15 минут (ЛП)

Я хочу маму.
Ноги пекут, легкие умоляют меня остановиться, но я все бегу. Ускоряюсь и подстегиваю себя, пока чуть не валюсь с ног. Из магазина выходит женщина. Я резко беру вправо, чтобы избежать столкновения, и врезаюсь предплечьем в кирпичную стену. Охнув, останавливаюсь и наклоняюсь, уперевшись ладонями в бедра. Дух захватывает от боли. С трудом втягиваю воздух, хотя легкие отказываются работать. Сзади подходит женщина и кладет ладонь мне на плечо.
Стряхнув ее руку, снова срываюсь на бег.
Восемь минут.
Сворачиваю за угол и мчусь к башне Рекордз, в груди теснится тревога.
Здесь это и произойдет. Здесь найдут мамино тело.
Перехожу на быстрый шаг и останавливаюсь возле огромного музыкального магазина. Окидываю взглядом возвышающийся передо мной небоскреб и, свернув в переулок, обхожу его с задней стороны. Вокруг мусорного контейнера маячат молчаливые тени. Порыв ветра сдувает вниз мешок мусора, он раскрывается. Я улавливаю вонь разлагающегося мяса, и меня мутит. Голова раскалывается. Издав стон, тру виски. За спиной раздается женский голос.
— С вами все хорошо?
Голос будит потаенные воспоминания. Я замираю, оборачиваюсь и вглядываюсь в мамино лицо. У нее такие же, как у меня, голубые глаза, лицо обрамлено кудрями. Безмятежность маминого взгляда потрясает меня. Я знала, что увижу ее, если у меня все выйдет, но не была готова к тому, как будет болеть сердце или как сильно мне захочется ее обнять.
В одной руке у мамы книга, в другой — мобильный телефон. Экран мигает. Видимо, она с кем-то разговаривала, и, может быть, тот, кто находится на другом конце, все еще слушает. Но маму это, кажется, не заботит. Ее глаза устремлены на меня.
— Я в порядке. — Несмотря на сухость в горле, голос звучит нормально, хотя мое состояние можно назвать каким угодно, только не нормальным. — Просто голова болит.
Мама улыбается, и меня окутывает ее душевностью.
— Это и неудивительно в подобном месте. Пойдемте на улицу, на свежий воздух. Достанем вам бутылочку воды.
Я следую за мамой на автопилоте и наблюдаю, как она копается в коричневом кожаном портфеле в поисках воды. Мимо нас снуют пешеходы. Любой из них может быть ее убийцей, но, возможно, оказавшись здесь, я ее спасла. Возможно, я остановила ее, прежде чем она зашла в переулок слишком далеко.
Выпиваю предложенной воды. Мама забирает бутылку назад и спрашивает:
— Как, вы говорите, вас зовут?
— Лара, — отвечаю я, не успев подумать.
Крепко зажмуриваюсь, сожалея об этом. Сердце замирает.
— Забавно, — смеется мама. — Мою дочь тоже так зовут.
В ее взгляде нет подозрительности. Лицо излучает только доброту.
Часы на запястье снова пищат. У меня осталось две минуты.
Мама поворачивает к музыкальному магазину, и я иду за ней. Краем глаза вижу мужчину в переулке.
— Мама!
Она оборачивается, разинув рот от удивления.
— Как вы меня назвали?
Отвечать некогда.
Раздается выстрел.
Толкаю маму в спину, и она падает на тротуар. Оказавшись на ее месте, чувствую, как что-то жалит меня в бок. Рука тут же прикрывает место укуса, а ноги начинают дрожать, словно желе. Рухнув на тротуар, слышу хруст коленей. Кривлюсь, продолжая зажимать рану ладонью.
На мгновение встречаюсь взглядом со стрелком. У него темные волосы и карие глаза. Стрелок хмурится и сердито кривит губы. Кто бы он ни был, в этот краткий миг меня от страха пробирает дрожь. Затем он убегает прочь. Люди вокруг с криками бросаются врассыпную. Все, кроме тех, что рядом со мной. Кто-то зовет на помощь.
Дыхание отдается у меня в ушах. Мама здесь, держит меня за плечо. Ее губы шевелятся, но я ничего не слышу. В глазах мамы стоят слезы, в моих тоже. Падаю лицом вперед и упираюсь головой в ее колени. Не способная моргать, тупо пялюсь на красный пожарный гидрант, стоящий на тротуаре. Все вокруг как в тумане, дыхание с шумом вырывается из груди.
Клянусь, я вижу перескочившую через меня тень, но, повернув голову, никого не обнаруживаю. Не понимаю. Никакого грабежа не было, почему же меня подстрелили? Маму же убили при ограблении.
Дзынь.
Время вышло. Все темнеет, будто на сцене опускается занавес, хотя мне кажется, что дело не в путешествии во времени.
По-моему, я мертва.
  
Глава 2
 
Меня окружает темнота.
Я с трудом дышу, жар в боку расходится по всему телу и добирается до головы. Пытаюсь открыть глаза, но тут же зажмуриваюсь от ослепительного света. Даже если я не мертва, сильная боль заставляет меня вроде как желать смерти. Где-то над головой звенит звонок, и до меня доносится шаркающий звук чьих-то ног.
Закрыв глаза руками, делаю глубокий вдох. Мне нужно вспомнить все, что я сделала и увидела, но воспоминания будто в ослепляющем тумане. Пульсирующая боль невыносима, и что-то внутри отчаянно рвется наружу. Надеюсь, это не рвота. Ненавижу, когда меня тошнит.
Ресницы трепещут, и я открываю глаза, ожидая обнаружить вокруг ад, но вместо этого вижу школьный класс. Я сижу за партой, часы у меня над головой показывают половину третьего. Бросаю быстрый взгляд вниз. На мне чья-то чужая одежда, и она такая девчачья, словно сахарная вата. Юбка коротковата, а футболка ярко-розового цвета. С тех пор как умерла мама, и всю одежду мне начал покупать отец, у меня не было ни одной розовой вещи.
Как я могу быть в школе, если меня только что подстрелили на улице?
Должно быть, я умираю. Дрожащей рукой тянусь к боку, но раны нет. Не считая товарного поезда в моей голове, я, кажется, в порядке. Признательно вздыхаю. Теперь надо пойти домой и увидеть маму.
— Лара, ты опять заснула?
Подпрыгнув на месте, оборачиваюсь на голос. Пристальный заботливый взгляд принадлежит не моему парню, а Доновану Джеймсу, одному из самых богатых детей в школе. Он умен, красив и все в жизни получает на серебряной тарелке. Его жизнь — полная противоположность моей. На протяжении всего обучения Донован или игнорировал меня, или поддразнивал.
Так почему же он разговаривает со мной сейчас?
У Донована идеально уложенные светлые волосы, в его голубых глазах поблескивают искорки. Он посылает мне игривую улыбку, и на щеках появляются ямочки.
Пожимаю плечами.
— Ну, может, прикорнула ненадолго.
У него странная улыбка, будто мы друзья.
— Это расплата за все те ночные посиделки допоздна.
Приступ головной боли заставляет меня зажмуриться.
— У меня голова болит. Наверное, ничего серьезного.
— Ну ладно, пошли. У меня в машине есть тайленол. — Донован встает, так что я тоже поднимаюсь, но меня мутит, и начинают дрожать колени. Он подхватывает меня, помогая восстановить равновесие. — Полегче, рок-звезда.
Откуда он знает мое старое прозвище? Меня с десяти лет никто так больше не называет. Вырываю руку из его крепкой хватки.
— Я в порядке. Можешь меня отпустить.
Улыбка Донована дает трещину.
— Должно быть, голова неслабо болит.
Все, что мне нужно, — чтобы боль прекратилась, так что направляюсь к выходу из кабинета. Я приму болеутоляющее, даже если это означает, что мне придется провести время с человеком, с которым мне вовсе не хочется дружить.
Мы идем по коридору сквозь толпу учеников и учителей. Любой звук из-за головной боли кажется сильнее, и я не очень-то рада тому, насколько близко за мной следует Донован.
Только мне кажется, что мы уже вырвались из школы, как дорогу нам преграждает моя подруга Кристина. Ее волосы уложены в стильную короткую прическу. Она улыбается и подпрыгивает на месте. С трудом подавляю желание велеть ей проваливать. Я хочу выпить таблетку, а сейчас она единственная преграда на моем пути.
— Привет, ребятки. — Она так жизнерадостна, что мне хочется ее стукнуть. — Вы в «Пиццу Гарри»?
— Коне… — начинает Донован.
— Нет, — коротко отрубаю я, заставив их обоих удивленно нахмуриться и уставиться на меня. — Голова просто раскалывается. Мне надо домой.