Самая страшная книга. Лучшее (сборник)
Самая страшная книга. Лучшее
© Авторы, текст, 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
* * *Предисловие
Антологии, в названиях которых указывается год – знаете, все эти «Лучшая фантастика такого-то года», «Лучшая мистика такого-то года» и так далее, – никогда не переиздаются.
Даже если такие книги имеют успех, их срок «жизни» все равно ограничен максимум парой лет. Затем у публики пропадает интерес, а места на полках книжных магазинов занимают другие сборники…
Это естественно, но все равно – чертовски обидно. Расставаться с хорошими книгами вообще тяжело. Как прощаться с добрым приятелем – а ведь книжка, которую время от времени хочется перечитать, и правда становится тебе другом.
Для авторов и составителей их антологии – даже больше, чем просто друзья. Для нас они как дети. Мы их холили, лелеяли, растили, чтобы потом, когда настало время, отпустить во взрослую жизнь.
Но хорошие дети, даже повзрослев, хотя бы изредка навещают родителей. Так что я чувствую себя счастливым отцом большого семейства, говоря о той книге, которую вы сейчас держите в руках. Смотрю на нее – и узнаю знакомые черты. Так много лиц, имен, каждое из которых по-своему дорого моему сердцу. Спасибо, что заглянули на огонек, ребята.
«Самая страшная книга: Лучшее» – это то самое «переиздание, которых не случается», по определению не должно быть у антологий-ежегодников. Но мы тут, знаете ли, пишем хоррор, то есть имеем дело с мрачными выдумками. Воплощаем на бумаге пугающие идеи, фантазируем о всяческой жути. А мир фантазий границ не имеет, даже если это весьма зловещие мечтания.
Мы отобрали шестнадцать замечательных историй, опубликованных в ежегодниках ССК за последние четыре года. И добавили еще несколько отменных рассказов от хорошо известных и любимых нашими постоянными читателями авторов. «Лучшее» – отличный способ познакомиться с серией ССК для тех, кто узнал про нас недавно и уже не найдет в продаже первые тома. А также, надеюсь, это прекрасный подарок вообще всем ценителям отечественной хоррор-литературы по случаю грядущего юбилея: ведь следующая, «Самая страшная книга 2018», станет нашей уже пятой по счету ежегодной антологией.
За эти пять лет я, наверное, раз двадцать, если не больше, писал предисловия и послесловия к разным книгам, хорошим и не очень (надеюсь, первых все-таки было больше). Но, кажется, еще никогда я не был так краток, как сейчас. И знаете что? Я рад, что могу помолчать. Потому что истории, собранные в «ССК: Лучшее» – в большинстве своем сочинения уже не новичков, но опытных, вполне состоявшихся авторов. Которые прекрасно умеют говорить сами за себя.
Послушайте… Какие глубокие, сильные голоса!
Сейчас они поведают вам о страшном.
Владимир Кузнецов
Рассказом «Навек исчезнув в бездне под Мессиной…» писатель и музыкант Владимир Кузнецов ярко дебютировал в «Самой страшной книге 2014».
Рассказ был настолько хорош, что едва не отхватил премию «Книга года» портала «Фантлаб» в номинации «Лучшая повесть/рассказ отечественного автора».
В дальнейшем Кузнецов повторил свой успех с новеллой «Тетраграмматон» («Самая страшная книга 2016»), другие произведения автора были опубликованы в антологиях «13 маньяков», «Хеллоуин», «Темные», «13 ведьм».
В 2016 году роман «Ртуть и соль» стал лауреатом премии «Рукопись года» и был издан в серии «Историческая фантастика. Эпоха империй».
Навек исчезнув в бездне под Мессиной…
Дождь. Четвертые сутки подряд небо затянуто тяжелыми, низкими тучами, превратившими день в бесконечные, давящие сумерки, а ночь – в непроглядную, как бочка с дегтем, пропасть. Огонь светильников и костров бессилен справиться с влажной, густой темнотой. Он вырывает из нее небольшие куски, в которые силятся уместиться промокшие, усталые люди. Темнота и вода вездесущи.
Райен Джей Виккерс, командир туннельного взвода Королевского Инженерного Корпуса, с тоской поглядел себе под ноги. Пол офицерского блиндажа, в котором он находился, размок настолько, что ботинки по щиколотку утопали в жидкой, глинистой грязи. Грязь источала отвратительный одор солоноватой болотной гнили. Огонек свечи, стоящей на столе, беспокойно дрожал, тревожимый вездесущими сквозняками. Свет, который он давал, был слабым и обманчивым, и Райену приходилось щуриться и низко склоняться над бумагой, чтобы различать выводимые пером буквы.
Едва слышимый сквозь футы земли, бетона и бревен, слуха Виккерса коснулся противный гудящий свист. Лейтенант еще ниже наклонился над столом, вжав голову в плечи и прикрыв грудью небольшой лист бумаги, над которым трудился. Тяжело громыхнуло, деревянная обшивка стен блиндажа заскрипела, с потолка посыпало мелкой влажной крошкой.
Когда вибрация стихла, Райен распрямился и продолжил писать. Буквы выходили кривые и неровные – руки, замерзшие и привыкшие к грубой работе, отказывались выводить их каллиграфически правильно.
«Милая Дженни.
Уже второе рождество я встречаю в окопах. Немногие здесь могут похвастаться таким сроком, а те, кто мог бы, – предпочтут смолчать. Мы стараемся не думать о том, в каких условиях оказались и что нам приходится терпеть – иначе можно сойти с ума. Я не хочу тебя обманывать, рассказывая, как делают другие, что нам здесь живется неплохо. Думаю, категории «плохо» или «хорошо» в применении к фронту совершенно неуместны. Дни, проведенные здесь, измеряются иными понятиями, чуждыми тем, кому с Божьего благословения повезло не попасть сюда.
Кажется, что за два прошедших года в войне не произошло совершенно никаких сдвигов. Военная мощь гуннов неистощима, каждую нашу атаку встречает контратака, ничуть не слабее, а часто – гораздо более сильная. На любое изобретение нашего командования они отвечают быстро, перенимая его или выдумывая нечто еще более смертоносное.
Но для нас, тоннельщиков, дела обстоят несколько лучше, нежели для простых солдат на передовой. Наше ремесло здесь во многом схоже с тем, чем мы занимались дома, – и это успокаивает, позволяет иногда забывать о том, где мы находимся. Конечно, есть множество особенностей, которые отличают прокладку военных туннелей от простой добычи угля где-нибудь в Ньюкасле. Но непреложно главное – мы не часто встречаемся с врагом лицом к лицу. Это очень важно, Дженни, ты не представляешь насколько. Убить человека – дело богопротивное и оттого невероятно сложное. Но стократ тяжелее сделать это, когда глядишь глаза в глаза. Ведь только издали, когда они кажутся серой, безликой толпой, немцы становятся врагами, кровожадной гуннской ордой. Стоит же приблизиться к любому из них на расстояние вытянутой руки – и ты видишь перед собой человека. Обычного человека, такого же, как и ты сам. И ты понимаешь, что где-то далеко отсюда у него остались жена, дети, мать…
Милая Дженни, не подумай только, что я струсил. Я, как и в первый день, готов сражаться за Короля и Страну до последнего издыхания, но… Эти строчки должны приоткрыть тебе ту тяжесть, с которой мы живем, то, что довлеет над нами и поражает наш разум…»
– Лейтенант. – Появление Рональда Дьюрри, сержанта тоннельщиков, заставило Райена прерваться. Он поднял взгляд на вошедшего солдата, с ног до головы покрытого грязью, так что только белки глаз выделялись на сплошном серо-коричневом фоне.
– Что тебе, Дьюрри?
– Уже восемь, сэр. Пора.
Виккерс посмотрел на часы. Сержант был прав – пришло время снова опускаться вниз, на два десятка футов, в недра влажной, глинистой почвы Фландрии. Аккуратно сложив письмо, лейтенант спрятал его во внутренний карман кителя. Не хотел оставлять его здесь, опасаясь, что случайным снарядом блиндаж может завалить, или, того хуже, кому-то из офицеров оно попадется на глаза. На фронте показная похабность и циничность были неотъемлемыми чертами любого – чем-то вроде защитного панциря, в котором укрывались солдаты и офицеры, стремясь отгородиться от ужасов позиционной войны. Деградация всех душевных аспектов – мыслей, потребностей, чувств – происходила со всеми попадавшими сюда быстро и бесповоротно. Все сводилось к трем азам: хорошо поесть, выспаться и не умереть. Все остальное воспринималось как ненужная труха и подвергалось жестокому осмеянию. А отношение к тоннельщикам – «кротам», как их здесь называли, было еще более агрессивным. Их не считали настоящими солдатами, полагая, что внизу, в своих подземных лабиринтах, они пребывают в полной безопасности. При этом никто из злопыхателей, само собой, вниз не спускался.
