С любовью, Луков (ЛП)

— Сегодня у тебя день придирок к детям?
Я закатила глаза, когда шагнула к нему. Пришлось даже откинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Это чудовища, а не дети.
Взгляд Ивана был сосредоточен на мне, а его улыбка становилась только шире, когда он произнес:
— Что мне действительно хотелось бы узнать, так это…
Я застыла, не зная, о чем парень хотел спросить.
— Что это там за «коробка» такая и где ее достать?
Я не хотела улыбаться. Нет, нет и нет.
Но ничего не могла с собой поделать.
Моя улыбка была настолько широкой, что у меня мгновенно заболели щеки, а на ум пришло только одно:
— Придурок.
***
Час спустя спускаясь по лестнице в мамином доме, я пыталась выжать побольше воды из волос, чтобы та не впиталась в светлое платье без рукавов, которое было на мне надето. Я ненавидела мыть волосы каждый день (мои волосы тоже ненавидели ежедневное мытьё, как бы сухо это не звучало), но, благодаря ежедневным тренировкам, голова так ужасно потела, что волосы становились отвратительно жирными, если после мытья проходило больше суток. Каждые две недели мне приходилось покупать новую бутылку кондиционера для волос.
Я добралась до нижней ступеньки и услышала голоса, доносящиеся из кухни. Когда мы с Иваном подъехали к моему дому полчаса назад, на подъездной дорожке уже стояли машины Джонатана и Аарона. Я не спрашивала, что задумали мои сестра или брат, но мы виделись несколько дней назад, когда они случайно забежали на ужин.
Я успела поцеловать маму в правую щеку, рядом с разбитым и опухшим носом, прежде чем королева драмы — ДжоДжо заскулил:
— Жас, как ты могла не позвонить и не рассказать мне о маминой аварии?
С моих губ чуть было не слетели слова о том, что она сама не пожелала, чтобы кто-то узнал... но я не являлась ябедой. Поэтому ответила, что мне не хотелось выслушивать его истерики прошлой ночью из-за своей усталости. Все прошло гладко, как и ожидалось, и уже через пять минут я направилась в душ, наблюдая, как Иван бросил на меня любопытный взгляд, который дал ясно понять, что парень сложил кусочки мозаики из моего вчерашнего срыва и следов на лице моей матери.
Но... мне было все равно, даже если и так.
По мере приближения к кухне, голоса близких становились все яснее и громче. Я узнала смех сестры и мамы... и мне показалось, даже легкий смешок от Ивана. Размышления о стычке с девочками в коридоре и последующих словах Лукова заставили меня снова улыбнуться, но я постаралась выкинуть это из головы. Парень действительно был идиотом.
— ...Они заставили тебя все там заклеить? — услышала я вопрос ДжоДжо.
Боже.
— Джонатан, — прошипел его муж. — Какое это имеет значение?
— Э-э, ну мне просто любопытно. На этой неделе я посматривал один из журналов, выпушенных ранее. И не увидел на фотографиях ни намека на шары или что-то еще, что кажется нереальным с углов, под которыми сделаны снимки. Мне все равно, насколько тугие у кого-то яйца, но физически невозможно, чтобы где-то не выделялось крошечных признаков орехов. Понимаешь, о чем я?
Они обсуждали нашу фотосессию, и, конечно же, Джонатан не мог не вставить свои пять копеек.
— Наверное, мне тоже стоит купить этот журнал, когда он выйдет, — начала моя мама, прежде чем взвыли Руби и ДжоДжо.
— Хватит! Мы не хотим об этом знать!
— Какие вы оба чувствительные, — пробормотала мать, но не стала продолжать фразу. — У меня есть глаза. И у вас они тоже есть. Человеческое тело — замечательное творение, верно, Иван?
Иван, не колеблясь, ответил:
— Да.
— Уверена, Ворчун выглядела великолепно.
Наступила пауза, прежде чем Иван уточнил:
— А Ворчун — это кто? Жасмин?
— Ага.
Никто не произнес ни слова, пока не влез ДжоДжо.
— Она ненавидела Белоснежку, когда была ребенком.
— Почему?
Тут вмешалась моя мать.
— Потому что она... как там дочь ее называла? Ленивая жопа, которая пользовалась мужчинами?
ДжоДжо расхохотался так, что мне тоже захотелось улыбнуться.
— Жасмин очень злилась, когда смотрела этот мультфильм. Помнишь? Она сидела перед телевизором и разговаривала сама с собой. Сестра ненавидела его, но все равно смотрела из раза в раз.
Затем послышался смех Руби.
— Жасмин расхаживала вокруг и говорила, что Белоснежка не такая уж и красивая. А если и так, то ей нужно было проявить хоть немного уважения к себе. Малышка даже не знала, что это означает, но она услышала, как ты, мама, однажды произнесла эти слова, и они застряли у нее в голове.
Теперь уже начала смеяться мама.
— Мы стали называть ее Ворчуном, потому что Жасмин утверждала, будто он единственный умный из всех гномов, потому что понимал, что у него есть причина находиться в плохом настроении. Работать в шахте целый день, а потом заботиться о девке, которая сидела сложа руки.
Ее смех стал громче.
— Ох, уж эта девчонка. Всех вас модно обвинить в том, что она выросла такой. Этому Жасмин набралась от вас. Иван, теперь ты знаешь, кто виноват.
Затем был еще один пример, и «она — мой кумир» от Руби, из-за чего раздался хриплый смех, по-видимому, Аарона.
— Да, это моя малышка, — повторила мама.
У меня зачесался нос, а глаза, возможно, начало немного жечь.
Ладно, больше, чем немного.
Пришлось моргать и слушать их смех, пока я пыталась взять эмоции под контроль, замечая, как растекается внутри приятное тепло. И почувствовала себя... лучше. Даже лучше, чем прошлой ночью, когда Иван оказался настолько добр ко мне.
Сглотнув еще пару раз, чтобы убедиться, что выгляжу нормально, я направилась на кухню и нашла всех, кроме мужа моей матери, сидящими за островком. Бен занимался тем, что помешивал свое потрясающее чили в кастрюле на плите, стоя спиной к родственникам. Между Иваном и моей сестрой было одно свободное место, а между Аароном и Джонатаном — другое.
Я решила присесть рядом с Иваном.
И по какой-то непонятной причине положила руку ему на бедро и сжала его. Слегка и без каких-либо намеков. Как это делали друзья.
— Жас, — начала говорить Руби, наклонившись над островком и осторожно улыбнувшись, чем заставила меня насторожиться. — Я знаю, что ты очень занята…
Почему у меня внутри все перевернулось?
— …Но помнишь, мы договаривались с тобой несколько недель назад, что ты присмотришь за детьми? Как думаешь, ты все еще сможешь? — она улыбнулась. —Ничего страшного, если не получится.
Мой желудок взбунтовался. Все происходило слишком скоро. Слишком. Но я могла с этим справиться. Стоило показать, что я меняюсь к лучшему.
— Я не забыла, — ответила я сестре, пытаясь игнорировать напряжение внутри. — Без проблем посижу с ними.
— Ты уверена? Потому что…
Я попыталась улыбнуться Руби. Хотела сказать ей, что люблю и ее, и ее детей. И сделаю для них все, что угодно. Но вместо этого я ответила так тихо, как только могла:
— Да, уверена. Я могу посидеть с ними.
— Мы могли бы побыть с малышами вместе, — подхватил ДжоДжо.
Я бросила на него взгляд.
— Нет уж. Я сама могу присмотреть за детьми. Найди себе других племянников.
ДжоДжо закатил глаза и снова повернулся к Егозе.
— Я могу посидеть с ними в любое время, Руби. Детям не нужно, чтобы «Ребенок Розмари» ошивался рядом.
— Ты серьезно хочешь, чтобы Шрек-младший стал тем, кого увидит Бенни, как только проснется? — спросила я Руби, снова бросив взгляд на брата.
— Я среднего роста, вообще-то, — заявил ДжоДжо.
— Как скажешь, зеленый, — ответила я, искренне ему улыбаясь. — В любом случае, ты не опроверг то, что похож на Шрека, а значит…
Джонатан решил почесать лоб. Средним пальцем.
— Не могли бы вы прекратить? — наконец вздохнула мама.
— Ты совсем не похож на Шрека, ДжоДжо, — добавила Руби. — Больше напоминаешь осла, как мне кажется.
Джонатан уставился на нее, а затем скользнул глазами по моему лицу и протянул: