Серых оставались с ним. Запирались в комнате, обсуждая что-то. А Умница, бывший глазами и ушами Понтия, всегда был начеку.
Все что удавалось — перекинутся парой фраз за ужином. Приспособились передавать информацию по кругу, словно случайно наклонившись к соседу, то передавая соль, то поднимая с пола упавшую вилку. Здесь главное было не попасться бдительному Умнице. К счастью, он был слишком медлительным и старым, зря Понтий так на него рассчитывал.
Вечером четвертого дня Жаклин наклонилась к уху Ройла, дотягиваясь до хлебцев, стоящих в центре стола, и сказала тихо, но Ната, сидевшая по правую руку Роланда, расслышала тоже.
— Я умею зажигать огонь. Сегодня в кафе загорелись занавески. Ройл, я боюсь.
Нату покоробило это фамильярное «Ройл». Только она могла так к нему обращаться! Но видно было, что Жаклин действительно напугана, поэтому Натали промолчала, лишь нарочито безразлично отвернулась. И все же старательно прислушивалась. Что Роланд ответит ей?
— Ты ни в чем не виновата. Я попытаюсь что-нибудь придумать… Но пока слишком мало знаю.
Ох, уж этот Роланд. Сахарный Роланд. Ты вообще умеешь не утешать? Ната злилась, не замечая, что комкает салфетку. Придумает он! Надо же! Что ты можешь придумать, солдафон.
Обернулась на него, злясь, колкие слова так и просились на язык. И замерла, залюбовавшись невольно его чернющими глазами, которые сейчас смотрели не на нее. Что же ты такой хорошенький, зараза! И как она раньше могла этого не замечать. Все эти годы видела лишь синюю униформу водителя и руки в перчатках на руле.
«Ну и зови его Ройл. А я буду звать Уголек. Только мне известно это имя!»
Роланд, который даже не подозревал о терзаниях и переживаниях Наты, наклонился в ее сторону, делая вид, что поднимает что-то с пола.
— Жаклин научилась воспламенять предметы. Передай дальше.
Вот, значит, как. Сухая информация. Передай дальше! Ни тебе «принцессочки», ни даже Натали. Она ему не служанка. Надулась, нахохлилась, глядя в тарелку. Роланд, однако, ничего не понял, отвернулся, продолжая болтать с Жаклин. До Наты долетали обрывки фраз.
— … постарайся досчитать до десяти, когда придет время… не вини себя… ничего страшного, ведь никто не погиб…
Натали слушала-слушала и изо всех сил пнула Роланда под столом ногой. Даже не поняла, как это получилось. А потом ущипнула его за руку, с вывертом, как превосходно умела делать. У Ройла теперь на предплечье будет отменный синяк. Нет, огненный омут вовсе не затянул ее в свою бездну, это была обычная человеческая злость. Обычная человеческая ревность.