Слепая совесть

Взлетаем. Вода вдруг собирается, поднимается фонтаном, на миг являя черную сущность. Судя по реакции Альбера и Глара, каждый обнаружил свое — то, с чем работал в Астаре.
Волна изливается на берег, туда, где мы только что сидели. И снова тишина, спокойствие, умиротворение, словно и не было ничего.
— Что это? — шепчет Ноэлия. — Похоже на твой рисунок. Такая жуткая… кто она?
— Овиния? — переспрашиваю, продолжая вглядываться в реку, и сам пугаюсь сорвавшегося слова. Даже наставнику не открывал имени своей черной мары.
Поворачиваюсь к Ноэлии, тоже смотрит — испуганно, встревоженно, беру ее руку, чтобы успокоить.
— Кто она? — шепчет будущая императрица.
— Не могу рассказать, моя госпожа, — отвечаю. — Но вам не нужно бояться, для вас угрозы здесь нет. Стражи разберутся.
— Такое же… как тогда, в парке?
— Нет, — отзываюсь. — Это особая… мм… энергия, с которой работают Слепые Стражи. Главное, выяснить, откуда и почему она появилась здесь. Там, в парке, ничего подобного не засекли. Да и не могли.
Нет, о том, что шаматри существуют только в пределах Астара или в наших откатах, Ноэлии точно знать не нужно.
— Дарсаль, — вдруг слышу жалобное, — я туфли на берегу забыла.
— Передам ребятам, — улыбаюсь.
Уж мы явно возвращаться не станем.
Ноэлия
Молча смотрю в окно. Дарсаль держит руку, только не знаю, успокаивает ли это или еще больше пугает. Сегодня словно прикоснулась к его неведомому таинственному обучению, непростому прошлому. Осознаю, что за эти часы он вдруг стал мне ближе, чем все девочки вместе с мадам Джанс за все годы. И в то же время понимаю: не должно быть у жены императора таких глубоких привязанностей. Но как же хочется снова оказаться на его коленях, ощутить родную и надежную грудь, веря, что всегда защитит и никогда не бросит!
Рука Дарсаля горячеет, твою ж бестию, постоянно забываю, что он все эмоции видит! Забираю свою на всякий случай, на миг кажется, будто не отпустит, но сразу же разжимает пальцы.
Как же хочется выяснить… Странная волна, поначалу показалось, черный женский силуэт тоже привиделся — как тогда, во время романтического вечера с Иллариандром. Но громкий плеск воды о песок, слишком четкий образ внутри — точь-в-точь как на картинке…
Овиния. Кто же ты? Мурашки по коже.
Тянущее чувство, не могу разобраться, да и боюсь. А то вдруг Дарсаль раньше меня разберется. Стараюсь отвлечь мысли чем-нибудь другим.
— Ну что там? Узнали? — не выдерживаю наконец.
— Пока ничего. Командир приехал, пытаются выяснить, откуда… и что.
Определенно недоговаривает, не настаиваю. Однако вопросы все приходят и приходят.
— Эти картины ты сам рисуешь? — спрашиваю. — Или выжигаешь?
Ведь действительно, сложно объяснить, но ему удалось запечатлеть особенный образ, который ни с чем не спутать!
— Отпечатки, — соглашается. — Специальная бумага, способная принять слепок омаа. В детстве я любил рисовать, — добавляет после паузы.
Смотрю на него, да что ж это за сила, ради которой нужно отказаться от всего!
— Оно того стоит? — спрашиваю тихо.
Ощущаю взгляд белого пламени.
— Не знаю, — качает головой Дарсаль.
Зря я с дурацкими вопросами. Внизу уже огни правительственных кварталов, наш особняк из-за деревьев вырисовывается. Гравикар снижается. Немного неловко топать здесь босиком, хоть бы не встретить никого!
Но в холле горит свет, мелькают чьи-то силуэты в окнах.
— Что там? — шепчу, приостанавливаясь.
Дарсаль прислушивается. Советники еще по комнатам не разошлись? У них свое отдельное крыло, несколько особо приближенных живут на втором этаже под нами.
— Эры Хармас, Юрай и Аждар обсуждают предстоящую поездку, — отвечает.
— Можно как-то их обойти по запасной лестнице? — спрашиваю.
Дарсаль кивает, ведет меня по дорожке, вымощенной узорчатыми плитами, куда-то на другую сторону дома, почти вокруг, к неприметной боковой двери. Минуем террасу, где мы с Иллариандром так часто ужинали. Там сейчас темно, никого. Входим на лестницу — тоже мраморную, хоть и не такую пышную, как парадная. Здесь подъемника нет, поднимаемся пешком.
Какая-то девушка спускается навстречу, приостанавливается, окидывает взглядом мои брюки, словно пытается узнать. Узнаёт все-таки, надеюсь, выговора от Иллариандра или Валтии не получу.
— Доброй ночи, госпожа. — И спешит дальше.
Здороваюсь машинально.
— Кто это? — спрашиваю у Дарсаля, когда снизу раздается стук закрывающейся створки.
— Служанка, — отвечает как-то мрачно, не могу понять почему.
Ладно, не мое дело. Силы покидают, наскоро смываю с себя песок и остатки слез — лицо все еще припухшее, всегда завидовала тем, у кого кожа быстро восстанавливается. Почти моментально отключаюсь.
Сигнал к завтраку вплетается в сон, но не заставляет с ним распрощаться. Сплю почти до обеда, потом валяюсь в кровати, осознавая, что и этот временный дом неожиданно сделался почти родным, просто потому, что он еще здесь, в Йоване. Малодушные мысли пролежать под одеялом до вечера — собирать мне все равно немного — прерывает телефонный звонок. Подскакиваю, сердце грохочет, сама не знаю, чего жду, — что Тересия приехала? Алма передумала?
Голос императора вызывает неожиданное разочарование — стараюсь не показать и вообще обрадоваться, вдруг по ауре заметят?
— Дорогая, у тебя все в порядке? — спрашивает.
— Да, конечно, — отвечаю, бросаю взгляд на появившегося Дарсаля.
— К обеду будешь?
Хочу отказаться, но вовремя соображаю, что едва ли он стал бы звонить просто так. Поэтому приходится лишь снова повторить:
— Да, конечно…
Саморазвивающийся робот предлагает на выбор зубную щетку, пеньюар и косметичку. С улыбкой поглаживаю его по корпусу.
— Нужно будет в Айо завести какого-нибудь зверька, — бормочу. — Надеюсь, у Иллариандра аллергии нет? — Бросаю взгляд на Дарсаля.
Похоже, удивлен, но отвечает, как обычно, ровно:
— Насколько мне известно, нет, моя госпожа.
Дарсаль
— Что он… ему что-нибудь доложили?
— Мне ничего не передавали, моя госпожа. И… я тоже.
Кивает благодарно.
— А о вчерашнем выяснили? — вспоминает.
— Пока ничего.
Лийт даже в Астар запрос послал. Но что ему ответили, нам не сказал, а уж посторонним и подавно говорить не положено.
— Ваши туфли не нашли, к сожалению. Смыло, наверное. Служанок можно звать для упаковки вещей?
— Нет! — резко качает головой. — Я сама хочу хоть чем-то себя занять. И накрашусь тоже сама. Думаю, сегодня у них забот и без меня хватит.
— Как скажете, моя госпожа.
С удовольствием наблюдаю, как приводит себя в порядок, заодно гармонизируя и растревоженную ауру. Странно, обедать будут не одни. Хм.
Провожаю Ноэлию в обеденный зал, Иллариандр поднимается, радушно встречает супругу. Ноэлия нервничает, ждет выговора. Впрочем, нормальный разговор не помешал бы. На месте Ивена я бы посоветовал. Бесцветные струи одиночества до сих пор нет-нет да и стекают по ауре. Но император предпочитает ничего не обсуждать, целует в щеку, усаживает за стол, задает безликие вопросы, не располагающие к искренним ответам, — наподобие «как спалось?».
— С нами еще кто-то будет? — Императрица проводит взглядом по двум пустым тарелкам.
— Эр Хармас хочет нам что-то сообщить. — Голос императора покровительственный, будто давно уже знает обо всем.
Отправляюсь к Ивену за столик, легкий прощупывающий луч в мою сторону.
«Что на реке?» — все-таки спрашивает, словно упрекнуть в чем-то собирается.
«Не знаю», — отвечаю, Лийт главное и без меня передал.
«О чем с императрицей беседовали, почему закрывались?»
«Расставаться с подругами тяжело».
«Есть что-нибудь, о чем нужно знать Иллариандру?» — Взгляд еще более плотный, изучающий, ощущаю вкрапления омаа — пронизывает, высматривает. Ритуальный вопрос снова приобретает иное звучание.