Пылающий мир (ЛП)

– Молодец, - говорит она. - Продолжай дышать. Всё будет хорошо. Что бы не случилось, мы с этим справимся. У нас нет чего-то, без чего мы не сможем прожить».
– Давай уйдём? - медленно выдыхаю я. - Разве нам нужен этот город?
– Куда мы пойдём?
– Подальше отсюда. В хижину в горах. Только мы вдвоём.
– Р, - говорит она, и тона одного слога достаточно, чтобы раскрыть малодушие моей просьбы. - Нам не нужен этот город, но нам нужны люди. И мы нужны им.
– Зачем?
– Помнишь, мы пытались кое-что построить? Ты — один из тех, кто говорил, что мы не можем отступить.
Я прячу лицо в её ладони.
– Но я устал.
– Ты не устал, - она криво улыбается. - Ты просто напился.
Она отпускает моё лицо, и я безучастно разглядываю стойку и лица клиентов.
Они неотрывно смотрят в пять телевизоров, а их кожа в свете экранов кажется серой.
– Р? - говорит Джули, пытаясь вернуть меня на землю. - Ты скажешь мне, что произошло на той встрече?
Песня в стиле рэп из поздней эры: хвастовство богатством и роскошью с мрачным намёком на давний забытый бит, который, возможно, выстукивался на мусорных баках.
– Рация Рози отключена. Может, нам стоит его проведать? Уже два часа прошло.
В динамики телевизора пробираются помехи, заглушая печальные фантазии рэпера.
– Где проходили переговоры? В общественном центре?
Я поворачиваю голову к ближайшему телевизору. Шум полностью поглощает звук, и изображение начинает дёргаться — рэпер открывает чемодан. Он полон денег. Он ставит чемодан на огонь и греет руки, — экран чернеет.
В комнате поднимается протестующий ропот. Кто-то бросает в телевизор стакан, но промазывает, и стакан влетает в полку с алкоголем. На барную стойку брызжет виски и стекло. Экраны остаются чёрными еще несколько секунд, затем мигают, раздается громкий хлопок, и возникает новая картинка.
Зернистое изображение камеры слежения, рыбий глаз линзы смотрит вниз на мужчину в белой рубашке, который возится с большой приборной панелью. Другой мужчина в белой рубашке едва заметен в тени, а «капитан» Тимоти Болт стоит между ними. Я впервые вижу его в замешательстве.
«Что это за место? - говорит он, вглядываясь в темноту вокруг. - Как вы узнали, что она здесь?»
Человек за панелью замечает что-то впереди себя и поднимает глаза на
камеру. Выпуклая линза превращает его лицо в раздутый ужас. Он выдёргивает кабель из ближайшего гнезда и экран снова гаснет.
– Какого чёрта здесь происходит?.. - говорит Джули.
Из телевизоров раздаётся пронзительный визг, и, пока все закрывают уши, на экране что-то мелькает. Единственный кадр, слишком короткий, чтобы я смог сообразить, что это, но мой мозг начинает стучать, как гонг. Я снова вижу эту
«дверь», её ржавые железные углы появляются за осыпавшейся штукатуркой. Позади неё я слышу гул. Сбивчивая пульсация едва различимых басов, поднимающихся из подвала, ударяет в дверь и выталкивает её из проёма.
Треснувшая штукатурка летит во все стороны, как попкорн.
Я крепко зажмуриваюсь. В голове темнота, но этот кадр появляется из тени с невыносимой краткостью. Его очертания недосягаемы, они дразнят меня. Я чувствую, как двигаю рукой.
- Р?..
Я хватаю бокал с мартини и разбиваю его об стол. Держу ножку как кинжал.
– Р! Какого хрена!
Я слышу скрип её стула, когда она отскакивает от меня. Я напугал её. Я был уверен, что больше никогда её не напугаю. Когда моя рука движется, голову наполняют воспоминания об аэропорте, криках и пятнах чёрной крови.
Зубчатые концентрические формы. Углы, поглощающие углы. Гротескная мандала, внутри которой пустота.
Я открываю глаза.
Я вырезал на столешнице знак. Его глубокие линии рассекают инициалы влюблённых.
Дверь трещит.
– Атвист, - говорю я.
В двери появляется щель.
В ЫСОКОЕ ЗДАНИЕ. Тёмная комната. Пожилой мужчина. Усмешка. Чемодан. План. Я раздумываю. Я соглашаюсь. 
Я сажусь в самолёт. Смотрю на экран. Передача о природе. О червях и осах. 
Я смотрю. Мне мерзко, но я продолжаю смотреть. 
Червь проникает в осу. Завладевает её мозгом. Командует ей, куда лететь. 
Пожирает её кишки. Строит жилище в её трупе. Червь маленький, умный, вёрткий и сумасшедший. Он побеждает. Он не знает ни красоты, ни удовольствия. У него нет цели. Червь не знает ничего, кроме того, что сейчас делает. Червь побеждает и червь пирует. Осы, волки, поэты, президенты... Червь пирует. 
«Верь мне, малыш». 
Коричневые зубы. Десны в пятнах. Костлявая рука на моём плече. 
«Я знаю своё дело». 
* * * 
– Р!
Обжигающая пощёчина. Испуганные голубые глаза ищут меня в темноте. Я захлопываю дверь подвала своей памяти и пытаюсь сосредоточиться на Саде. В моей
голове крутятся тёмные фрагменты, и среди них я вижу одну ясную необходимость.
Я отталкиваю Джули от себя и бегу.
– Р, стой!
Я толкаю тяжёлую дверь, сбиваю с ног двух солдат, и они падают спинами на перила террасы. Джули бежит к двери, зовёт меня, но я не могу остановиться. Я бегу, спотыкаюсь, хватаюсь за канаты, чтобы не свалиться с узкого мостика, скатываюсь вниз по лестнице, ударяюсь о стены и, наконец, оказываюсь на улице. Я чувствую скрип плохо смазанных суставов. Мои негнущиеся сухожилия протестуют, когда я перехожу на спринт.
Неожиданный вес чемодана. Холодный металл в моих руках. Решение, которое, как я утверждал, я не могу принять.
Я вижу в конце улицы дверь Оружейной. Башни из металла и фанеры маячат надо мной, как судьи, но я так близко... Я могу исправить свою ошибку прежде, чем кто-нибудь заметит. Я могу...
Вспышка. Порыв ветра. Я лечу.
Луна смотрит, как я плыву назад, махая руками. Ленивый летний сплав по
реке.
«Ты всё еще считаешь, что это правильная позиция? - спрашивает меня
луна. - В полусне уплывать от сражения?»
Я врезаюсь в стену какой-то квартиры и, пробив металлические листы, оказываюсь в детской спальне. Девочка вскакивает с кровати, и я вижу, как её лицо искажается от ужаса, но не слышу крика, только высокий звон камертона. Я скидываю с себя обломки и возвращаюсь на улицу, в беззвучный кошмар.
С неба бесшумно сыпятся куски бетона, оставляя выбоины в асфальте и дыры в стенах и крышах. Из облака дыма тихо появляются ракеты и летят через Стадион, превращаясь в огненные шары, испепеляющие здания и раздирающие на куски стены города. Поддерживающие канаты отрываются от бетона и шатающихся зданий. Два из них беззвучно падают, сталкиваются друг с другом и раскалываются пополам, осыпая улицу людьми, выпавшими из кроватей. Тем, кому удалось выжить при падении, остаётся только поднять руки в бесполезном защитном жесте, прежде чем они окажутся похороненными под собственными домами.
Темнота пульсирует красным цветом и бесчисленными огнями. Ящики гранат взрываются очередью белых вспышек. Я бегу мимо мёртвых тел, которые начинают подёргиваться, но предоставляю другим возможность решить их дальнейшую
судьбу. Я бегу к дымящемуся отверстию, где оставил того, кто верил в меня, и, когда ко мне возвращается слух, я понимаю, что кричу.
ОСТРЫЕ КРАЯ бетонных развалин всё ещё достаточно горячие, чтобы