Оружейник на Фронтире (СИ)

Вчетвером вытащив ящера на берег, долго рассматривали диковинку, а потом перезарядили пистолеты и решили покинуть столь гостеприимное и уютное место, чуть не стоившее нам собаки.
В молле распереживавшася Катя порезвилась на довольно заметную сумму, накупив всевозможных круп, картошки, специй, и в довершение всего двадцатилитровую банку соленых огурцов, и такую же маринованных помидоров. Обе банки были с обстоятельностью упакованы в обрешетку из тонких деревянных реек. Заглянули текстильную лавочку к похожему на бурята или монгола продавцу, где углядел в углу кучу тех самых оружейных сумок. Оказалось, что шьют их здешние китайцы, а стоят они оптом по десятке, в общем, тюк сумок оказался в машине. Закупившись всевозможной провизией, наконец добрались до дома.
Ночью начался дождь. Сначала несильный, но потом порывы ветра стали усиливаться. Выглянули в окно - ветер доносил запах моря, но тут же захлопнули окно, направление ветра сменилось и струи воды хлестнули в открытое окно. Начался сезон дождей, но нам было хорошо и уютно - камин в гостиной, уютный дом, любимая девушка и интересная работа.
Как не удивительно, но раньше мне не нравилось, когда кто-то смотрит за работой. Но с Кате все было наоборот - мне нравилось, когда она забиралась с ногами в стоящее в мастерской плетеное кресло и просматривала интерьерный журнал вроде "мезонина", многолетнюю подшивку которых мы привезли с собой. Или что-то рисовала в большом альбоме. Постепенно Катя начала проявлять интерес к моей работе, сначала это был поток расспросов, но потом оказалось, что по ее мнению, гравировка в стиле булино это как рисование тушью. Понятно, что спрос на штучные украшенные ружья будет много меньше, но... пусть изучает, раз интересно.
А в это время в замке у шефа...
События первого дня начала сезона дождей в разведуправлении РА еще долго вспоминали как "день проктолога". В струях первого дождя к КПП Демидовска подъехал длиннокабинный "унимог". Вышедшие из него водитель и пассажирка не понимали по-русски почти ничего, а переводчиком при них был их сын. Сержант связался с караульным помещением, предупредил что приехали французы и хотят попасть в отдел кадров. Доехав по объяснениям до кирпичного дома администрации, они резво вбежали в подъезд. Когда работница кадров позвонила в ближайшее место, где мог быть франкоязычный - в первый отдел, и позвала переводчика, удивления это не вызвало. Но лейтенант Павличенков до кадровиков не дошел - в коридоре в него вцепилась девочка лет тринадцати и стала на плохом русском упрашивать отвести в "первый отдел". Когда они пошли туда, достала флешку и сказала, что ее просил передать русский, который сказал чтобы еще передала привет от "тульских казюков из башни". Павличенкову хватило эрудиции, чтобы понять, что "тульские казюки" это работники ТОЗ-а, а на башню похоже здание ЦКИБСОО. Отвел девочку к родителям и сел за компьютер.
На флешке был архив с паролем и текстовый файл. В нем значилось, что автор участвовал в испытаниях перспективных образцов оружия, а дальше шел невообразимый стишок на смеси старорусского и блатного, написанный в стиле древнегреческих поэм. Разгадав его, Михаил набрал пароль "Старинов" - не получилось, "Starinov" - тоже не то. А если латинская раскладка и русские буквы? Архив стал распаковываться. Меньше десятка папок. "гнездо" - текстовом файле значилось - система противодействия операторам ПТУР.... другая папка - система скоростного разминирования "теща". противовертолетная мина....
А дальше - "прошло войсковые испытания", прошло боевые испытания в Ливии один эпизод на НЗ". Михаил отправил файл на печать и позвонил командиру. И все пришло в движение.
Звонок Барабанова кадровикам - и французской семье врачей - проктологу и его жене-окулисту дали в бесплатную аренду коттедж и обязали ходить на курсы русского языка. Затем развели по комнатам опрашивать про события "за ленточкой" и в конце про дорогу по Новой Земле. Младшая, Ева, похвасталась фотографиями гиены, убитой русским, и показала фото около машины где были русские, но на огорчение разведчиков, мужчина держал в руках домкрат, который нес к машине, и половины лица видно не было. Про русскую пару удалось узнать всего ничего - что машина у них небольшая, женщину зовут Катя, а у мужчины винтовка невероятного калибра, от которого гиена сдохла на месте.
Инженерный капитан, вызванный в разведупр, сказал, что такая система разминирования работать будет, что она проста настолько что непонятно отчего он сам ее раньше не придумал. Противовертолетная мина его просто очаровала простотой управления нацеливанием ударного ядра.
Врача-физиолога нашли в роддоме, где он работал хирургической медсестрой, поскольку должности физиолога просто не было. После некоторого непонимания он объяснил, что да, световые вспышки с некоторой частотой могут вызвать эпилепсию у здорового человека, если он пристально смотрит на их источник, только вот параметры импульсов врачам не известны.
По остальным боевым системам даже не сразу удалось найти, кто смог бы изучить документацию. А она была предельно полная, кое-что вплоть до рабочих чертежей оборудования. Было решено передать документацию на авиазавод в Солнцегорске, чтобы на опытном производстве авиаприборов попробовали бы повторить "Гнездо", для начала, как самое простое из всего.
Прошла первая неделя сезона дождей. На натянутом по диагонали мастерской стальном тросике висел ряд свежепропитанных маслом прикладов и цевьев для винтовок, а полностью готовое "железо" шести винтовок лежало на стеллаже. Мы же просто отдыхали пару дней кряду, между кухней и постелью, расспрашивая друг друга о прошлой жизни. Катю вдруг прорвало рассказать о своем далеко не безоблачном прошлом, а взамен она вытягивала всякие мои жизненные истории и приключения, то удивляясь моей везучести, то сокрушаясь непредусмотрительностью.
Эти милые семейные забавы были прерваны визитом небольшой делегации из пяти семейных пар. Оказалось, что в Порто-Франко есть как бы немецкая община из тех, кто по работе или еще каким-то причинам живет тут, но дома говорят и детей учат на немецком. Проблема была в том, что в единственной портофранковской школе умер от укуса змеи преподаватель ремесел, который вел занятия на немецком. Англоязычный был жив и здоров, но некоторые родители хотели чтобы дети усвоили побольше технических терминов. Попытался объяснить им, что по образованию я ни разу не педагог, учить не умею. Катя неожиданно заняла сторону родительской делегации - попробуй, время есть, а людям польза. Договорились что подойду, поговорю с начальством, а там как получится.
На следующий день, надев дождевик и взяв зонтик, прошелся до школы. Двухэтажное здание красного кирпича пряталось в переулке около Мейн-стрит, выходя не нее торцом. Зашел - обычная европейская школа, с маленьким отличием - нигде не висел план здания, или пожарный. Спросил попавшуюся в коридоре девочку в форме, как пройти к руководству. Там оказалось, что одна из вчерашних посетительниц с простой фамилией Гильдебрандт - преподавательница биологии, геологии и основ астрономии. Очень удивился таким предметам - в старой Европе вместо астрономии теперь гей-толерантность преподают. Директором же был итальянец в с фантастической фамилией Бормолини, а звали его Томасом. Представился, рассказал о вчерашнем визите. В ответ Томас стал эмоционально рассказывать о том, каким хорошим был предидущий преподаватель ремесел, по основной работе - механик с железнодорожной станции. Закончив махать руками, он спросил
- А что вы умеете?
В ответ вытащил из парабеллума магазин и протянул ему пистолет. Томас минут на десять выпал из реальности, рассматривая рельефную гравировку и инкрустацию на пистолете. Но только я вспомнил про оставшийся в патроннике патрон, как грохнул выстрел, и в книжном шкафу появилось дополнительное отверстие. На выстрел сбежались трое преподавателей, включая Франциску. Выяснив, что пострадали только бумаги в шкафу, разошлись. Поток извинений, лившийся из Томаса, казался нескончаемым, но наконец он успокоился и перешел к делу. Слесарную работу предполагалось преподавать четырех- пяти- и шестиклассникам, по две пары в неделе у каждого класса, расписание пока не меняли, поэтому все занятия приходились на пятницу, что было сделано для удобства покойного преподавателя. Итого день в неделю, но оплата была скажем так, небольшой, так как преподавание этого предмета считалось как бы дополнительным, поэтому шесть-семь дней в месяц расценивались в 250 экю. Но для начала Томас предложил выйти в ближайшую пятницу, то есть через три дня, посмотреть на учащихся и понять что с программой. А пока стал рассказывать о принятых у них видах документации. А ее было немного - классный журнал с оценками от 1 до 12, журнал с программой занятий да и все. Принес программные журналы по ремеслам, только начатые за этот год и прошлогодние. Заполнялся он просто - левая сторона разворота - желаемое, правая - что проходили и заметки типа " Левински сел на напильник, пропорол зад, отпущен домой", или " Клааса к токарному больше не подпущу", " вызвать отца Вероники, предупредить что станет дедушкой, если не будет воспитывать дочь".