Пылающий мир (ЛП)

«без категории».
Если бы я поверил, что ты заражён, - говорит Эйбрам, - я бы повернул к тебе пистолет другим концом. Шрамы ничего не доказывают
Я пожимаю плечами.
Эйбрам протягивает пистолет М, но М проходит мимо него, лезет в багажник Порше и вытаскивает АК-47.
Вот это мой размер, - говорит он. Эйбрам сомневается.
Ты умеешь им пользоваться?
М отщёлкивает обойму, проверяет патроны, передёргивает затвор, нажимает на спусковой крючок и защёлкивает обойму обратно.
Ага.
Он же сказал, что был морским пехотинцем, тупица, - говорит Нора, выполняя те же действия со своей винтовкой.
В пехоте только два года, - говорит М. - И еще пять в Грей Ривер.
Эйбрам кивает с фальшивым восхищением, возвращая пистолет в свой вещевой мешок.
Значит, ты член семьи Аксиомы. Я так понимаю, в Грей Ривер не давали стоматологическую страховку.
Нам не нужно оружие, - говорит Джули. - По идее, нам даже не стоит его брать, нас могут неправильно понять.
Эйбрам качает головой.
Я не хочу с ней пререкаться, но мои воспоминания об этом месте всё еще живы.
В последний раз, когда...
Всё произошло очень быстро. Мы не дали лекарству времени на распространение. Теперь всё будет иначе.
Я не стал спорить, хотя я не уверен. И Джули оставляет у себя дробовик.
* * *
Тихий аэропорт выглядит как-то неестественно. Аэропорты строились ради переполоха, шума и концентрации человеческой энергии. Нет другого места на Земле, где одновременно сосредотачивалось столько различий в маленьком здании; здесь смешивалось столько культур и языков; люди из разных стран питались одинаковой пищей и использовали одни и те же туалеты, складывали рядом одежду, украдкой наблюдали друг за другом при прохождении рентгена, втискивались рядышком на узкие скамейки у выходов, вдыхали запахи друг друга, все были настороже, волновались, куда-то стремились, — весь мир с его противоречиями сжимался здесь в маленькую точку.
Теперь нет. Эти летучие химические вещества давно взорвались, оставив только пустую оболочку. Перед терминалом нет ни одного движущегося существа, и мой страх начинает развиваться в другом направлении: сможет ли это место нас защитить? Если все Мёртвые ушли, здесь не безопаснее, чем где-нибудь ещё. Но я недолго переживал. Мы проходим через пустые линии досмотра и поворачиваем налево, к выходу №12. Вот они, мои прежние соседи, толпятся на фуд-корте медленным сонным роем. Центр страха в моём мозге никогда так не путался. Я чувствую облегчение или ужас?
Эйбрам одной рукой сжимает руку Спраут, а второй целится из ружья, держась спиной к стене, но остальные опускают оружие и спокойно, осторожно идут вперёд.
- Привет, ребята! - басит М, дружески махая рукой.
Толпа продолжает копошиться. Некоторые пару раз щелкают зубами и снова неуклюже волочат ноги, но большинство остаются стоять неподвижно, с непонятным нам выражением лиц. Они выглядят устало и измучено. Их свинцовые странные глаза смотрят на нас со скорбью и тоской, как смотрят нищие, смирившиеся с голодом. Я чувствую волну жалости и любви к этим существам.
Когда-то я был таким же. Я до сих пор один из них. Тем не менее, каким-то образом я сбежал от этого, но они остались в ловушке.
Когда мы сидели с Джули на холме, был момент, когда я подумал, что было бы проще отпустить их. Не легче, но проще. Мы пришли сюда, чтобы поделиться знаниями и распространить то, что мы могли бы создать. Тогда они увидели бы свет и исцелились. Наше влияние на Кости оказалось молниеносным и довольно драматичным. Их пустые оболочки ощутили сдвиг в атмосфере и изменение
реальности, так что они мигом сбежали. Возможно, они ушли искать жилище поспокойнее, другую землю, на которой смогут создать свою вселенную. Но наше влияние на мёртвых, которым еще предстояло обратиться в скелеты, было слабее. Что-то изменилось, и испещрённый шрамами гигант рядом со мной, Б и каждый пациент в Морге Норы является тому доказательством. Но наша попытка идти и нести "благую весть" была губительно наивной.
Мы их не впечатлили и не убедили. Они ждут чего-то большего.
М шагает вперед в толпу, пожимает им руки и дружески хлопает по спинам. Мертвые хмуро смотрят на него, словно не понимают, что он такое. Ему нужно ещё немного времени, чтобы зажили следы гниения, но у меня остались кое-какие чувства от зомби, поэтому я знаю, что они считают его живым. А это значит, что они в замешательстве, но не потому, что раздумывают, съесть его или не съесть. Здесь что-то другое, более сложное.
Я иду в качающуюся вонючую толпу следом за М.
Эй, Р?
Я оглядываюсь и вижу, как Джули и Нора мешкают в конце коридора, как дети на причале, которые боятся прыгнуть в озеро.
Ты уверен в этом? - спрашивает Джули.
Может, найти какой-нибудь крови и намазаться? - говорит Нора и съёживается. - Как ты проделывал это с Джули?
Я качаю головой.
Это была не просто кровь. Это означало "я иду с тобой". Теперь такое не сработает.
Почему нет?
Я пожимаю плечами.
Потому что я больше не Мёртвый. Я погружаюсь в толпу.
Ты псих! - кричит Эйбрам со своей позиции в конце коридора. - Куда ты попёрся?
Я указываю на дальний конец зала позади тысяч голов зомби:
Там есть безопасное место, - и иду дальше. Джули и Нора держатся поближе к моей спине, и, пока Джули упорно старается не бояться этих существ, Нора ведет себя чуть более открыто.
Привет!.. - говорит она сквозь стиснутые зубы. - Как дела?.. Пожалуйста, не ешьте меня...
Пойдем, папа, - говорит Спраут. Она тянет его за руку, но он не двигается с места.
Давай! - подбадривает Джули.
Я не потащу свою дочь через ораву зомби.
Раскрой глаза. Всё нормально.
Ты не знаешь, что они будут делать. Она взмахивает руками:
Никогда не знаешь, кто что может сделать! Да в любой толпе кто угодно может оказаться убийцей, насильником, террористом-смертником. Ты сливаешься с толпой и надеешься на лучшее.
Как и Джули, я тоже принимаю храбрый вид, но у меня не получается притворяться, что мне не страшно. Сражение с этой чумой не дало мне иммунитета. Среди первых важных вопросов в моей новой жизни был: "А что будет, если меня опять укусят?". Но нам не пришлось долго ждать ответа. Самоубийственный побег показал нам, что сейчас происходит то же, что и раньше. Мы присоединяемся к мёртвым. Начинаем сначала.
Несмотря на свою борьбу, несмотря на Мерцание и другие тайны излечения, я так же уязвим, как и Джули. И точно так же завишу от прихотей толпы.
Когда рестораны заканчиваются, толпа редеет, и мы оказываемся на открытом пространстве со скамейками и искусственными деревьями. Дальше по коридору еще одна группа зомби стоит вокруг прилавка, глядя на пустой ящик для бубликов, и делает вид, что изучает меню. Женщина за прилавком оступается, наверное, случайно. Толпа инстинктивно встает в линию. Перед тем, как первый человек в очереди мог бы озвучить заказ, новенькая кассирша снова отвлекается, и очередь разочарованно расходится.
Я смотрю на это с огромным интересом. Это сохранились отголоски старых инстинктов или признак начинающегося излечения? Окоченевшее тело растягивает конечности, проверяя свои рефлексы? Я помню, как впервые попробовал настоящую еду. Несколько недель подряд каждый вечер я запихивал в рот хлеб и пытался его проглотить. Иногда я даже умудрялся задержать его в желудке, пока Джули радовалась, а потом уходил в ванную и меня тошнило. Я боялся, что не переживу своё превращение, и не хотел, чтобы она волновалась вместе со мной.
Это произошло примерно через месяц. Я почувствовал старый голод, который не требует человеческих жертв. Я смотрел, как Джули жарит картошку из нашего огорода и поливает ее соусом, как вдруг мой желудок заурчал. Я хотел есть.