Девушка лучшего друга

Это была самая потрясающая женщина из всех, кого я знала. Самая. Она сочетала в себе все, что я искала в девушках. Все мои пассии были не слишком похожи друг на друга, потому что в одной меня привлекало чувство юмора, в другой – оптимизм, в третьей – начитанность и эрудированность. А Марина была той, в которой это все перемешали и приправили потрясающей внешностью. Ее искренность, участие и добродушие меня просто покорили. Она рассказала, что каждый месяц ездит в приют для животных и помогает там. Убирает, моет, гуляет, ухаживает за собаками, привозит им корм и игрушки. Я чуть не расплакалась, когда это слушала. Не расплакалась от того, что это действительно самая потрясающая женщина и… это не моя женщина.
— Да вы настоящие молодцы! – восхищенно проговорила Женька, прогуливаясь по квартире и оценивая наш труд. Она держала Марину за талию, а их руки были сплетены. Я старалась не смотреть на это. Кажется, впервые в жизни я завидовала Женьке. Действительно завидовала. Что она может прикасаться к Марине, трогать ее, обнимать, целовать и… Боже. Заниматься с ней любовью. Я руку готова была отгрызть, чтобы у меня была возможность хоть раз прикоснуться к ней так, как делала это Женька. Но я просто стояла и смотрела на подругу, стараясь дышать ровно.
— Ого, вот это кровать, — присвистнула Женька, заходя в спальню. – Да тут настоящий траходром! – засмеялась подруга. Марина покраснела, а я сжала челюсть.
— Жень, перестань, — Марина пристыдила мою дебильную подругу и, обняв ее за талию, сказала: — Ну что, пойдемте выпьем чего-нибудь? Мы с Лерой точно заслужили.
— Лерон, я взяла тебе безалкогольного, — улыбнулась Женя, подходя ко мне.
— Спасибо, — я натянуто улыбнулась, а в голове звучало только одно слово: «Беги. Беги! БЕГИ!». – Знаете, я совсем забыла, мне еще нужно съездить по делам, — пробормотала я, собирая инструменты в чемодан.
— Каким делам, ты что, упала? Все твои дела сделаны, — запротестовала Женька.
— Нет, правда. Мне нужно… Съездить в одно место… — проклятая отвертка никак не хотела укладываться в выемку.
— На свидание, что ли? – прищурилась Женька. – Я чего-то не знаю?
— Что? Какое свидание? Нет, — пробурчала я. – Если у меня дела, то что, сразу свидание?
— Я надеялась. У тебя давно нет подруги. Я беспокоюсь за твое здоровье. Долгое воздержание – это вредно. Да же, Маринк? – засмеялась Женька, а я впервые захотела ей врезать. Раньше ее глупые пошлые шутки меня не раздражали. Но сейчас… Это неуважительно. Неуважительно по отношению к Марине. И эта ее постоянная привычка называть ее «Маринка», будто какую-то уличную девку или просто подружку. Черт, мне лечиться надо. Определенно.
— Не переживай за мое воздержание, — скупо улыбнулась я, сложив, наконец, все инструменты. – Ладно, хорошего вам вечера, не скучайте.
— С такой кроватью?! Конечно не будем! – воскликнула Женька.
— Лер, ты что, правда уходишь? – Марина смотрела на меня изучающим взглядом.
— Да, у меня еще дела, я совсем про них забыла. Спасибо за… вечер, — кивнула я и, быстро прыгнув в кроссовки, уже начала открывать дверь.
— Тебе спасибо. Правда. Приходи в гости.
— Ага. С перфоратором, — улыбнулась я и вышла из квартиры.
Спустившись по лестнице, не имея ни малейшего желания ждать лифт, я выскочила на улицу. Прохладный воздух немного привел меня в чувство. Я просто чудовищно вляпалась. Так банально и так глупо. Влюбиться в девушку своего самого лучшего друга. Это нужно быть просто катастрофической идиоткой.
Я села в машину и стукнула по рулю. Черт, черт, черт! И что теперь делать? То, что я влюбилась в нее, я поняла наверняка. Я не настолько тупая. Более того, я знала, что так я не влюблялась еще никогда. У меня, безусловно, и раньше были увлечения, но ничего даже близко походящего на это. Чтобы девушка застревала в моей голове настолько сильно. И как теперь общаться с Женькой? Ждать, когда она бросит Марину? Или что? Общаться, будто ничего не происходит? Делать вид, что все в порядке, хотя ни черта не в порядке? Что?
По дороге домой я приняла решение. Я буду общаться с Женькой, а Марину буду стараться избегать. Ну, что-нибудь придумаю. Буду говорить, что хочу побыть с Женькой вдвоем, посплетничать. Почему нет? Вот только картину Марине повешу, я обещала, и тут же исчезну. Это будет самое разумное решение.
 Примечание к части 
 
Восьмая, девятая и десятая (чет дохера большая) части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_
 >
 8 
 
Я решила не тянуть кота за причинное место и как можно скорее воплотить свой план по избеганию Марины в действие. А для этого я решила договориться о том, чтобы нам устроить несанкционированную встречу в среду, чтобы я помогла повесить злосчастную картину на стену. Женька с радостью согласилась и сказала, что они с Мариной будут меня ждать. Она хотела, чтобы я сама написала той, и договорилась о времени, но я, поставив в аргумент, что это она с ней встречается, ответила, чтобы все организаторские нюансы встречи та взяла на себя. В итоге, получив смс, что в среду в половине девятого они будут меня ждать, я выдохнула и попросила свое самообладание потерпеть еще немного, акцентируя на том, что, вероятно, после этой встречи я Марину и не увижу больше вовсе.
Честно, я напоминала себе помешанную. Я, как могла, пыталась не думать о девушке, но у меня не выходило ровным счетом ничего. А злило больше всего то, что, черт возьми, в тридцать один год я так тупо попала. Я считала, что такая скорая влюбленность – удел подростков с их гормонами и присущим максимализмом. Что же получается на деле? От этой херни вообще никто не застрахован? Неужели опыт и цифры в паспорте ничего не меняют перед непонятной химией чувств? Неужели я вынуждена страдать от какой-то больной уязвимости перед девушкой, которую практически не знаю? Мне тридцать один, прости, Господи. Это что, вообще ничего не значит?
Что-то подобное я испытывала в школе, когда влюблялась с периодичностью две недели то в одноклассниц, то в учительниц, то в тренера по легкой атлетике. Я невольно улыбнулась воспоминаниям. Анастасия Павловна. Моя первая «влюблённость», как мне казалось. Мне было семнадцать, когда она пришла к нам в секцию, сменяя старого тренера, ушедшего на заслуженный пенсионный отдых. Ей было двадцать пять, хотя выглядела она чуть старше нас. Молодая, веселая, с огненно-рыжими волосами, отливающими на солнце до ряби в глазах. Она так понравилась всем нам, будущим чемпионкам, как она нас называла, что невольно мы все соперничали за ее внимание. Вряд ли кто-то был так же на ней помешан, как я, хотя у меня и были подозрения, что пара девочек с команды были бы не против, если бы Анастасия Павловна с ними несколько перешла границы отношений учитель-ученик.
Но я старалась больше всех. Выматывалась на тренировках, выкладываясь на все сто. И она это заметила. И как-то после каких-то соревнований, где я лично заняла первое призовое место, мы вместе вернулись в школу, чтобы забрать вещи. Остальные девчонки уже разошлись, а я чего-то копалась в раздевалке, собирая форму и переодеваясь. Кажется, я действительно перетрудилась, потому что у меня болели все мышцы от напряжения. Поэтому мои движения были медлительными и причиняли некоторый дискомфорт. Я не услышала, как она вошла в раздевалку, поняла это, лишь когда почувствовала на своих плечах сильные горячие ладони. Я вздрогнула от неожиданности, но тренерша руки не убрала.
— Ты была сегодня просто невероятна, — негромко проговорила она, начиная разминать мне натруженные плечи. – И по праву заслужила победу.
— Спасибо, — чуть слышно пробормотала я, теряясь в ощущениях. Боль понемногу отступала, пока она мяла мои мышцы, а ее голос убаюкивал, поэтому я невольно закрыла глаза, наслаждаясь каждым мгновением.
— Но, похоже, ты перегрузила свои мышцы. Они невероятно напряженные, — продолжала тихо говорить Анастасия Павловна, а ее дыхание щекотало мне шею.