Боль и сладость твоих рук (СИ)

Стоило ей приблизиться, как Тимофей молча сгреб ее в охапку, подмял под себя, прижался сзади, уже возбужденный, прикусил мочку уха.
— Наручники или веревки?
— Веревки, — быстро ответила Ирина.
— Отлично. Я тоже люблю наручники, — с усмешкой ответил Тимофей и похлопал ее по бедру, на котором уже виднелись отчетливые следы вчерашней порки.
Через пару минут Ирина была закована полностью, не считая одной ноги — он без напоминаний учел ее табу. Но то, что случилось потом, привело ее в полное недоумение и даже бешенство: Тимофей как ни в чем не бывало встал с постели и пошел на кухню греметь посудой. Когда до нее дошло, что он просто отправился готовить завтрак, Ира пришла в настоящую ярость.
— Эй. Тим. Немедленно освободи меня, — завопила она. — Я так не играю.
Но ответом ей был лишь шум кофемашины.
Какое-то время Ирина молчала, пытаясь высвободиться из наручников, но только сделала себе больно и разозлилась еще больше.
— Тим. Ну хватит, — громко закричала она снова. — Я серьезно.
И, поскольку ей никто не ответил, минуту спустя она завопила еще громче в бессильной ярости:
— Тим. Желтый. Пусти меня. Сейчас.
Неторопливым шагом Тимофей вошел в спальню и остановился у края кровати, глядя на нее невозмутимо-удивленным взглядом:
— Желтый?
— Да. Желтый. Освободи меня. Я хочу кофе и домой.
— Саба, желтый — это сигнал дому остановиться. Но я ничего не делаю, — насмешливо заметил Тимофей, изучая ее обнаженное тело взглядом. — Кстати, ты течешь. Так ты злишься, потому что я тебя не трахнул?
— Ты… ты…
Ирина захлебнулась своим возмущением, резким движением сдвинув бедра, и дернулась, снова пытаясь высвободить хотя бы вторую ногу, но наручники держали крепко. Она лежала, распятая на постели, как лягушка, не считая левой ноги. Она могла бы лягнуть его, если бы он подошел с нужной стороны, но Тимофей стоял справа.
— Ты наказана, малыш. Ты не можешь мне дерзить. И ты слишком долго заставила себя ждать. Теперь ты будешь ждать меня, ясно?
Когда он снова вышел из спальне, Ире на секунду показалось, что она не выдержит. В глазах стало так темно, что она думала — сейчас просто лопнет от гнева.
И больше всего злило, что подонок был прав во всем. Она надерзила дому. Она хотела, чтобы он ее трахнул — пока он сковывал ее наручниками, она возбудилась, как кошка, и теперь вагина болела от неудовлетворенного желания. А еще она сказала "желтый" потому что на самом деле не хотела прерывать игру, даже после этой пакости с его стороны. Она знала, что если скажет "красный", то игра кончится, совсем. А она хотела его внутри, немедленно.
Она хотела его так сильно, что через минуту заплакала.
Тимофей снова вернулся — видимо, она слишком громко всхлипывала. Отстегнув ее ногу, он молча лег сверху, уперся ладонью в подушку рядом с ее головой и посмотрел в мокрые глаза:
— Хочу тебя заплаканную. Ничего не могу с собой поделать, — прошептал он так горячо, что Ира поняла: он сказал чистую правду. Она издала протяжный стон, когда он взял ее плавным движением и стал против обыкновения двигаться сначала не спеша, и только когда она начала извиваться от бешеного нетерпения, закинул ее ноги на плечи и довел до безумия быстрыми жесткими движениями.
…С трудом приходя в себя некоторое время спустя, Ира сначала поняла, что слышит какой-то раздражающий звук. А потом выяснилось, что это ее мобильный телефон… в руке у Тимофея, который уже стоял возле кровати, одетый в домашние штаны и футболку.
— Лори, — прочитал он на дисплее вслух и перевел на нее тяжелый взгляд, которым мог бы, наверное, завалить медведя с оказией. — Надо же, — с расстановкой добавил он.
Ира, неожиданно для себя, выдала в ответ виноватый взгляд:
— Она обычно мне не звонит, — попыталась оправдаться она и тут же поняла, что зря: лицо Тимофея потемнело. Он молча повернул запястье, раскрыл пальцы и позволил телефону упасть на кровать рядом с ней. А затем развернулся и вышел из спальни. Телефон все еще звонил.
Ирина медленно взяла его в руку и ответила на звонок бесстрастным:
— Да?
Как она и ожидала, Лори звонила не просто так — по голосу было слышно, что она очень расстроена.
Привет. Ты могла бы встретиться со мной? — отстраненным тоном спросила она так, словно из последних сил сдерживалась от рыданий.
— Конечно. Сегодня? — уточнила она, стараясь сделать голос максимально теплым — было ясно, что Лори крайне нуждается в поддержке.
— Чем быстрее, тем лучше, — ответила та и все-таки всхлипнула. — Я могу к тебе приехать?
— Я не дома… давай через 2 часа, — решилась Ирина и резким движением встала. — Приезжай.
— Спасибо тебе, — прошелестела в трубку Лори и отключилась.
Тимофей на кухне походил бы на ледяную скалу, если бы скалы умели пить кофе с царственным видом.
— У меня напряженный график, — поспешил сообщить он, едва Ирина пересекла порог кухни. — По кофе и побежали. Леша тебя отвезет.
Она готова была поклясться, что до звонка Лори он никуда не спешил, а накануне, кажется, вообще упоминал, что завтра — выходной.
Ирина, не спеша, обошла стол, взяла чашку горячего кофе, которую он уже приготовил для нее и села рядом. Искоса поглядывая на дымящегося от злости ревнивца, она подвинула к себе сахарницу и также неторопливо размешала одну ложечку в чашке.
— Тим, Лори — моя подруга. У нас больше не будет секса, потому что я тебе обещала и еще потому, что никто из нас этого не хочет, — мягко сообщила она.
— Тимофей для тебя. И мне все равно, что вы там делаете.
— Ты несправедлив, — упрямо возразила она, продолжая называть его на "ты", подчеркивая, что этот разговор — вне игры.
— Я вообще не понимаю, о чем ты. — Он, наконец, посмотрел ей в глаза, но так холодно, что лучше бы не смотрел. — Допивай, пожалуйста, кофе, и пойдем. У меня куча дел.
— Что, и в душ нельзя сходить? — наконец, обиделась и она, выпрямившись и оттолкнув чашку, из которой не сделала ни глотка — так, что кофе выплеснулся на стол и обжег руку.
— Можно, если быстро, — сказал он и демонстративно вытер салфеткой стол.
Ирина встала и молча ушла в душ. Там ей очень захотелось заплакать, но на это времени не было. Поэтому она просто помылась с такой скоростью, словно хотела поставить рекорд Гиннеса по самому быстрому принятию душа, и уже через семь минут стояла у выхода, полностью одетая, замороженная от обиды.
Тимофей молча открыл ей дверь и она вышла. Никто из них не попрощался друг с другом.
  
ГЛАВА 8. Только подруги
 
— И он уехал? — тупо повторила Ирина, наливая им обеим еще по одной рюмочке "Бейлиса".
Они встретились днем, вместе сходили в ближайший супермаркет, чтобы взять бутылку и закуску, вернулись, вспомнили, что забыли кофе на утро, пошли еще раз. Долго ходили вокруг да около, не решаясь касаться больных тем, и только после второй рюмки перешли к разговору о мужиках.
— Да, — терпеливо повторила Лори, закатывая глаза и покачивая головой.
— Чем старше я становлюсь, тем меньше я понимаю мужчин, — задумчиво отозвалась Ирина.
— Может, тебе только кажется? Мне иногда кажется, что раньше я просто не понимала, как много про них еще можно не понимать. А теперь, когда я это понимаю, я… запуталась.
Они обе захихикали.
— Не расстраивайся. Он просто обиделся. Отойдет, — успокоила Ирина. — А вот у меня, кажется, все внезапно закончилось, не начавшись.
— Я так не думаю, — качнула головой Лори. — Если он ревнует, значит, заинтересован.
— Он сказал, что ему все равно, — сказала Ирина, грустно глядя в стакан. На стекле весело играли лучи солнца, падающие из окна. Эти лучи почему-то невероятно раздражали ее. Так, что хотелось даже разбить стакан.
— Не будь ребенком. Лучше скажи мне, что тебя так привлекает в этих мрачных ревнивцах? Я правда не понимаю.
— Они страстные, — слегка оживилась Ирина, но вздохнула. — И еще очень жесткие. Я люблю, когда мужчина немного эгоцентрик.