Накануне (СИ)

   -- Не кричи на меня, -- спокойно отреагировала Людмила. -- Старик и со мной беседовал. Я в курсе всего.
   -- Вот-вот, -- с жаром воскликнул Сашка.
   -- А про год ты ошибаешься. Это от сотворения мира, а от рождества христова будет тысяча двести тридцать четвертый год.
   -- Ну, нифига себе, -- Сашка ошалело смотрел на Людмилу. -- Это же... это же...
   -- Ничего не это же, -- язвительно заметила Людмила.
   -- Ну как же! Александр Невский, псы-рыцари! Я книгу недавно читал...
   -- Забудь, что ты читал, -- перебила Людмила. -- На заборе тоже пишут...
   -- Ну как же?
   -- Ты по морде получил? -- строго спросила она.
   -- Получил, -- утвердительно кивнул Сашка, тяжело вздохнув и потерев скулу.
   -- Вот и делай выводы - верить ли книжкам...
   -- Так я про другое говорю, -- напомнил Сашка резким тоном.
   -- Старик сказал, что ты еще можешь вернуться...
   -- Без тебя я никуда не пойду, -- заявил он девушке.
   Людмила молчала. Сашка потоптался на месте и спросил:
   -- И что нам делать?
   -- Мне дорога заказана, -- тяжело вздохнув, сказала Людмила. -- Я пролила кровь на землю. А ты еще можешь вернуться.
   -- Оставить тебя с этими шизиками? -- воскликнул Сашка. -- Я лучше... я лучше...
   Он заметался, наконец, увидел нож на столе и, схватив его, чиркнул лезвием по ладони.
   -- Вот! Смотри! -- торжествующе крикнул он, демонстрируя порез, из которого сочилась кровь и крупными каплями спадала на землю.
   -- Ну и дурак же ты, -- притворно рассердилась Людмила, которой было приятно видеть, как сильно ее любит парень.
  
Глава 3. Резань.
 
   Шемяка широко размахнулся, высоко подняв топор над головой, ухнув, мощно ударил. Березовое полено разлетелось на две половинки. Удовлетворенно хмыкнув, он вопросительно посмотрел на наставника, а тот, в ответ, резко опустил палку на Сашкины плечи. Степан с невозмутимым видом наблюдал за тем, как парень колол дрова. Однако, когда его ученик делал слишком широкий замах, поправлял его, протянув палкой по хребтине. Девушки хихикали каждый раз, когда Сашке доставалось от наставника. Они собирали дрова, складывая высокую поленницу.
   Сашка, повинуясь молчаливому указанию наставника, взял топор в правую руку, правильно расставил ноги и вновь ударил, уже одной рукой. Топор глубоко застрял в древесине.
   -- Мощнее, -- прокомментировал Степан.
   Он с трудом вытащил топор, повторив удар. На сей раз Степан, глядя на разлетевшиеся половинки, остался доволен.
   -- Хватит, -- сказал он, отвернувшись.
   У плетня, на котором разместилась стайка любопытных воробьев, стояли вбитые в землю столбы. Сашка, украдкой вытирая пот, притащил с собой полешки, которые надлежало водрузить на столбы. Ругаясь про себя, он принялся за новое упражнение, проклиная свою судьбу.
   Три месяца пролетели как один день. Он давно уже ничем не отличался от обитателей деревни, ходил в домотканой одежде, отрастил волосы и отпустил бородку, за которой приходилось ежедневно ухаживать.
   Хозяева дома не ласково встретили пришельцев, Сашка даже понял, что их хотели обратить в рабство, но вмешательство таинственного старика странным образом изменило их с Людмилой судьбу.
   Дмитр и Добрана продолжали относиться к пришельцам настороженно.
   Жена долго выговаривала мужу, после его разговора со Степаном, но калека оставался неумолим. Сашке, получившему свободу, пришлось не сладко. Он принимал деятельное участие в хозяйственной жизни семьи, да Степан взялся за его обучение. К вечеру парень валился с ног, а утром все начиналось с начала. Людмиле тоже нашли дело по силам. Девушка уже ходила самостоятельно, по первости опираясь на костыль. Они уже недурственно говорили на местном наречии, но поговорить о дальнейшем своем бытье у них не получалось. Обитатели дома внимательно следили, что бы Сашка не оставался наедине с девушкой.
   С приходом осени Степан освоился с протезом и даже мог бегать. Не так быстро, как раньше, но все же он уже не чувствовал себя калекой. Это было видно по его общению с братом. Дмитру и его жене совсем не нравилось, что Степан стал прежним и только серебро, выданное Сашкой, мирило их с присутствием родственников и приживалок, какими они были в глазах Добраны.
   Сашка был на острове всего ничего. Что успел - прихватил, а на утро остров исчез. Просто испарился, и ничего не напоминало, что он когда-то был тут. Сашка долго искал его, но безрезультатно. Только лодку потерял, наткнувшись на корягу в воде, которую не заметил и чуть не утоп у самого берега. Его спас Степан, тайком наблюдавший за парнем из кустов. Он бросил жердь Сашке, когда парень совсем распрощался с жизнью. Так уж получилось, что Степан стал в курсе о Сашкиных запасах. Среди прочего, что Сашка успел перевезти на большую землю, был протез. Его парень вручил Степану и тот пришелся в пору, как будто на него делали. Степан долго пытался объяснить парню, что следует молчать о его богатстве. Сам он несказанно поразился диковинным штукам, особенно разным образцам холодного оружия. Вдвоем они припрятали добро до поры до времени, а мешок с мукой Сашке пришлось тащить на спине до самого селения.
   Добрана обрадовалась муке, а что наплел Степан женщине насчет муки, Сашке осталось неведомо. Парня отправили помогать сыновьям Дмитра, и потом ему дела не было до объяснений с Добраной. Сашка старался не попадаться на глаза злющей бабе.
   Осень пролетела как один день. Они дождались первого снега. Степан с Дмитром засобирались в дорогу и, проснувшись поутру, Сашка обнаружил их исчезновение. Мужики отсутствовали несколько дней. Вернулись домой не одни, а в сопровождении высокого мужика с тонкой и длинной шеей. Рост этого мужика, перед которым все домочадцы лебезили не по-детски, увеличивала неестественная худоба. Мирон был княжеским тиуном, из свободных. Путешествовал он под охраной одного вооруженного человека - молодого, веселого парня с множеством веснушек на простоватом лице, и вечной глуповатой улыбкой, отчего он казался этаким деревенским увальнем.
   Первое впечатление оказалась обманчивым. Пока тиун ожидал людей на сход, Степан предложил Мирону, чтобы Федот, так звали увальня, поучил уму разуму Сашку. Мирону парня представили, как сына побратима Степана. Тиун, бросил оценивающий взгляд на Сашку и согласно кивнул. Бойцам Степан выдал деревянные палки, потребовав от каждого подтвердить перед тиуном, что бьются они добровольно. Федот продолжал глупо улыбаться, когда Сашка атаковал. Деревянный меч рассек пустоту, где мгновением раньше стоял Федот, и боль обожгла Сашкины ягодицы. Он быстро развернулся, махнув мечом, но опять противник удивил Сашку, быстро сместившись в сторону, заходя со спины. Его едва уловимые движения отличались необыкновенной плавностью, он словно парил над землей. Сашка успел заметить его передвижения боковым зрением, когда рука еще не завершила движение. Он упал с перекатом, избегнув повторного позора.
   Федька уже не улыбался, сосредоточившись на бое. Он призывно махнул мечом, предлагая противнику атаковать его.
   -- Ну, нет... -- сквозь стиснутые зубы процедил Сашка.
   Он кружил, как его учил Степан, пытаясь спровоцировать Федота на атаку. Парень демонстративно зевал, демонстрируя пренебрежение к противнику. Во время очередного зевка, Сашка стремительно атаковал, как оказалось пустоту. Федот непостижимым образом ушел с линии атаки, больно приложив деревянным мечом по Сашкиному затылку. На этом бой закончился.
   -- Говоришь первый раз меч в руки взял нынче летом? -- спросил Степана Федот.
   -- Да, -- подтвердил немногословный Степан.
   -- А не плохо совсем, -- похвалил парня Федот.
   Этот, с виду деревенский увалень, слыл одним из лучших мечников княжества, и лишь не многие профессионалы могли соревноваться с ним в мастерстве.