Кристиан Фэй-2 (СИ)
-- А секретарь?-- поинтересовался Лис.
Кристиан со стуком захлопнул дверцу.
-- Вот он действительно подозрительный тип. Как-то раз я пригласил его в бар, но он отказался, сказал, что не пьет и не курит. И вообще не любит шумные сборища. Именно такие и становятся маньяками, поверь мне. Стресс выпускать некуда, нервы ни к черту, и в один прекрасный день...-- Он схватил воображаемую жертву за несуществующую шею и задушил ее. Затем заглянул под ковер, откуда донесся его торжествующий крик.
-- О! А я его искал!
Когда Кристиан вновь вынырнул в поле зрения напарника, в его руке блестел странный предмет, напоминавший серебристые щипчики для бровей с закругленными краями. Решив не уточнять его назначение, Лис сделал еще одну пометку на бумажке.
Господин Шорох был секретарем директора и мистера Буччо. Весь свой путь, от рождения до смерти папки с делами проходили через его сухие, длинные руки. Эти самые руки подшивали их, добавляли новые, чистые листы и отправляли в камин, когда обладатель имени, указанного красными буквами на картонной обложке, уходил в мир иной. Никто и никогда не знал, что творилось за непроницаемым лицом господина Шороха, да и не пытались узнать. Один взгляд секретаря отбивал у желавших подружиться последние остатки храбрости.
Лис оторвался от списка.
-- Итак,-- выдохнул он, наконец распрямив спину,-- главных подозреваемых трое.
Помощник директора, секретарь и курьер. К удивлению Лиса, теперь ему стало казаться подозрительным поведение всех троих. "Розовая фея" мерещилась ему везде. Он взглянул на Кристиана, который продолжал беззаботно перекладывать вещи в своей и без того стерильной комнате.
Директор был прав. Теперь они могли доверять лишь друг другу. Теперь он мог доверять лишь своим глазам.
В послеобеденное время Петрополис наполнялся людьми. Сотни тел мигрировали по улицам, словно косяки сардин, терлись бортами пальто, цеплялись зонтами и наступали на ботинки, расталкивая друг друга на мокром тротуаре.
Именно в этом потоке и плыла крохотная фигурка Брауни. Кристиан заметил его украшенную цилиндром макушку на оживленном перекрестке Рельсовой и Главной улиц, где смешались экипажи, прохожие, торговцы и попрошайки. И, к несчастью Фэя, их разделяли сотни метров и людей, которые спешили в совсем не нужном Кристиану направлении.
Но Фэй искал коллегу слишком долго для того, чтобы так просто выпустить его из виду. Он подплыл ближе, одной рукой расталкивая прохожих, а другой придерживая ворот длинного сюртука. Холодный ветер бил в лицо, отчего глаза принялись слезиться.
-- Брауни!-- выкрикнул Фэй из последних сил.-- Брауни!
Один из прохожих толкнул его в плечо, и, еле устояв на ногах, Кристиан двинул его в ответ. Он постарался сделать это как можно мягче,-- в его не слишком мускулистом теле таились опасные силы,-- но мужчина все же отлетел в сторону и, неуклюже раскинув руки, приземлился на шедших рядом пешеходов.
Крики негодования привлекли внимание Брауни; его темные глазки удивленно сверкнули в толпе впереди.
-- Кристиан Фэй,-- напомнил Кристиан, наконец пробравшись сквозь гущу сновавших людей, и с чувством пожал карлику руку.-- Ты не мог бы ответить на пару моих вопросов в связи с... недавним несчастным случаем?
-- Убийством, ты хотел сказать,-- простуженно проскрипел Брауни. Смерив Кристиана весьма недружелюбным взглядом, он отозвал юношу к стене дома. Там, между газетным киоском и ларьком, вонявшим кислым вином, он заявил:
-- Только побыстрее, прошу. Сейчас я очень занят. Моего подопечного хотят посадить по обвинению в убийстве.
Слезы и паника, душившие карлика в кабинете директора, исчезли, и на их месте возникла невиданная жесткость. Брауни превратился в пружину, сжатую до предела.
-- Конечно, конечно. -- Кристиан откашлялся и принял деловой вид, словно открыл воображаемый блокнот.-- Скажи, пожалуйста, ты с кем-либо обсуждал своих подопечных?
-- Нет,-- коротко ответил Брауни.
-- Может быть, секретарь, друг, коллега?..
Между ними повисло недолгое молчание. Вокруг шумели толпа и поливавший ее дождь.
-- Исключено.
-- Хорошо,-- не унимался Фэй,-- но кто-то мог видеть твои записи? Папку с делом?
Коричневое личико Брауни застыло в немой маске раздражения.
-- Послушай,-- наконец сказал он.-- Устав нашего Общества гласит: любая информация, касающаяся клиентов, является личной и конфиденциальной. Поэтому я, как законопослушная фея, никому и никогда не разглашаю подробности своих дел, не оставляю папки на городских лавках и в кафе. В отличие от тебя, Кристиан, у меня нет напарника, и мне даже поболтать не с кем.
-- Можешь болтать со мной, когда захочешь!-- с готовностью откликнулся Фэй, но Брауни лишь смерил его еще одним неприязненным взглядом и покачал головой.
-- Мне пора. Я тороплюсь.
-- Был рад нашей встрече!-- выкрикнул Кристиан вслед. Затем, когда фигурка Брауни потонула в людском потоке, неспешно выудил из кармана сигарету и закурил.
Было еще одно место, которое стоило посетить. И находилось оно в нескольких минутах ходьбы от площади вокзала.
Место преступления в городском парке оказалось изрядно затоптано. Кристиан не знал всего процесса расследования, которого придерживались полицейские Петрополиса, но он сомневался, что в наведенном хаосе можно было что-либо понять. Следы человеческих сапог и собачьих лап были повсюду, из-за чего земля превратилась в сплошную мешанину. Люди отменно постарались, чтобы животные никогда не отыскали след.
Однако в том, что касалось чутья, собакам было далеко до Кристиана Фэя.
Он неохотно развязал узел шарфа, стащил его с шеи и повесил на ветку дерева. За ним последовали сюртук и жилет. Оставшись в одной рубашке, Кристиан расстегнул верхние пуговицы и манжеты, и закатал рукава по локоть.
Теперь нужно было как следует разозлиться.
Как же он это ненавидел.
Он представил жертву, лежавшую в кустах, у самых его ног. Ее шерстяные одежды, пропитанные грязью, потом и дождем. Представил, как тонкая удавка сдавливает ее шею, как колотят ноги по раскисшей земле. Как жизнь покидает тело, а на губах выступает пена...
Кровь прилила к голове, и Кристиан рухнул на колени, погрузив ладони в холодную жижу. Виски пульсировали огнем, а зубы неистово чесались. Ноздри моментально наполнились тысячью запахов, уши -- сотней звуков, а мир перед глазами поблек и снизил яркость, лишившись многих оттенков и цветов. Сердце бешено колотилось, и Кристиан сделал глубокий вдох. Еще не хватало превратиться в волка второй раз за месяц.
Склонившись ближе к земле, он принюхался. Ноздри наполнило множество запахов: мокрая шерсть, кровь, табак (скорее всего, оставленный полицейскими), гнилая листва, мох и дым магниевого порошка от фотовспышки. Вонь остывшего мертвого тела, от которой волосы на теле Кристиана встали дыбом.
Он прикрыл глаза и сосчитал до десяти, силясь успокоиться. Затем сдвинулся на несколько шагов и вновь припал к земле.
Но сколько он ни старался, так и не обнаружил ничего полезного или интересного. Словно убийцы здесь и не было. Словно женщина пришла ночью в парк одна и сама придушила себя, лежа под кустом.
-- Чертовы полицейские...-- пробормотал Фэй. Он отряхнул безнадежно испачканные штаны и брезгливо вытер руки носовым платком. Люди даже не представляли, сколько вони и хаоса они вносили одним своим присутствием. Еще этот чертов дождь... Кристиан сжал платок в кулаке. Тот превратился в землистого цвета тряпочку, которую уже вряд ли могло что-то спасти.
И он источал едва уловимый запах, который Фэй раньше не замечал. Кристиан прижал платок к носу, затем быстро склонился к углублениям, оставшимся в грязи после его коленей.
Да, среди какофонии ароматов, испускаемых землей, присутствовал еще один запах, совсем слабый и еле ощутимый после прошедших дождей. Запах жареных кофейных зерен.