Невеста

Кристина открыла было рот, чтобы поторопить Артема, как вдруг одна из девочек, стоявших и шушукающихся поодаль, стала пятиться назад, пока не уперлась спиной в зеркало. Ее широко раскрытые глаза чуть ли не вылезли из орбит, на перекошенном лице застыло выражение всепоглощающего ужаса. Она не сводила взгляда с Артема.
– Аня, что с тобой? – встревоженно спросила Тамара Иннокентьевна, почти бегом кидаясь к странной воспитаннице.
Девочка закрыла руками рот и трясла головой, с ее губ срывались какие-то нечленораздельные, мычащие звуки. Ее ноги подогнулись, и она стала оседать на пол. Заведующая принялась ее поднимать. Девочки отошли в сторону, при этом на их лицах не было испуга, словно все происходящее – вполне обыденная картина.
– Я могу чем-то помочь? – спросил Артем.
– Нет, не надо. У нее это иногда случается… Ира, ну-ка, бегом, позови Софью Сергеевну! – приказала Тамара Иннокентьевна, и одна бойкая девчушка, мотнув рыжими хвостиками, унеслась вверх по лестнице.
– Всего хорошего, – попрощался адвокат, но перед самым выходом снова посмотрел на девочку. Она стояла, обхватив руками заведующую, ее глаза были закрыты, а худенькие плечики продолжали вздрагивать. На полу, рядом с красными туфельками, медленно расплывалась лужица.
– Пошли. – Кристина тронула за рукав Артема, и они вышли наружу.
 
Фрол
 
– Шах.
Зэк, щуплый парень с плоским лицом и невыразительными глазами, чесал затылок и мучительно обдумывал следующий ход. Его оппонент был лет на двадцать старше и вдвое шире в плечах. Лицо словно высечено топором из старого дуба, спрятанные под густыми бровями глаза смотрели слегка насмешливо.
И в то же время весь облик уголовника говорил о том, что на узкой тропинке с ним лучше не встречаться.
– Твой ход, Кирза, – пробасил он, и щуплый еще отчаянней заскреб затылок.
– У тебя там что, вша завелась? – недовольно поинтересовался пожилой зэк, с интересом наблюдавший за игрой.
Кирза, проигнорировав вопрос, подвинул фигуру на другую клетку, обеспечив таким ходом, как ему казалось, временную безопасность своему королю.
Широкоплечий зэк по кличке Фрол хмыкнул и выдвинул ладью, лишая короля Кирзы какого-либо маневра.
– Мат. Все, Кирза, партия.
Сутулый нахмурился и смел свои фигуры рукой.
– Глупая игра.
– Ну почему же? – с невозмутимым видом возразил Фрол, аккуратно убирая в потрепанный пакетик шахматы – они были вылеплены из хлебного мякиша. – Если не умеешь играть, это не значит, что игра глупая. С тебя, кстати, сотка «зеленых».
– Как это? – опешил Кирза. – Ты же говорил, играем «ни на что»?
Барак взорвался от хохота зэков.
– Дурилка, – ухмыльнулся Фрол. – Ты что, думаешь, для меня сто баксов – деньги? Это так, ничто. Поэтому за тобой должок. Очевидцы – вся хата. Так ведь?
Со всех сторон послышался одобрительный гудеж.
На Кирзу было жалко смотреть. Он-то был уверен, что в шахматы здесь кого хочешь обыграет, а что вышло? Мало того, что опозорился, так еще и должником остался! Он слышал, что с Фролом шутки плохи – этот вор не первый срок мотает и вообще живет только по понятиям…
– Сынок, ты радуйся, что легко отделался, – хрипло сказал все тот же пожилой зэк с верхних нар. – Недавно один такой фраер пальцы веером раздвигал, мол, я в «шешбеш» [1] кого хочешь взгрею! Его Витька Кутаисский в два пинка обыграл, так потом жена этого лоха кредит брала, чтобы должок погасить!
– Ладно, – вдруг сказал Фрол. – Поди, Кирза, кипяточку согрей, чифирнем.
С затеплившейся надеждой в глазах Кирза помчался выполнять указание. Когда все было готово и литровая кружка пошла по кругу, Фрол, как бы между делом, спросил:
– Сам-то откуда?
– С Урала я, в Некрасовке жил.
– Че ж тебе, перед этапом не сказали, что на кон нельзя ставить, коли карманы пустые?
Кирза отрицательно покачал головой.
– Ну, времена, – протянул Фрол. – Лады, на первый раз прощаю долг.
– Спасибо, Фрол, – сразу засиял Кирза.
– Не «спасибо», а «благодарю». Или «от души», – строго поправил молодого зэка Фрол. – Нам за этими стенками у Бога просить спасения нет надобности…
– Благодарю.
– Есть кто родственники? – продолжал расспрашивать Кирзу Фрол.
– Мать в Некрасовке осталась. Старенькая уже. Батя умер, когда я совсем щенком был.
– И все?
– Нет, тетка. Только она в Москву подалась.
– В Москву? – переспросил Фрол, и в глазах его мелькнуло оживление. – Что делает?
Кирза снова поскреб затылок, с трудом соображая, чего от него добивается Фрол.
– Кажись, в детской больнице работает, – ответил он нерешительно. – Не помню точно.
– Кирза, мне тебя сам ангел ниспослал, – подался вперед Фрол. – Ты мне поможешь. Надо человечка одного найти. Отпишись своей тетке на волю, пускай поищет, лады?
– Ну, не знаю, – с сомнением проговорил зэк, но, заметив, как сузились глаза Фрола, вспомнил о прощенном долге и поспешил добавить: – Я, конечно, напишу ей, Фрол. Она там давно работает, может, чего и знает. Но… ты же понимаешь. Москва – город не маленький.
– Понимаю. А ты все равно попробуй, – похлопал его по плечу Фрол. – Если найдет – я тебя отблагодарю, слово даю.
Он отхлебнул чифирь и передал следующему зэку. После этого завалился на нары и, достав фотографию, уставился в нее немигающим взглядом. С нее немного застенчиво смотрела симпатичная женщина лет тридцати пяти.
– Сестра? – хрипло полюбопытствовал свесившийся сверху пожилой зэк, и Фрол недовольно сдвинул брови.
– А тебе чего, Седой?
– Ты не думай ничего, Фрол, – откашлялся старый зэк. – Но сам ведь знаешь, вести по кичам быстрее птиц летают. – И, понизив голос, добавил: – Ходят слухи, ты на сходке клятву дал.
– Предположим, – посмотрел зэку прямо в глаза Фрол. – Что из того?
– Послушай меня, старика, и прожекторами-то своими не сверкай, – как ни в чем не бывало продолжал вещать Седой. – Времена сейчас не те. Да и ты не молодеешь. Не нужно было перед авторитетами такими словами разбрасываться.
– К чему клонишь, Седой? – прошипел Фрол.
– Не в ту войну ты ввязался. И вряд ли на коне окажешься.
– Это уж не твоя забота.
– Оно понятно, – вздохнул старик. – Ты – правильный вор, Фрол, но против системы переть бесполезно. Поверь моим годам, я много чего повидал.
Фрол поднялся и приблизил к зэку свое раскрасневшееся от гнева лицо.
– Седой, здесь и так много ушей. Но тебе я скажу. Пока эта мразь, что подставила под нож мою сестру, гуляет на воле, пьет и жрет, сука, я спать спокойно не буду. У меня никого, кроме нее, не было. И я буду последним чмырем, если не выйду и не накажу падлу. Уяснил?
Старый зэк закряхтел. Разговор был бессмысленным – Фрола не переубедить, и каждый из них остался при своем. А с другой стороны, и вправду, чего он лезет в чужой огород? Фролу скоро на волю, вот пускай сам своей свободой распоряжается. А Седому, видать, в этих стенах смерть встречать.
 
Не повезло
 
Прошло три дня. За это время Кристину вызвали на допрос лишь однажды, и на этот раз она отправилась к следователю одна, против чего Павлов, собственно, не возражал. Единственное, он просил ее не задерживаться – вечером их ждал в гости Шамиль, старый и верный друг Павлова. Повод для встречи был приятный – Шамиль разменял старую квартиру, переехал в новенькую просторную «трешку» в только что построенном доме и все время обещал позвать Артема на новоселье.
Борис Егорович Сорокин встретил Кристину как старую знакомую, чем она была немало удивлена. Он неторопливо расспросил ее о всяких несущественных мелочах, предложил чаю и, лишь когда Кристина недвусмысленно дала понять следователю, что время ее ограничено, вздохнув, приступил к допросу.
Собственно, во время допроса следователь ничем особенно не интересовался, практически под копирку переписал объяснения Кристины, которые она давала еще в первый день. Она мельком пробежалась глазами по напечатанному тексту и поставила свою подпись на протоколе.