Везучая Натали (СИ)

Натали от злости сжала кулаки, но тут же ойкнула — длинные ногти вонзились в ладонь. Будь она дома, то отвела бы душу, швырнув бокал на пол. Но здесь нельзя. Джек увидит, да и вообще, пойдут пересуды. Репортеры с удовольствием перетрут косточки юной наследнице «Империи Флина», ведь самого Скандора уже давно стараются не задевать, даже в шутку.
Настроение, однако, было испорчено. Натали какое-то время сидела на бортике бассейна, опустив ноги в воду. Пила слипс, мечтая хоть немного опьянеть. Но слипс по сути был просто газированной сладкой водой. В конце концов девушка добилась только того, что у нее забурчало в животе, а к горлу то и дело подкатывали пузырьки воздуха. Ей было грустно и одиноко. Конечно, будь ее воля, она тут же оказалась бы в центре внимания, но знакомые, которые подлетали к ней с криками: «Привет, Натали!», натыкались на колючий взгляд и быстро понимали, что сегодня не лучший день для общения с наследницей «Империи Флина».
«Ну, хорошо, Джек!» — мысленно сказала она сама себе, поднимаясь на ноги: «Ладно. Я запомню».
Больше находится на вечеринке не было смысла, радость улетучилась, лопнула, как мыльный пузырь. Она увидела вдалеке Джека, который смеялся и обнимал обеими руками двух девушек. Рыженькую и шатенку. Блондиночка куда-то запропастилась. Ну, хоть это радовало. Некоторое время Натали буравила его взглядом, надеясь, что он заметит ее, обернется, подойдет. И тогда вечер перестать быть таким унылым. «Вот и я крошка. Пойдем кататься!». Она ясно услышала его уверенный бархатный голос у себя в голове. Возьмет ее за руку, потянет за собой…
Натали вдруг осознала, как глупо выглядит сейчас, стоя на краю бассейна, неотрывно глядя на Джека. Вот и некоторые гости кидают на нее недоуменные взгляды.
— Джек, мне пора идти, — сказала она вслух, словно пытаясь оправдаться. Прозвучало это еще более жалко.
Натали сжала губы и отправилась к площадке аэрокаров. Злая, униженная, раздавленная. Злость настоятельно требовала выхода, но не здесь, не сейчас. Надо держать себя в руках.
Распахнула дверь, села вперед, чем немало, должно быть, удивила водителя, привыкшего к тому, что пассажирка ездит на заднем сидении. Но он ничем не выдал своего недоумения, положил руки на руль:
— Куда вас отвезти?
Натали краем глаза видела его фигуру, одетую в темную униформу. На правом рукаве нашивка — астероид, расколотый молнией. И ведь наверняка гордится тем, что носит на себе символ «Империи Флина». А Натали всегда этот знак смешил — напоминал ей картошку. Картошку, пронзенную молнией. И на кепке такой же знак. Сейчас не видно, но она знает об этом.
— Домой.
Он нажал несколько кнопок, заставляя мотор работать, руки действовали уверенно и быстро. Натали смотрела и вдруг почувствовала, как внутри нее закипает затаившаяся злость. Он был без перчаток. Трогал своими ручищами все тут, в ее машине. Ладно, пусть не ее! В машине ее отца! Наверное, уже хозяином себя ощущает.
— Ты почему без перчаток? — прошипела она сквозь сжатые зубы.
— Простите, госпожа!
Конечно, что ты еще можешь сказать! Но этого недостаточно!
Натали вцепилась ногтями в его незащищенную перчатками кожу. Стало так сладко, так хорошо, словно раздражение, весь день копившееся в ней, наконец нашло выход. Она почувствовала, как он вздрогнул, видела, как сжал руль, а сама все давила и давила, пока из лунок, оставленных ногтями, не потекли ручейки крови.
Натали внезапно осознала, зачем ей вдруг понадобилось сесть вперед. Вот для этого самого. Как она раньше не понимала: человечишки тоже кой на что годились, оказывается.
Она отпустила его руку и почувствовала, что ее трясет. Брезгливо вытерла пальцы о сидение, села, отвернувшись к окну. Водитель не сказал ни слова, только вынул из бардачка перчатки и надел их. После этого завел мотор и поднял аэрокар в воздух.
Натали сидела, отставив руку чуть в сторону, так, словно это была не ее часть, словно она не в ответе за то, что та натворила. От сладкого чувства не осталось и следа. «Завтра все наладится!» — пообещала она сама себе: «Проснусь в хорошем настроение. Забуду обо всем!» И ей почти удалось себя убедить.
Натали проснулась утром следующего дня в своей кровати и долго лежала, раскинув руки, ощущая под ладонями прохладный шелк. Солнце проникало сквозь стеклянные стены, казалось даже, что стен нет вовсе. Комната Натали была кубом из стекла, расположенном на крыше дома ее отца, хотя правильнее было бы называть это сооружение замком, или небоскребом. Ровно в половине восьмого утра стены из матовых становились полностью прозрачными, комната наполнялась светом и волей-неволей приходилось открывать глаза. Вот такой хитрый и коварный будильник.
— Затемнение! — крикнула она.
Стены стали мутными, но света еще пропускали достаточно. Натали знала, что если она продолжит валяться в постели, то через пять минут в комнату робко постучится горничная и ласково поинтересуется, как Натали себя чувствует. Хоть бы они пропадом пропали — и служанки, и ее отец. Горничная все равно постучится, но только через пятнадцать минут. И спросит, что Натали хотела бы съесть на завтрак. Хотя Натали вот уже год просит одно и тоже — питательный коктейль, но горничная упорно продолжает приходить. В андроида хотя бы можно было бы запустить чем-то тяжелым, а в служанку нельзя. Отец этого не одобрит.
Натали вспомнила руки водителя на руле, и то, как по запястью стекает тонкая струйка крови. Ничего себе, она его расцарапала.
Воздух в комнате был оптимальной температуры, очищен специальными фильтрами и обеззаражен. И все же Натали явственно ощутила, как першит в горле, а кожа покрылась мурашками. Но ведь она не виновата в произошедшем! Это все Джек виноват! Ничего, она ему еще припомнит.
Настроение почти испортилось. Нет, так дело не пойдет. Натали вылезла из кровати и побежала в душ.
— Госпожа, что вы будете есть на завтрак? — Натали была еще под струями воды, но динамики отчетливо донесли до нее каждое сказанное слово.
— Коктейль, как всегда, — пробурчала она.
А дальше день пошел своим чередом. Натали пила коктейль из трубочки и между делом пыталась сотворить на планшете костюм, в котором сегодня пойдет в школу. Так, юбочку чуть короче, чтобы показать всем стройные ножки. Цвет… Натали любила яркий, алый. Но в школе пытались привить ученикам хотя бы какое-то подобие дисциплины, поэтому регламентировали цветовую гамму. Но взгляд девушки, это было глупо — уж были бы последовательны тогда в своих решениях, ведь в выборе фасона одежды ученики не были ограничены. Директор объяснял это тем, что они поощряют в детях творчество. А Натали была уверена, что просто какая-то денежная шишка (в частной маленькой школе только дети таких и учились) подмазал директора. Вот и приходили старшеклассники, одетые кто во что горазд. Смокинги в паре с шортами до колен, платья с разрезами спереди и сзади. Но все строго серого, синего или сиреневого цвета. Обхохочешься!
Натали выбрала сиреневый, добавила немного страз на воротник и нажала «завершить». Через несколько минут ей принесут новый комплект. Ох, еще утро, а она уже столько дел успела переделать. А потом шесть часов занятий в школе, а после — дополнительные занятие с репетиторами, и кружок танцев, и курсы для юных леди, на которых учат девушек умению держаться в обществе. Натали подняла глаза к потолку и вздохнула. Что за жизнь! Как же все это тяжело!
Золотой тонкий браслет на ее руке едва ощутимо завибрировал. Девушка сморщила нос — вот, еще одна утренняя рутина, и никуда не денешься: время, когда отец ждет ее в кабинете, чтобы дать утренние наставления. Нет, сам он это называет «пожелать хорошего дня». А Натали про себя прозвала эти недолгие минуты общения с отцом «минутками — занудками». Такая тоска!
Она спустилась на лифте из своей комнаты прямиком в его кабинет. Отец уже ждал ее за столом — чисто выбритый, полностью готовый к началу нового дня. Натали знала, что за дверью уже толпятся посетители, секретарь дает последние распоряжения, «Империя Флина» замерла, готовая пустить в ход свой огромный, слаженный механизм. Но пока она здесь, в этом кабинете, ни одна шестеренка не дрогнет, ни одни документ не будет отправлен, и никто не посмеет переступить порог. В такие секунды Натали казалось, что на самом деле огромной компанией отца управляет она. И, пожалуй, только ради этого стоило продолжать утренние встречи.