Боевой маг

моррином, потому и не выделялся. Хотя соотечественники Рамальяса славились дружелюбием, он рассказывал, что на родине все громче раздаются голоса религиозных фанатиков. В том числе и это заставило его перебраться в Йерсканию.
Гундер опустился на стул, кивнул Золлу, черноглазому зекорранскому ювелиру, и с жаром пожал руку Айелю, местному виноторговцу. Девушка принесла кружки местного черного эля и приняла заказ на горячее.
– Маленькую тарелочку рыбы, если можно, – сконфуженно сказал Гундер, похлопав себя по выпирающему животу. – Я пытаюсь сбросить вес. – Он промокнул вспотевшее лицо рукавом и поправил бархатную шапочку. Если кто и заметил, что его шевелюра съехала набок, то не подал виду.
Легко завязавшись, разговор неизбежно перешел к торговым делам.
– Жестокое наказание еретиков угодно Пресветлому Владыке, – сказал Золл, – но я не верю, что в Севелдроме все как один впали в грех. Я веду там дела со многими добрыми людьми. Зачистить целую страну – это слегка… через край.
Гундер молча поднял бровь. В их компании ювелир слыл самым набожным – и даже он считал войну избыточной мерой. Это вселяло надежду, что другие в Зекоррии могут разделять его чувства. Альянс заключили всего несколько месяцев назад, а, судя по некоторым признакам, он уже начал трещать по швам.
– Я не верю слухам о короле Севелдрома, – поддакнул Рамальяс. – Мне бы тоже хотелось, чтобы война поскорее закончилась.
– Правда? Почему? – спросил Гундер.
– Потому что она вредит торговле. Лучший шелк делают на востоке, правда? Покупатели платят двойную цену за такие ковры. Шаэльский шелк совсем не так хорош, сейчас на него нет спроса. А торговые пути к Севелдрому и Пустыне закрыты, вот и приходится тратить запасы. Если в скором времени их не удастся пополнить, лавка опустеет, а за ней и мой желудок.
– Война коснулась нас всех, – сказал Гундер. – Времена нынче тяжелые.
– Когда убьют кого-нибудь из твоей семьи, тогда и расскажешь про тяжелые времена, – возразил Айель, мрачно уставившись в кружку.
Другие придвинулись к нему и заговорили шепотом.
– Ты что-нибудь слышал? – спросил Рамальяс.
– Мой племянник служит во дворце. До него дошли кое-какие разговоры. В последние дни прибыли несколько посланников.
– Слухи? – Золл встревоженно погладил промасленные усы.
Айель кивнул.
– Подтверждаются. Ее Величество отклонила предложение короля Тэйкона.
Безумный Король никогда не предлагал – он приказывал. Его зекорранские прихлебатели утверждали, что каждый народ альянса сохранил независимость, но все знали правду. Западом правил Тэйкон. До сих пор его власть в Йерскании была ограничена, и Гундер намеревался сохранить это положение дел.
– На следующий день после ее отказа нашим воинам выпала честь вести атаку против армии Севелдрома. Они вступили в бой с неверными, однако вскоре поняли, что помогать им никто не собирается. Это повторилось и на другой день. Многие мои соотечественники погибли зазря.
Йерскания славилась не воинами – это был народ купцов, ремесленников и моряков. Они ковали оружие и доспехи для других, но сами на поле боя терялись. В мирное время маленькая йерсканская армия отгоняла разбойников от деревень и при крайней необходимости помогала Дозору, городской страже. Когда костяк войска отправили на передовую, город стал уязвим для внешних сил.
– Я потерял двух племянников и трех племянниц, – сказал Айель. – В ущелье до сих пор подсчитывают погибших. Говорят, четыре тысячи, а может, и пять.
Над столом повисла тяжелая тишина. Гундер снял шапочку, поправил парик и почтительно склонил голову. Они с минуту сидели молча.
– Ты знаешь, что было приказано королеве? – спросил наконец Гундер.
Айель кивнул.
– На второй день после бойни Тэйкон получил из дворца срочное послание. Вслед за этим вместо моих соотечественников на поле сражения отправились тяжеловооруженные зекорранцы и моррины.
– Да направит Всеблагая Мать их руку, – сказал Рамальяс скорее по привычке, чем от веры.
Все замолчали, переваривая новость и последствия, которые она могла возыметь.
До того как перебраться в Йерсканию, Гундер нечасто ел рыбу и морепродукты, однако здесь они составляли основу кухни и появлялись на столе хотя бы раз в день. Не желая привлекать внимание к своему иноземному происхождению, Гундер следовал в еде местным обычаям. Кое-что ему нравилось, но временами, устав от рыбы и курятины, он был готов убить ради сочного куска мяса. Хотя из Морриноу порой ввозили говядину, она не шла ни в какое сравнение с севелдромской. При нынешнем дефиците цены на мясо каждый день росли вдвое. Да, пряности оказались не лучшим вложением средств.
Его тарелка с копченой рыбой выглядела скромно по сравнению с остальными. Гундер жадно глотал кусок за куском и управился раньше всех, а теперь пожирал глазами сливовый торт на соседнем столе. Когда пришло время десерта, Гундер заказал фрукты в сахаре, остальные – сдобу и медовые пироги. Принесли еще эля, все ополовинили кружки, и беседа продолжилась.
– С севера доходят тревожные слухи, – сказал Гундер. Золл жестом попросил продолжать, и другие придвинули головы. – Мой друг в Зекоррии сообщает о разграбленных и сожженных храмах.
Все, кроме Золла, потрясенно уставились на него, зекорранец же прихлебывал эль как ни в чем не бывало. Гундер первый это заметил, однако дождался, пока обратят внимание остальные.
– Ты что-то знаешь? – спросил Айель.
– Пустое, – отмахнулся Золл. И продолжил, увидев тревогу на лицах: – Горстка языческих храмов, какой-то мелкий паршивый культ. Никто даже не пострадал.
– Кто отдал приказ? – не унимался Рамальяс.
– А ты как думаешь? – спросил Гундер. – И как скоро, по-твоему, ему придутся не по вкусу церкви Создателя или храмы Всеблагой Матери?
– Он не посмеет! – выдохнул Рамальяс.
– До этого не дойдет, – заявил Золл, но даже его голос прозвучал неуверенно. Из дворца Тэйкона уже просочились слухи о том, что император убивает людей за один косой взгляд.
– Что ж, друзья, день был долгий, – сказал Гундер, поднимаясь на ноги и нахлобучивая бархатную шапочку. – До завтра.
Никуда не торопясь и наслаждаясь прохладным вечерним воздухом, он кружной дорогой пошел к дому. Столица Йерскании, средоточие торговых путей, во все времена славилась гостеприимством. Город часто называли Перекрестком Запада. До войны сюда съезжались гости со всего мира. Даже народы Пустыни с далекого востока присылали торговцев по Шелковому пути, пролегавшему за Севелдромом. В последнее время многое изменилось: и темнокожие восточные лица, и златокожие южане из Шаэля, и рослые севелдромцы, что прежде важно вышагивали по улицам в кожаных доспехах, – все исчезли.
С началом войны в Перицци остались гостить только смуглые зекорранцы, узколицые моррины и одетые в маски наемники-драссийцы, охранявшие купцов и аристократов. Кое-где попадались синекожие ворги, но им старались не смотреть в глаза и всегда уступали дорогу.
Гундер повернул за угол, и на него, словно в ответ на его мысли, налетел ворга.
Высокий для своей расы – шести футов ростом, – он злобно уставился сверху вниз, занеся руку над эфесом кинжала размером с короткий меч. Впрочем, он это был или она, Гундер сказать затруднялся. Жилет и килт не позволяли с точностью определить пол, а свирепыми