Взять живым мёртвого
Ну, не так чтобы уж совсем всех и никогда, но мы всё-таки боремся за главенство закона над традиционным русским самодурством.
– Здравия желаем, батюшка сыскной воевода. – Еремеевские стрельцы распахнули ворота.
– Митька! – громко крикнул я. – Принимай аппарат, махнул не глядя!
– Чегось? – вытаращился он, выглядывая из-за бани.
– Кобылу, говорю, прими, телегу на место поставь, заключённого в поруб сопроводи.
– А кто это у нас тут? Филимон Митрофанович, какими судьбами?! Мы ж по вас тока-тока и соскучиться не успели.
– Ирод ты милицейский! Всё как есть твоей милейшей маменьке на деревню отпишу! Уж она тебе задаст, уж она-то…
– Она читать не умеет, – нежно оборвал дьяка наш младший сотрудник, взвалил его на плечи и вприпляску понёс через весь двор.
Гражданин Груздев ловко плевался во все стороны, но ни в кого не попал, посему был без мордобития донесён до поруба и кубарем спущен вниз. После недавних событий, когда этот прощелыга в ермолке с косичкой и бегающими глазками внаглую предавал нас направо-налево, не считаясь ни с христианской моралью, ни с верноподданническим долгом, миндальничать с дьяком думского приказа мы тоже перестали. Да и сколько уже можно, а?
Олёны в доме не оказалось, тот же Митя пояснил, что она-де на базар пошла, а зачем – не сказалася. Немецкий посол, вымытый, отдохнувший, довольный, сидел за столом, гоняя чай с Бабой-ягой.
– Не помешаю? – запнулся я на пороге.
– Да что уж там, заходи, Никитушка, – скромно опустив глаза, вздохнула бабка. – Я ить в своём доме, на своей земле, чего уж мне-то на старости лет в родном отделении от своих же сотрудников прятаться? Покуда тебя не было, я тут Кнуту Гамсуновичу всю правду как есть рассказала.
– Я, я, – подтвердил седой немец, поправляя парик на взопревшей от чая голове. – И должен сказать, что ваша гроссмуттер-полицай была очень убедительна. Лично я бы не имел к ней ни одной претензии.
– То есть дело закрыто?
– Дело ещё и не начато, соколик, – грустно усмехаясь, поправила меня Яга. – Вона Олёнка твоя со двора побежала кой-чего прикупить для колдовства чародейского. А уж как результат на руки получим, тогда и прикинем по уму, что да куда. Дело пытать али от дела лытать?
– Ну вы хоть вкратце объясните, в чём проблема?
Моя домохозяйка переглянулась с послом, и они оба, перебивая друг дружку, пустились расписывать блюдечко гжелью и тарелочку хохломой. Это образно выражаясь, а по сути всё проще и понятнее. Я вам вкратце перескажу.
Да, да, в годы золотой молодости Баба-яга, будучи себе уже вполне состоявшейся ведьмой с именем, действительно несколько раз встречалась со всякими там царевичами-королевичами.
Цари в массе были наши славянские: русские, болгарские, сербские. Королевичи – исключительно из Центральной Европы. С принцами Персии, Азии и стран мусульманского Востока дело как-то не очень заладилось. Возможно, вопрос в религиозных тонкостях, возможно, бабка просто была противницей многожёнства. Кто знает, отзовись?!
Разумеется, никаких специальных учётных книжек роковая красавица не вела, дневниковыми записями не баловалась, а уж так называемая девичья память была у неё значительно короче, чем у подавляющего числа представительниц слабого пола. Это я очень-очень-очень прозрачно намекаю, что супружеской верностью Яга особо не страдала и всяческих там мужчин меняла на раз чаще, чем плетёные лапти в весеннюю распутицу. Как-то так…
На определённом этапе она жила нехилой криминальной жизнью, добывая средства к существованию исключительно преступным путём. Если вы поняли, то немало принцев-царевичей-королевичей, выпив зелена вина в бане с горбоносой красавицей-шалуньей, вдруг просыпались в глухом лесу неизвестно где, без гроша в кармане, да и вообще хорошо если в нижнем белье.
Однако убивать Яга не любила, что в конце концов заставило её в преклонные годы пройти духовное очищение в каком-то дальнем северном монастыре, а потом, сменив пару-тройку мест жительства, окончательно осесть в скромном Лукошкине.
– Йохана вашего я не трогала, – тихо и не вполне уверенно бормотала бабка, теребя платочек. – Немцы, венгры, французишки, британцы, поляки всякие частенько заглядывали. Но вот был ли тот австриец? Уж и не припомню наверняка… Иоганн, Йохан, Иван, уж больно имя распространённое.
– То есть алиби у вас нет?
– Белку в глаз бьёшь, Никитушка.
– Однако и у вас, Кнут Гамсунович, как я понимаю, на руках только косвенные улики?
– Натюрлих, герр Ивашов, но, к сожалению, политики играют другими картами.
В общем, хотим мы того или не хотим, есть улики или нет улик, было на самом деле какое-то преступление или не было, если определённые политические круги решили стравить Фридриха Вильгельма с Горохом, то они пойдут на всё! Один государь не может показать свою слабость в защите пропавшего наследника трона, а другой точно так же не позволит, чтобы известная на всё Лукошкино бабка-экспертиза была выдана европейскому суду и в кандалах отправлена на костёр.
Значит, если не война, то как минимум международный скандал и разрыв дипломатических отношений. Вы и сами понимаете, что это значит.
– Куда ни кинь, всё клин, – припомнил я подходящую случаю поговорку.
Яга с послом согласно кивнули. В такие тонкие политические игры мы ещё не играли. Да, собственно, это вообще не уровень маленького отделения милиции, согласитесь, да…
Интересно, есть ли у Гороха в боярской думе свой дипломатический корпус? Должен же хоть кто-то решать столь важные вопросы без войн, разруливая все острые моменты международных отношений…
Я ещё со школьной истории помню, что сначала все непонятки пытались урегулировать именитые священники с высокими вельможами или ещё какими-нибудь важными советниками, а уж по результативности этих переговоров в дело грозно вступали военные. Значит, какой-никакой шанс на мир всё-таки есть. И на том спасибо.
За дверью послышались лёгкие шаги, в горницу вошла Олёна. В руках бывшей бесовки была небольшая корзинка, прикрытая белой холстиной.
– Милый, тебе уже всё рассказали?
Я пожал плечами. Моя жена тихо улыбнулась и покосилась на Ягу. Бабка язвительно хмыкнула и так же молча кивнула. Кнут Гамсунович твёрдо отодвинул чайную чашку, потянулся и молчаливо уставился на корзинку. Общая сцена группового молчания интриговала и зачаровывала.
В многозначительной тишине из корзинки на стол перекочевали: сухая воронья лапка, пузырёк с кровью (да, я не ошибся!), мешочек с чёрным порохом, кусок берёзовой коры и две серебряные монеты немецкой чеканки. Кажется, так…
– Ну что ж, напарнички, – бабка потеребила бородавку на носу, значимо цыкнув зубом, – разойдись сей же час на три шага в стороны, я тут колдовать стану. А ты, гость немецкий из земли австрийской, сиди, как сидел, да тока под руку не болтай и с советами не суйся.
– Яволь, уважаемая. – Кнут Гамсунович невольно коснулся рукояти золингеновской рапиры на перевязи, но тут же отдёрнул руку. Он реально верил нашей бабке, кто бы и что бы ни думал.
Мы с Олёной послушно сели на лавку, плечом к плечу, как лапушки. Я знал, сколь опасно вмешиваться в бабкины экспертные дела. Она ж тут такой химик, что ради научного эксперимента ни с какими потерями не посчитается. Было дело, у нас разок от взрыва крышу на Базарную площадь снесло, хорошо никого не покалечило, но всё отделение три дня не могло чёрные рожи в бане отмыть. Расскажу при случае поподробнее, не сейчас…
– Никитушка, дверь запри, – попросила Яга, зажигая большую свечу чёрного воска.
Я быстро исполнил приказ моей домохозяйки и вновь тихо сел рядом с женой.
– Давай, чего принёс, Кнут Плёткович.
Посол охнул, хлопнул себя ладонью по лбу и быстро достал из внутреннего кармана небольшой медальон. Я видел такие, это портрет в миниатюре, чтоб удобно было подарить любимому человеку для ношения на шее. Шпицрутенберг протянул медальон бабке, та хмыкнула, словно бы подтверждая, что этот молодой красавчик ей знаком. Вот, значит, как выглядел пропавший принц…