Дома стоят дольше, чем люди (сборник)

– Не надо приманивать плохое…
– Приманивай – не приманивай, а дорога все равно в одну сторону.
Сабир был на середине жизни, и ему казалось, что он вечен.
– Надо найти Дженну, – продолжала Анна Андреевна.
– Кого? – не понял Сабир.
– Американскую внучку. Я хочу перевести на нее все, что у меня есть. Деньги и недвижимость.
Сабир проглотил кусок мяса не жуя, как корова. Молчал. Глядел на свою хозяйку.
Анна Андреевна метнула в рот рюмку коньяку. У нее это ловко получалось.
– Тогда что я здесь делаю? – спросил Сабир.
– Здесь – это где? – не поняла Анна Андреевна.
– У вас дома. С вами.
– Ты здесь живешь.
– Я с утра до вечера занимаюсь вашими делами, вашими зубами, вашими документами…
Анна Андреевна не верила своим ушам. Ей казалось, что она благодетельница-матушка, а оказывается, она – нагрузка, гремучий прицеп.
– Что ты хочешь? – спросила Анна Андреевна.
– Я хочу, чтобы вы переписали на меня вашу московскую квартиру.
– Ты знаешь, сколько стоит квартира в Москве? – поинтересовалась Анна Андреевна.
– А зачем она вам? Вы ее все равно с собой не возьмете, и за вами не понесут.
Анна Андреевна протрезвела. Она думала, что Сабир – наивный, бескорыстный сын степей. А оказывается, он степной волк, расчетливый и хищный. Но ничего. С волками жить – по-волчьи выть.
– Я подумаю, – сухо сказала Анна Андреевна.
– Сколько? – уточнил Сабир.
– Полгода.
– Хорошо, – согласился Сабир.
– А потом что? – уточнила Анна Андреевна.
– А потом я от вас уйду.
– Куда?
– В свою жизнь.
– У меня комфорт, а в твоей жизни – нищета и достоевщина. Разве тебе здесь плохо?
– Не плохо, – согласился Сабир. – Но мы живем на разных скоростях.
Сабир ответил как шофер. Действительно, старики живут на одних скоростях, а молодые на других.
У Анны Андреевны пропал аппетит. Она встала из-за стола и ушла в свою комнату. Включила телевизор. Шла передача «Пусть говорят». Анна Андреевна не слушала. Пришло осознание реальности. Что есть ее жизнь? Полное одиночество. Пустыня с песком. Миражи. И Сабир – тоже мираж.
И даже кот Барсик живет с ней на разных скоростях: ночью гуляет, днем спит. В доме только жрет и ссыт. И наглая морда, никакой благодарности. И вся прошедшая жизнь кажется миражом. Как будто и не жила.
Дом, как куполом, накрыло напряженное ожидание. Анна Андреевна взвешивала все за и против. Сабир выжидал.
Он по-прежнему закупал продукты, но к ужину являлся не всегда. Анна Андреевна не могла есть одна и часто вообще не ужинала. Обходилась бутербродами.
В доме стали появляться отвергнутые подруги Ритка и Милка. Анна Андреевна приглашала их для консилиума.
Подруги крутили пальцем у виска, намекая на то, что старуха выжила из ума. Всё их поколение, в том числе Анна Андреевна и Сема, пахали всю жизнь, зарабатывали, собирали по крохам свое благосостояние. И что теперь? Отдать все чужому человеку, хитрожопому чурке?
– При живой внучке, – напоминала Милка.
– А где она, эта внучка? – вопрошала Анна Андреевна. – Хоть бы когда-нибудь позвонила, поинтересовалась. Я для нее как боярыня Морозова, исторический персонаж из Древней Руси.
– А почему именно Сабир? – удивлялась Ритка. – Найди себе домработницу, плати зарплату. Будешь ухоженна и не одна.
– Не переношу чужих в доме.
– А Сабир не чужой?
– Нет, не чужой. Я к нему привыкла.
– Если ты завещаешь ему всю свою недвижимость, он тебя убьет, – предупредила Милка.
– Не убьет.
– Почему?
– Он меня любит.
Подруги переглядывались со значением: Анна сбрендила, не иначе.
Приходила третья подруга, Оксана Дмитриевна. Начиналась новая волна обсуждений. Анна Андреевна приводила свои доводы:
– Дженна за океаном, десять часов на самолете, а я могу споткнуться и упасть на ровном месте, как уже было. И меня некому поднять. Я так и буду валяться, пока Дженна не прилетит из Америки? А Сабир рядом. Живой человек. Если он уйдет, я останусь одна во всем доме, как брошенная собака.
– Но не отдавать же квартиру…
– А зачем она мне? Стоит и пылится.
Оксана Дмитриевна хотела сказать: «Отдай мне», но постеснялась.
Анна и Оксана дружили честно и счастливо, но, как говорится, дружба дружбой, а денежки врозь.
Подруги уходили. Анна Андреевна погружалась в анабиоз, как медведь в спячку.
Сабир, случалось, возвращался под утро. Это была отнюдь не личная жизнь, а длинные рейсы в другие города. Туда и обратно.
Анна Андреевна слышала, как в двери поворачивается ключ, и ее сердце вздрагивало от радости. Вернулся, слава тебе господи…
Как это важно, когда кто-то живет и дышит рядом с тобой.
Сабир осторожно передвигался, ступал мягко, как кот. Боялся разбудить. Тактичный человек.
Анна Андреевна отмечала, как мужественно и стоически сносил Сабир свою рабскую жизнь. Буквально совершал подвиг во имя семьи. Эта жизнь не имела ни конца ни края. А деньги, вырученные за квартиру, решили бы все его проблемы. Почему не помочь хорошему человеку? Лично ей квартира не нужна. Сема оставил в банке такую сумму, которой хватит еще на сто лет. Анна Андреевна не черепаха, два века не проживет. Существует родная внучка, это так. Но какой толк в этом родстве? Их жизни текут в параллельных мирах и не пересекаются.
Америка – это параллельный мир, как океан. Что может быть общего у Анны Андреевны и кита?
Истекал установленный срок. Надо было принять решение. И Анна Андреевна его приняла.
– Я согласна, – сухо сказала она Сабиру.
При этом не предложила даже сесть. Просто бросила два слова по дороге в туалет: «Я согласна».
Сабир стоял перед холодильником, складывал в него молочные продукты: творог, сыр, сметану.
Услышав заветные два слова, он вздрогнул, как будто в него выстрелили.
Все это время Сабиру казалось, что он летит в самолете, терпящем бедствие. И вот самолет благополучно сел. Уф!
Пришла осень, сбросила с деревьев желтые крупные листья. Сабир сгребал листья в кучу, потом поджигал. Густой мутный дым устремлялся в небо.
Оксана Дмитриевна вышла на крыльцо покурить. Внимательно наблюдала за Сабиром.
Сабир поздоровался подобострастно. Он чувствовал, что эта носатая старуха, черная как цыганка, его не любит.
– Как здоровье? – дружелюбно спросил Сабир.
– Не притворяйся шлангом, – ответила «цыганка».
– Как это? – не понял Сабир.
– Ты змея, которая притворяется шлангом.
– Я не змея. Я все прямо говорю, – ответил Сабир. Он понял, о чем речь.
– Ты пользуешься безвыходным положением человека.
– Она сама так решила. Это ее решение.
– Она так решила, потому что ты ее припер к стене.
– Какой стене? Какой припер?
Сабир высоко поднял свои густые полукруглые брови: на что она намекает?
– Ладно, – махнула рукой Оксана Дмитриевна. Выбросила окурок.
На крыльце появилась Анна Андреевна. Оксана Дмитриевна перевела тему.
– Через год у тебя юбилей, – напомнила она. – Ты рада?
– Чему?
– Тому, что дожила.
– А что хорошего в старости? Никакого здоровья, никакой любви.
– Человек должен пройти свой путь до конца.
– Смотря в каком виде…
– В любом. Здесь жизнь, а там волновое состояние.
Старухи замолчали, глядя на костер, где тлели листья.
Были зеленые – красиво, потом стали желтые – тоже красиво, теперь горят. Кремация. Природа завершила свой цикл.
– Юбилей справим, – бодро отозвался Сабир. – Плов сделаем, гостей позовем.
Продажа квартиры затянулась.
Риелтор Лида объяснила, что в стране кризис. У людей нет денег. Никто ничего не покупает, наоборот – продают и уезжают. Рынок стоит. Пришлось опустить цену на двадцать пять процентов. Потом еще на пять.
Длинное затишье.
И вдруг все покатилось, – легко и неожиданно быстро.