Четвертая обезьяна

Обернувшись к ней, Клоз показал средний палец и высунул язык.
Какое-то время Портер смотрел на доску.
— Нет, Клозу, пожалуй, лучше ограничиться химчистками. Туфли не по размеру беспокоят и меня, но пока мы не можем предположить ничего конкретного. Сохраним сведения на доске на тот случай, если они пригодятся позже.
— А мелочь чем нам поможет? — спросил Нэш. — У всех присутствующих в карманах наверняка найдутся такие монеты.
Портер задумался. Может, и правда стереть упоминание о мелочи с доски? Нет, пусть пока останется.
— Пока не будем ничего исключать. — Он повернулся к Уотсону: — Удалось что-нибудь выяснить насчет карманных часов?
— Я поеду в дядину лавку, как только мы здесь закончим, — ответил тот.
Портер снова посмотрел на доску.
— Думаю, скорее всего, мы разыщем его благодаря вот этому. — Он подчеркнул последнюю строчку. — По словам Эйсли, у него в крови обнаружены следы октреотида, трастузумаба, оксикодона и лоразепама. Трастузумаб вводят внутривенно и под наблюдением медперсонала. Этим занимаются лишь в нескольких крупных медицинских центрах. Необходимо обойти их, дать им приметы Обезьяньего убийцы и искать пропавших пациентов.
— Я могу этим заняться, — вызвалась Клэр. — Много ли онкобольных разгуливают по городу в фетровых шляпах и дешевых костюмах, но при этом покупают дорогие туфли? Чувствую, тут-то нам и пригодится его гардероб. Если он и на процедуры являлся в таком виде, наверняка его там запомнили.
— Согласен. — Портер кивнул. — Кроме того, Эйсли нашел у него на правом запястье небольшую татуировку. — Он вывел изображение на экран телефона и пустил его по рукам. — Татуировка свежая. По мнению Эйсли, он набил ее где-то около недели назад.
Клоз внимательно рассмотрел фото.
— Что это — знак бесконечности? Довольно странно для типа, который готовится отбросить коньки.
— Наверное, знак что-то для него значил, — заметила Клэр, нагибаясь поверх его плеча. — Только моряки и пьяницы делают татуировки, повинуясь внезапному порыву. Обычно сто раз подумаешь, прежде чем украшать себя особой приметой.
Клоз покосился на нее снизу вверх и ухмыльнулся:
— Ты по опыту знаешь? Ничего не хочешь нам показать?
Она подмигнула ему:
— Мечтать не вредно, компьютерный наш гений!
Портер достал из кармана дневник и выложил его на стол.
— И вот еще что…
Ненадолго все замолчали и уставились на тетрадку.
— Ух ты, а я подумал, что Нэш присочинил! Этот гад действительно вел дневник? — оживился Клоз. — Ты включил его в список улик? В материалах дела о нем ни слова!
Портер покачал головой:
— Не хочу, чтобы репортеры пронюхали о нем раньше времени… Пока не стоит.
Клоз присвистнул:
— Рукописный манифест Обезьяньего убийцы? Черт, да ведь он стоит целое состояние!
— Это не манифест; больше похоже на автобиографию. Начинается в то время, когда он был еще маленький.
Клоз поудобнее развалился на стуле:
— Что-нибудь типа: «Сегодня Бекки Смит пришла в школу в коротком красном платье, которое мне так нравится. Я был счастлив. Решил проводить ее домой и спросить, серьезно ли она ко мне относится. Когда она ответила „нет“, я выпустил ей кишки в ее гостиной. Да, оторвался по полной! Завтра в школьной столовой пицца. Я люблю пиццу, но не так, как бургеры, бургеры с сыром такие…»
Клэр бросила в него ручкой, и Клоз ойкнул.
Нэш кивнул в сторону дневника:
— Ладно, раз никто не задает этот вопрос, его задам я. Ты дочитал до конца? Что там на последней странице?
Портер подвинул ему тетрадку:
— Загляни, если хочешь.
Прищурившись, Нэш взял дневник. Все затихли; сразу стало душно. Нэш пролистал дневник до последней страницы.
 
«Ах, добрый сэр! Разве мама не учила вас, что заглядывать в конец книги до того, как вы заслужили такое право, — смертный грех? Писатели на нашей большой планете переворачиваются в гробах, возмущенно закатывают глаза и от всей души желают вам и вашим близким самого наихудшего. Хотелось бы мне сказать, что я в вас разочарован, но это будет ложью. Будь все наоборот и окажись я сейчас на вашем месте, несомненно, поступил бы точно так же. Но, увы, ответы, которые вы ищете, нельзя найти здесь, в конце. Предлагаю вам налить себе большую чашку кофе, устроиться поудобнее в вашем любимом кресле и пролистать назад, к началу. Вам в самом деле стоит начать с начала, разве вы так не считаете? Как вы узнаете, чем закончится наша история, если не будете знать, с чего все началось? Узнать меня — значит понять мои побудительные мотивы, а у меня они есть, уверяю вас! Вам нужно только понять, на что обратить внимание. Научиться читать между строк, будь они неладны. Ведь в том, чтобы узнать правила игры, заключается половина удовольствия! Удачи, друг мой. Я за вас болею, правда болею. Все это так забавно, вам не кажется?»
 
Нэш пролистал еще несколько страниц и снова швырнул дневник на стол:
— Вот ведь гад!
— Я же тебе говорил. — Портер пожал плечами.
— Что там? — спросил Уотсон.
Портер по памяти воспроизвел последние строки и взял тетрадку в руки.
— Я сейчас как раз его читаю и пока не знаю, что с ним делать. У нас в руках оказалась автобиография Обезьяньего убийцы, но пока я не понимаю, как с его помощью мы найдем Эмори. Пока что я вижу только бессвязные рассуждения явно нездоровой личности.
— Даже после смерти этот ублюдок издевается над нами!
— Может быть, сделаешь несколько копий? — предложила Клэр. — Мы все прочтем дневник; может, кто-нибудь что-то и заметит.
Портер покачал головой:
— У нас нет времени для того, чтобы устраивать тут библиотечный кружок. У каждого из вас есть задания. Кроме того, я не доверю эту тетрадку никому за исключением присутствующих. Читаю я быстро; если что-нибудь найду, сразу же скажу вам.
— А как насчет камеры на месте происшествия? — спросил Уотсон. — Кто-нибудь уже отсмотрел запись?
— Я послал запрос, но в центре еще не проанализировали записи, — ответил Клоз. — Я этим займусь.
— По видеозаписи будет ясно, прыгнул ли он под автобус нарочно, или в самом деле произошел несчастный случай, — прокомментировал Портер. — Если нам повезет, возможно, мы сумеем разглядеть его лицо.
Нэш пожал плечами:
— Лично я ставлю на самоубийство. Иначе зачем он таскал с собой свой дневник? Он знал, что скоро кто-нибудь его прочтет, иначе не написал бы последнюю страницу. Он хотел уйти на своих условиях, а не позволять болезни сожрать его. По-моему, он специально подсунул нам дневник как последнюю фигу.
— Если он собирался покончить с собой, зачем бросаться под автобус до того, как отправил по почте ухо? — возразил Уотсон. — Разве не логично было бы сначала покончить с последней жертвой?
— Серийные убийцы — не самые логичные люди на земле, — ответил ему Нэш. — Возможно, он ограничился ухом, потому что хотел, чтобы мы поняли, кто он такой. — Нэш повернулся к Портеру: — Расскажи-ка им о подружке Эйсли!
Портер кивнул:
— Да, чуть не забыл! У Эйсли есть знакомая — насколько мы поняли, близкая знакомая; она работает в музее. Возможно, она сумеет реконструировать его лицо по черепу. Если все получится, у нас появится его портрет, который мы размножим…
— У Эйсли завелась подружка?! И как ей не противно встречаться с парнем, который работает в морге? — изумился Клоз.
— Похоже, она не против. Ну а мы не в том положении, чтобы отказываться от добровольной помощи, — сказал Портер.
Уотсон все разглядывал татуировку:
— Знаете, это может быть как-то связано с его наследием.
— Что ты имеешь в виду?
Уотсон показал на телефон:
— Парень узнаёт, что скоро умрет. И вот он пишет дневник, потом похищает последнюю жертву и бросается под автобус, зная, что, из-за коробки с ухом, мы признаем в нем Обезьяньего убийцу. Татуировка с символом бесконечности, возможно, именно это и означает — он планировал жить вечно.
— Так сказать, дань памяти серийного убийцы? — тихо уточнил Портер.