Неизбежность (ЛП)
всего лишь пешка и должна помнить об этом, что если я хочу выжить, то любой ценой.Запустив двигатель, Рид бы не переключил рычаг скоростей, если бы я не положила свою руку поверх его. Видя его напряженную челюсть, я знаю, что сказала что-то не то, думаю, что обидела его. Мгновение, он изучает мою руку, лежащую поверх его, и когда наши глаза встречаются, я вижу в них кое-что: желание и потребность.
— Женевьева, что если я скажу тебе, что когда мы вместе, ты не единственная кто ощущает невесомое порхание здесь? — говорит он, указывая на свой живот.
Мое сердце подпрыгивает в груди, и я ищу на его лице признаки того, что он просто шутит, но, кажется, он абсолютно серьезен.
— В тот день, на ориентации, я почувствовал тебя, прежде чем увидел, а потом я увидел и понял что ты… и я хотел бы… ты не захочешь это услышать, — добавляет он.
— Нет, это именно то, что мне нужно от тебя услышать, — с тревогой говорю я.
Его глаза сужаются, — Я хотел уничтожить тебя, — говорит он, и через меня проходит дрожь, — и я хотел заключить тебя в свои объятия, и любить тебя, и хотел разорвать тебя на куски, и хотел разрушить все, чтобы навредить тебе, и все это одновременно.
Он переключает скорость, разгоняясь до скорости гоночного автомобиля. И не смотрит на меня.
Я пытаюсь получить контроль над своими эмоциями. От слишком быстрого поворота, я падаю ему на плечо; рефлекторно моя рука дергается, чтобы упереться ему в грудь, весь путь я стараюсь держать их на коленях.
Я смотрю наверх. Его лицо на уровне моего, а моя рука на его груди. Рид замедляет машину, и я заставляю себя оторваться от него, выпрямляясь в кресле. Его челюсть напряжена, и он кажется злым или может быть еще что-то… словно это признание стоило ему чего-то.
— Ты чувствовал подобное притяжение к кому-нибудь другому? — вслух удивляюсь я, не совсем осознавая, о чем он мне рассказал.
— Никогда, — решительно говорит Рид.
— Никогда? — переспрашиваю я, а он в ответ рычит.
«Я сижу в кресле, размышляя над тем, что он только что сказал. Рид тоже чувствует меня, словно мы каким-то образом связаны, — глядя на него думаю я. — Такие сильные эмоции, которых я никогда прежде не чувствовала, начали прорываться наружу».
Я чувствую себя в приподнятом настроении, словно была единственным человеком, который заставил его чувствовать себя таким образом. Я пытаюсь сдержаться от распирающего меня смеха. Я прижимаю руку ко рту, отворачиваюсь к окну, пытаясь скрыть лицо от его взгляда, но безрезультатно.
Я никогда не умела контролировать свои эмоции.
Когда я начинаю хихикать, я пытаюсь не смотреть на Рида, потому что я боюсь его реакции, потому что он может посчитать это грубостью с моей стороны.
— Ты смеешься надо мной? — хмуро говорит он.
— Нет, — отвечаю я, пытаясь сдержать хихиканье.
— Да, ты смеешься, — раздраженно отвечает он.
— Я не над тобой, а над собой, — говорю я, все еще пытаясь взять эмоции под контроль.
— Что смешного? — скрипя зубами, спрашивает он.
— Смешно? Нет, я просто думала, что ты ненавидишь меня, — многозначительно отвечаю я.
— Ненависть — сильное слово. Это было больше, но я не знаю что делать, учитывая какой большой диапазон чувств я испытываю.
— Это очень расстраивало, — рассуждает он.
— Ты уверен, что это была не ненависть? — спрашиваю я.
— Не ненависть, — отвечает он.
— Ответь мне прямо. У тебя есть Эви-родар? — спрашиваю его я, на секунду он теряется, и я объясняю. — Так же как Рид-родар на тебя.
— Да, — кисло подтверждает он.
— Это раздражает, да? — понимающе спрашиваю его я.
— Это одна из граней раздражения, — сказал он и заехал на парковку 7-Eleven.
Через лобовое стекло я пристально смотрю на красно-бело-зеленое освещение вывески. Я бы никогда не подумала, что это заведение будет таким зловещим, но сейчас будто вглядывалась в один из уровней ада в «Божественной комедии» Данте.
— Так, какой план? — спрашиваю я, пока гляжу на здание, у меня пересыхает во рту.
— Мы пойдем и посмотрим, если что-то случится.
— И это твой план? — насмешливо бросаю ему я.
— Да, — говорит он, не отрывая взгляд от магазина.
— Я могу пойти на рекорд и сказать, что твой план отстой? — спрашиваю я.
— Чем плох план? — спрашивает он.
— Потому что, ты не думаешь, что мы должны кое-что разведать, получить схему местности, узнать размещение всех выходов, запастись каким-нибудь оружием, и надеть бронежилеты? — спрашиваю я, оценивая витрину магазина.
— У тебя есть палка, правильно? — иронически спрашивает он.
Он дразнит меня!
— Рид, а что если придет кто-то с автоматом? Что я буду делать с этой палкой тогда? — спрашиваю я.
— Женевьева, я могу справиться с этим, помнишь? Я могу быть очень убедительным, — улыбается он.
— Что если твое убеждение не сработает? Каков план Б? — настаиваю я.
— Это сработает, — говорит он.
— На меня это не действует, — обращаю внимание я.
— Я в курсе, — усмехается он.
— И? — спрашиваю я.
— Ты особенная. Но это сработает на всех остальных. Пойдем, — приказывает он.
Когда я выхожу из машины, мои ноги наливаются свинцом. Вцепившись в палку, я делаю пару глубоких вдохов и подхожу к парадному входу. Рид придерживает для меня дверь, и я вхожу в заднюю части магазина, из колонок доносится музыка. Это инструментальная версия Blinded By The Light. Обычно что-то вроде этого, я считаю черным юмором, но сейчас я не нахожу в этом ничего забавного.
Я медленно иду вперед, но в мгновение ока готова развернуться и бежать обратно к двери. Я думаю, что Рид догадывается, что твориться у меня внутри, потому что ободряюще кладет руку мне на плечо.
— Где это с тобой произошло? — мягко шепчет он мне на ухо.
Моя щека инстинктивно потирается об него, вызывая дрожь, которая не имеет ничего общего со страхом. Наши глаза встречаются, и я краснею, указывая на холодильник в задней части магазина.
Когда мы идем назад, он держит меня за плечо, прижимая к себе. Я останавливаюсь перед светом, который вчера надрал мне задницу. Ужас, как тошнотворное снадобье, окутывает каждую частичку моего тела, пока я смотрю на свет и жду, что со мной произойдет что-нибудь ужасное.
Проходили секунды и… нечего — свет угрожающе не мерцает. Через мгновение я с облегчением улыбаюсь Риду. Он улыбается в ответ, и мое сердце пропускает удар. Затем в моей голове раздается громкий треск из передней части магазина. Мои ноги отрываются от пола и меня словно силой тянут назад. Словно какой-то инстинкт, готовит мое тело для удара о дверцу холодильника, стоявшего позади меня, я замедляюсь, и моя спина мягко упирается в холодное твердое стекло.
Я прижимаю руки к стеклянной двери, чувствуя, как от тошноты белеет луна. Впереди, Рид защищает меня от того, что происходит перед нами.
Мои ноги дрожат, Руки Рида по обе стороны от меня; они образуют защитный