Королева-пугало (ЛП)

Мы молчали, никто не хотел говорить ему правду.
— Что? — снова спросил Кирин. — Почему вы так выглядите?
Я облизнула губы и сглотнула.
— Говоришь, наступление возглавлял Серебряный рыцарь?
Кирин кивнул.
— Да. Я сражался с ним. Он чуть не убил меня.
Пауза.
— Лиф — Серебряный рыцарь, — сказала я, наконец.
Он посмотрел на меня, сдвинув брови, медленно моргая.
— Нет, — он покачал головой, а потом сделал глоток бренди. — Нет. Нет, я же сказал, что сражался с ним. Он чуть не убил меня. Лиф не стал бы со мной сражаться. Мы же почти братья, — он опустил бутылку и посмотрел на нас по очереди. — Он не стал бы. Он бы не связался со Спящим принцем, не Лиф. Ты ошибаешься. Ты его не знаешь.
— Я тоже с ним сражалась. Пока он стоял рядом со Спящим принцем. В моем доме, — Ниа забрала бутылку. — Я тоже знала его почти всю жизнь.
Кирин уставился на нее, потом встал, покачнулся и восстановил равновесие. Он повернулся и вышел из сарая.
Ниа, казалось, хотела пойти за ним, но Сестра Надежда покачала головой.
— Оставь его.
А потом я кое-что вспомнила.
— Когда Сайлас исцелял Эррин, ты знала, что она была сестрой Лифа? — спросила я у Нии, она кивнула. — Но ты злилась, что он хотел помочь. Почему, если знала ее?
За нами заскулила Сестра Смелость, и Сестра Надежда быстро придвинулась к ней.
— Мы не знали… — Ниа сделала глоток. — Мы знали, что Лиф был Серебряным рыцарем. Отчасти потому Сайлас следил за ней.
— Отчасти?
— Главной причиной была ты. Лиф был единственной твоей связью с Трегелланом. Мы подумали, что ты будешь его искать, — я промолчала, и Ниа продолжила. — Но мы не знали, на чьей стороне Эррин.
— Я все еще не уверена, — Сестра Надежда снова присоединилась к нам.
— Все еще? — начала я, и она подняла руку.
— На Конклав напали через пару часов после ее прибытия…
— Она была со мной. Когда мы пришли в Тремейн, он уже был разрушен. Мы не знали, что будет. И ей голем сломал позвоночник, не забывайте.
— А если это была часть плана, чтобы выманить нашего зельеварщика?
— Думаете, она хотела, чтобы ей сломали спину? — я фыркнула. — Слишком много риска.
— Не опаснее, чем искать работу в замке Лормеры и работать на безумную королеву Хелевису…
Мою шею неприятно покалывало, я вспомнила Лифа и его первое предательство. Эррин искала меня, но не знала, что это была я. Ради него? Меня спасло то, что моя сущность раскрылась, когда мы уже были в Конклаве?
— Нет, — сказала я, и мой голос напоминал хлыст. — Она могла выдать меня в склепе. Она могла легко сказать им, что я там прячусь, — снова что-то помешало мне сказать, что это была идея Лифа, что оба Вастела спрятали меня от Спящего принца. — Все могло там и закончиться. Она могла сказать им правду, и он убил бы меня, чтобы спастись. Но, благодаря Эррин, этого не случилось.
Сестра Надежда смотрела на огонь.
— Надеюсь, ты права, — сказала она. А потом тоже встала и вышла за Кирином в ночь.
Глава 3:
Я смотрела на огонь, ожидая возвращения Сестры Надежды или Кирина, но они не приходили, и я оставалась одна с молчаливой Нией и умирающей Сестрой, надвигалась ночь. Сонный взгляд Нии был направлен на землю перед ней, бутылка бренди в ее руках была почти пустой, я ожидала, что она скоро отключится. Вместо этого я повернулась к Сестре Смелость и обнаружила, к своему удивлению, что она лежит на боку. Ее глаза были ясными и смотрели на меня. Я осторожно придвинулась к ней.
— Я могу чем-то помочь? — спросила я. — Хоть чем-то?
Она ответила не сразу.
— Нет, дитя. Не можешь.
— Мне жаль, — сказала я.
— Мне тоже. Честно скажу, я не готова. Я хотела большего.
Сухая честность в ее голосе заставила меня приглядеться к ней, и я со страхом обнаружила, что она совсем не старая, младше моей матери и Сестры Надежды. Она все еще была в капюшоне, это явно было неудобно.
— Может, убрать ваш капюшон?
Ее губы дрогнули.
— Почему бы и нет?
Я осторожно убрала ткань с ее головы, открыв рыжие, как у меня, волосы, но короче, темнее там, где они прилипли к голове от пота.
— Вот так лучше, — сказала она, подставив голову воздуху. — Благодарю, — она немного помолчала. — Ты такая юная, — прошептала она, закашлялась, давясь, содрогаясь всем телом. Она пыталась отвернуться, но я видела кровь на ее губах и зубах. Я склонилась и осторожно приподняла ее голову, чтобы она не захлебнулась кровью. Когда она закончила, я вытерла ей рот своим рукавом. — Воды, — прохрипела она.
Рука появилась перед моим лицом, держа кубок, и я оглянулась и увидела Сестру Надежду, стоящую за мной. Я взяла кубок и поднесла к губам Сестры Смелость. Она выпила и покачала головой, показывая, что ей хватит, и я опустила ее на солому. Она улыбнулась, ее веки закрылись, и я убрала руку из-под ее шеи. Мы с Сестрой Надеждой не шевелились, смотрели, как Сестра Смелость спит, слабо и хрипло дыша. Когда я отвела взгляд, то увидела, что Ниа устроилась на боку у огня, все еще сжимая бутылку в руках.
— Нужно поговорить, Пожирательница грехов, — сказала Сестра Надежда.
— Я не Пожирательница грехов.
— Амара мертва, а ты — ее старшая и единственная живая дочь. Ты — Пожирательница грехов. Подозреваю, что последняя.
Все волоски на моем теле от ее слов встали дыбом.
— Нам нужно поговорить, — продолжила Сестра Надежда. — Я должна знать твои намерения. Ты снова убежишь? Или будешь исполнять свой долг?
Долг. На меня надавил груз ожиданий. Я могла вернуться в дом матери, могла попасть в комнату Ральфа. Я могла бы петь для короля Террина. Я могла быть в пещере с костями и ощущать, как нити моей жизни плотно сплетаются, как гобелены, которые я вышивала в Лормере. Пожирательница грехов. Донен Воплощенная. Отравительница.
Все, чем я была и всегда буду.
— Я остановлю его, если вы об этом, — сказала я, выдерживая ее взгляд. Она моргнула первой.
— Как?
— Ядом, конечно. Это моя специальность. Мне нужен алхимик и Эррин. Эррин может разобрать зелье, Опус Магнум, и с моей кровью перевернуть его, создав яд, что можно использовать на Спящем принце. С моей кровью у нас получится копия оригинала, использованного на нем. Мы сможем отравить его еще раз.
— Но ты понимаешь, что он принимает Эликсир? Для этого он забрал моего сына. Пока он пьет немного Эликсира в день, он бессмертен. Его нельзя проткнуть, раздавить или убить. И даже смертельно отравить, как я понимаю.
— Эликсир не дал яду убить его в тот раз, но яд погрузил его в сон. Что-то в моей крови способно поймать его, это уже хоть что-то.
Сестра Надежда задумалась.
— А раз Вестника, собирающего для него сердца, нет, то он не проснется. У него нет запасного плана.
— Возможно, — тихо сказала я. — Но это не важно, потому что я собираюсь убить его, пока он спит. Насколько я знаю, казнь точно не пережить никому, сколько зелий не пей, сколько магии бы ни было в крови, — я звучала смелее, чем ощущала себя. — Так что мы отрубим ему голову и уберем подальше от тела. Замуруем куда-нибудь, спрячем в горах. Или бросим в море. Как угодно.
Сестра Надежда смотрела на меня огромными глазами.
— Ты не можешь.
— Могу. Стоило давно так сделать. Девушки, терявшие сердца и жизни из-за него веками, Мерек, все в Лормере, Алмвике, Тремейне. Все в Конклаве. Их смерти и на вашей совести. Моя предшественница наложила на него проклятие, но это ваш народ скрыл его в Таллите, защитил, а он ел сердца невинных девушек.
Она открыла рот, но я не дала ей сказать.
— Все закончится. Теперь. Должно. Иначе что помешает ему вернуться?
— А Лиф Вастел? — выдавила Сестра Надежда. — Что насчет него?
Я отвела взгляд на огонь.
— Он тоже заплатит, — сказала я. Вспомнила его руки вокруг меня, смеющиеся глаза, музыкальный голос, когда он шептал мне на ухо.