Отверженные

хранитель истории пригладил скудную бороду, спускавшуюся до пояса. Рукава его серой мантии колыхнулись, отчего усилилось его сходство с призраками, с которыми порой сравнивали эту расу. Мастер молчал, не повторяя своего требования, только присел на пол, скрестив ноги. Он опустил ладони на колени и обвел выцветшим взглядом собравшихся молодых людей.
— Приветствую вас, мастер. — Келейр вышла из тени колонн и уселась перед друтом у помоста, на котором тот устроился.
Каменный пол оказался на удивление теплым и прогретым щедрым солнцем, лившимся сверху через стеклянную крышу. Ладвик усмехнулся, закрыл свою книгу и, постукивая ею по ладони, последовал примеру лисы, садясь неподалеку. Рейн вздохнул, направляясь туда же и намереваясь занять место поудобнее, если это вообще возможно.
Едва ученики расселись под стоны недовольных девиц, которые платками оттирали пол, прежде чем рискнули опуститься на него, друт поднял голову и развел в стороны костлявые руки. Вообще никто никогда не встречал молодых друтов. Ходили слухи, что эти создания рождались уже с бородой и кряхтящими как старики…
Так вот, стоило хранителю истории махнуть руками, как стало понятным отсутствие предметов мебели в зале. Перед юношами и девушками, сидящими полукругом, возникла призрачная карта их королевства, звавшегося Грахеймном. Карта жила своей жизнью, постоянно меняясь. Возводились дворцы, перекидывались мосты через реки, что текли, словно настоящие. Келейр даже удалось разглядеть стайку птиц над королевским дворцом, взлетевшую с остроконечных крыш.
— С воцарением Дарема в Грахеймне настала эпоха глубоких внутренних перемен, — принялся повествовать друт, полностью погрузившись в глубины истории, которые им воспринимались как собственные воспоминания. — Последние события затронули многое, многое изменилось.
Мастер повел рукой, изменяя границы, прорисовывая новые земли и возводя города.
— Для укрепления своего политического могущества принц Дарем, а ныне — король Грахеймна, ввел новую систему владения землями, что вызывало волну восстаний, которые подавлялись твердо и без сожаления.
Рейн услышал, как часто задышал позади него Ирс. Не хотел бы он быть сейчас на месте принца. Бородатый старец затронул слишком болезненную тему. Друты хранили в памяти все факты истории, сухие и точные, не поддаваясь чувствам, которых попросту не испытывали. Не стоило удивляться и тому, что мастера не трогала ненависть к новому королю опального Эллгара, которому на собственной шкуре довелось узнать всю горечь поражения в одном из восстаний.
Именно его мать не так давно носила под сердцем ребенка того, кто лично приказал казнить предыдущего правителя Грахеймна, отца Ирса. Приближенные к прежнему королю лорды не принимали его политику. Иллес Эллгар был слишком мягок к неугодным и слишком самодостаточен, чтобы прислушиваться к чужим советам. Вот и поплатился…
— Объединение десяти государств, проведенное ранее Дамоном Эллгаром, едва ли послужило укреплению политического могущества Грахеймна, так как повлекло за собою распри в королевской семье, продолжавшиеся в течение многих лет. Старший сын Иллес Эллгар был казнен, а корона досталась его родному брату — Дарему Эллгару. В истории Грахеймна это первый случай. Чтобы вернуть расположение народа, который продолжал благоволить казненному Иллесу, новым королем была издана хартия. В ней он обещал восстановить некоторые законы и облегчить многие повинности. Впрочем, королевская власть очень мало потеряла от этого. Единственный сын Иллеса был лишен права наследования, наследником престола был объявлен малолетний сын Дарема и Шейны Эллгар, вступившей в брак с новым королем.
Ирс медленно поднялся, глядя исподлобья на друта, невозмутимо продолжавшего свои речи. Конечно же последние полчаса грифон стал центром всеобщего внимания. Присутствующие принялись шептаться, и только некоторые молчали, понимая, что завтра могут сами оказаться на месте опального принца.
— Король Иллес Эллгар был слаб и проиграл. Все могло бы…
— Мой отец не был слаб! — хрипло выкрикнул Ирс, сжимая кулаки в бессильной ярости. — Он сражался достойно и до конца!
Друт поглядел на раскрасневшегося ученика, добивая того очередной фразой:
— В таком случае он бы не проиграл Дарему.
— Он сдался, чтобы спасти меня! — Эллгар швырнул к ногам мастера учебник. — Он спасал меня! Этого нет в твоих записях, проклятый друт?!
Голос Ирса сорвался, и грифон просто выбежал из зала. На какое-то время воцарилась тишина. Мастер поднял брошенный учебник, оттер его от пыли сухой морщинистой ладонью и положил рядом с собой.
— Надо искать свою суть, свои человеческие истоки, свои внутренние силы, свои потенциалы. Высота человека зависит не от его физического роста, а от грандиозности его мечты. Открывающиеся ему горизонты очерчиваются не горами, — тихо проговорил друт. Моментально карта ожила, снова меняясь. — Не горами, а его верой в себя. Если человек имеет сердце, он носитель и хранитель надежды, он обладает вечной силой, позволяющей сохранять способность исполнить то, к чему стремится. Истинным же поражением является добровольное отречение от своей веры. Помни это, каждый живущий.
Потом мастер замолк и прикрыл глаза. Келейр пододвинулась ближе к Гварену, толкая его локтем в бок.
— Заснул, что ли? — прошептала лиса.
Волк оторвался от чтения, поворачивая к ней голову. Глаза у него были интересные, то карие, как шоколадная крошка, которой матушка Муль, кухарка, любила посыпать печенье, то переливались темным янтарем. Сейчас, когда Гварен глядел на нее, взгляд его был янтарным.
— Тай, чем очерчиваются твои горизонты?
Он умудрялся читать и при этом слушать мудреные речи мастера? Келейр скривилась. Оборотень-заучка!
— Ты странный. Ты это знаешь? — проворчала она, усаживаясь поудобнее.
Ноги затекли, хотелось последовать примеру Эллгара и сбежать из этой обители дурных воспоминаний.
— Ты встречал тут хоть одного нормального? — белозубо улыбнулся Ладвик.
— И то правда!
Тишина продолжала терзать слух сильнее грома. Потихоньку все стали перешептываться, обсуждать свои впечатления от пребывания в стенах академии, и гул от голосов учеников становился все громче.
— Грех таким шансом не воспользоваться… — раздалось у лисы под ухом.
Келейр неожиданно задохнулась от навалившейся на нее тяжести. Узнавая голос дракона, она попыталась развернуться, но Рейн только удобнее умостился, прислоняясь спиной к ее спине. Он сложил руки на груди, опустил голову и закрыл глаза.
— Ты совсем сдурел?! — возмутилась лиса и снова заерзала, пытаясь оттолкнуть соседа от себя.
— Тебе ночи не хватило, Броган? — окликнул его волк.
— Нет. Кто-то спать не давал. Выл под окнами. Не твоих рук дело, а, Ладвик? — ухмыльнулся