Месть некроманта

Завораживающее ощущение, невзирая даже на ненавистную для меня раньше ответственность за других. Чувствовать свою причастность к развитию целого народа… Есть в этом что-то такое… Разумеется, развитие началось задолго до меня, еще дед Раша затеял переход от кочевой жизни полудиких разрозненных племен к оседлости и цивилизованной торговле с соседями вместо бандитских набегов. Но процесс этот все еще активно идет, и я имею возможность в нем поучаствовать.
Наверное, такому быстрому принятию чужих, казалось бы, проблем и чужой культуры поспособствовало то, что орки тоже приняли меня легко. Орки расизмом и ксенофобией никогда не страдали, не раз и не два вливалась чужая кровь в их народ через привезенных из набегов женщин или когда погибало слишком много мужчин и орочьи женщины были вынуждены рожать детей от мужчин других рас. Порой сильно меняясь внешне, орки тем не менее продолжали жить. Так что никто ни разу не дал мне понять, что я здесь чужая, наоборот, все вокруг были непоколебимо уверены: я заняла место в княжеской семье по праву, а уж раз так Оракул велел, так тем более. Оркам подобное положение вещей было ясно с самого начала. И только мне самой нужно было это принять и разумом и сердцем.
Вот и приняла, незаметно для самой себя осознала: здесь теперь мой дом и моя семья. Это не стало каким-то озарением, просто задумавшись однажды, когда выдалось немного свободного времени, осознала — вот так все теперь и обстоит.
С Рашем у нас тоже было все в порядке, настолько, что порой это казалось мне чем-то нереальным. Как я уже не раз говорила, бурной страсти между нами не случилось, и вряд ли она уже когда-нибудь будет, вместо нее был какой-то удивительно теплый уют, когда, возвращаясь после тяжелого дня домой, устраиваешься у камина в объятиях мужа, слушаешь, как он низким голосом мурлычет что-то незамысловатое над ухом, привычно уткнувшись носом в волосы, и, кажется, вот оно, счастье, больше ничего не надо. И пошел весь мир с его проблемами к черту! Или когда в постели, остывая после горячих любовных ласк, лениво обводишь кончиками пальцев рельефы твердых, как валуны, мышц, а он довольно щурит желтые, как у кота, глаза, с урчащим смешком ловит мои пальцы, и вдруг с внезапной нежностью понимаешь, какой он на самом деле красивый, куда там всяким эльфам и популярным актерам! А бывает, что после очередного тяжелого дня уматываешься, сил нет даже двигаться, и тогда муж бережно берет на руки, относит в ванну, помогая смыть усталость, кормит чуть ли не с ложечки, а затем укладывает в постель, обнимает и начинает рассказывать что-то негромко. Так и засыпаешь под привычный рокот родного голоса где-то над головой.
Мы даже не ссорились больше с того первого раза на свадьбе. Во-первых, на это, как правило, не было сил и времени, а во-вторых, и повода особо не находилось. Спорили, конечно, куда ж без этого, мы слишком разные, и у каждого — свое мнение, порой не совпадающее с мнением другого. К тому же у меня начались перепады настроения и глупые обиды чуть ли не на пустом месте, но Раш все это переносил стоически. Морщился только иногда, пару раз даже хлопнул дверью, оставляя меня лелеять свои придуманные обиды. Потом, правда, всегда возвращался часа через два-три, уже совершенно спокойный. Я к тому времени тоже успевала пообижаться, осознать, какая это, в сущности, глупость, успокоиться и даже иногда пожалеть о своей горячности, так что для примирения нам обычно хватало поцелуя и пары ласковых слов.
Однажды я узнала, как Раш сбрасывает напряжение после очередного моего закидона, и прониклась уважением к его выдержке. Нервы муж лечил на тренировочной площадке, безжалостно гоняя других воинов, так что пух и перья летели. Парни скрипели зубами и терпели эти издевательства, наверняка про себя проклиная меня на чем свет стоит. Действовал Раш жестко, иногда даже жестоко, не обходилось иной раз без серьезных травм. Тем удивительней, что на мне ни разу не сорвался, даже не наорал.
Можно было бы решить, что это мне такой уникальный муж достался, но я сильно подозреваю, что с учетом здешних боевых женщин любой мужчина учится не устраивать семейных сцен.
Позже я узнала у леди Найриль, что по сравнению с беременными орчанками я отличаюсь здравомыслием и редкой отходчивостью. Это что ж они тогда вытворяют, если я — образец здравомыслия?
Княгиня только смеялась, вспоминая, как она сама, беременная Рашем, устроила мужу феерический скандал на весь дворец, когда решила вдруг, что он завел себе любовницу. Любовницы не было, но скандал этот потом еще долго все помнили.
К счастью, помимо излишнего авантюризма, я особой эмоциональностью не отличаюсь. Так что поводов для серьезных ссор у нас действительно не было.
— Да мне с тобой вообще сказочно повезло, — смеясь, заверял Раш.
— Конечно!
Но, разумеется, это затишье, учитывая ситуацию, просто не могло длиться долго. Напряжение нарастало, что-нибудь обязательно должно было случиться.
Оно и случилось. Совсем не то, чего ожидали. Логично было бы ждать массовой вспышки заболеваемости, чего до сих пор, как ни странно, не происходило. Разумные болели по всему миру, но это каждый раз были единичные случаи, не затрагивающие окружающих. Ждали также беспорядков и бунтов, собственно, кое-где уже вспыхивали народные волнения, но орков эти проблемы пока миновали.
И вот тебе новость — красные орки объявили войну зеленым! В первый момент это показалось нелепой шуткой. Какая война?! Даже я уже знаю, что в период Войны Стихий объявляется тотальное перемирие даже между непримиримыми врагами, а того, кто эту традицию нарушит, просто уничтожат, чтобы не усложнял и без того опасную обстановку.
Собственно, орки вообще практически не воюют. Два кочевых племени могут сцепиться друг с другом, иногда это выливается в массовую драку, в которой участвуют даже женщины и дети, благо оружием владеют практически все. Погибшие в таких случаях бывают, скорее, случайными, обычно цель — как следует отметелить неприятеля, ну и забрать какую-то часть имущества в качестве трофеев, а не убить. Бывало, одно племя полностью вырезало мужчин другого, забирая в плен женщин и детей младше десяти лет. Но даже в таких случаях это были конфликты мелких племен, а никак не война. Тем более что это далеко не всегда происходило между красными и зелеными, орки, при случае, и сородичей режут. Резали. По словам князя, уже лет тридцать ничего подобного не происходило, а на массовые драки никто никогда внимания не обращал. Орки подраться любят, а это было чем-то вроде командной дуэли и всегда проводилось по неким традициям.
И что нашло на князя красных? Он с ума сошел, затевая войну сейчас?
Так и спросила на семейном совете. Дело в том, что весть об объявлении войны красными доставил курьер, и мы тут же собрались это обсудить.
Отец Раша только плечами недовольно пожал.
— А повод-то хоть какой? — не отставала я.
Теперь уже плечами пожали все.
— Шагара вполне могло одолеть старческое слабоумие, — предположил Раш.
— Не настолько он еще стар, — возразил князь. — Да и не позволил бы никто слабоумному князю принимать такие решения. Бесполезно гадать. Вот что, сын, собирай ополчение.
— Хорошо. Но дальше что? Это у нас есть город, на который можно напасть, а красные все по степи разбрелись. Вылавливать мелкие кочевья по одному?
— Они, может, и не знают, что война началась, а если и знают, то не все горят желанием воевать, — заметила я. — Традиции-то все помнят. Мне вот интересно, что победит: самоубийственный, по сути, приказ князя или здравый смысл и устоявшиеся традиции?
— Хороший вопрос, — хмыкнул Раш. — Гоняться за мелкими племенами по степи — бесполезное занятие, только силы распылять.
— Поэтому ни за кем мы гоняться не будем, — прервал наши рассуждения князь. — Ты сам сказал, сын: у нас есть город, на который удобно напасть, вот и подождем.
Мы дружно, даже княгиня, удивленно уставились на князя.
— Э-э-э… интересный план, — говорю осторожно. — А ничего, что мы будем только обороняться?