Андриеш

Из-за вас
Он ушел,
Черен, зол,
В глину, в грязь,
Затаясь.
Он боится
Клюва птицы,
Этот рой.
Спой, герой!
Словно громом,
Их в грязи
Порази,
Насекомым
Смерть неси,
Нас спаси!»
Пастушка просить не надо:
Вновь веселая рулада
Зазвучала в тот же миг,
И напев ее настиг
Тех жучков — и из земли
Паразиты поползли.
Тут же аисты за дело
Принялись весьма умело:
Это ведь не просто месть,
Этих гадов можно съесть!
Виноградные кусты
Тоже ветви, как хлысты,
Протянули, расстилаясь там:
Любо гнать добычу аистам!
И смердящей злобной кучей
Стал сползаться рой ползучий,
Таракашек черных тьма —
Словно черная чума,
Словно здесь лежит сама
Провонявшая сугубо
Згрипцуройки гадкой шуба
Наподобие холма!..
Выход Андриеш находит
И большой костер разводит:
Могут аисты вполне
Ухватить по головне,
Бросить в кучу насекомых:
Мошки гнусные навряд
На костре-то не сгорят!
Нет, видать, пастух — не промах!
Разгорается кострище:
То-то станет в мире чище,
И жучки горят, горят,
Только валит черный смрад.
Наконец костер потух.
К аистам идет пастух,
Прежней пользуясь защитой.
Понимает хлопец: ведь
Хоть куда-то нужно деть
Этот пепел ядовитый,—
Ведь нельзя же на земле
Даже гнить такой золе!
Выход аисты нашли,
К пропасти золу смели,
Пусть ужасную золу
Ветер унесет во мглу,
Пусть отравную навеки
Горные размоют реки!
Ох, на свете стало чище!
Гонят влагу корневища
Обновившейся листве,
Новый сок бурлит в траве.
Грозденосцы оживают,
Пастушку листвой кивают,—
Зреет, зреет груз отрадный
На лозе на виноградной,—
И, свободны и чисты,
Дойну завели кусты!
Смотрит, смотрит юный гость:
В миг, когда созреет гроздь,
Аист в клюв ее берет
И пускается в полет.
Улетает он куда-то
Вить гнездо на крыше хаты,
Нет теперь пути иного,
Стала жизнь его легка…
А дорога пастушка
Вновь зовет, уводит снова.
Флуер положив в мешок,
Вдаль уходит пастушок.
Что же там, за далью дальной?
Длится серый день печальный,
Длится узкая тропа,
Даль угрюма, даль слепа,
Где-то здесь, в угрюмых долах,
Гайдуков приют веселых,
Заключенных здесь во тьме,
Словно в каменной тюрьме.
«Ох, куда дорога ляжет.
Да и кто ее укажет?»
И терпенья больше нет,
Разве — флуер даст ответ?..
Даст, конечно! Дойна, дойна!
Только ты похвал достойна!
И кривая, словно скобка,
Под ногами брезжит тропка,
Даже чахлая трава
Всходит, пусть едва-едва.
Вот и дуб пускай трухлявый,
Но такой же величавый,
Как, наверно, был когда-то.
А тропа витиевата,
Между скал — поди, пролезь.
Кодры, кодры где-то здесь…
Здесь от почвы дух живой —
Пахнет прелою листвой,
Здесь приятен каждый шаг,
Только вот — все гуще мрак,
Вновь туман, знакомый, черный!
Паренек спешит проворный,
Ясно, что теперь ему
Следует нырнуть во тьму.
Ох, недаром, неспроста
Пред рассветом тьма густа!
И на шум кузнечной ковки
Поспешил парнишка ловкий.
Слышно, как доносит эхо
Голоса, обрывки смеха,
Все знакомо, все, до слез!
Наконец-то: вот поляна,
И внезапно из тумана
Возникает Фэт-Фрумос.
Хлопца он к себе позвал,
От души поцеловал:
«Андриеш, как ты подрос!»—
Так промолвил Фэт-Фрумос.
Чубэр выступил из мрака,
Добрый и лихой гайдук
(Все же всех страшней, однако,
Он для вражьих черных слуг!),
И сказал со всей душой:
«Э, да ты совсем большой!
Пара волосков под носом,
Вот, пройдет еще годок
Или полтора, и в срок
Ты сравнишься с Фэт-Фрумосом!
И другие гайдуки,
На помине, знать, легки,
К пареньку идут гурьбой,
Говорят наперебой:
«Как добрался ты сюда?
Ведь во мраке, ведь в округе
Не упустят вражьи слуги
Человечьего следа!
Ты, брат, по-гайдуцки смел,
Коль сюда прийти сумел!»
Так средь сумрачной поляны
Андриеш стоял, как пьяный,
Разве что боялся: вдруг
Тут за гайдуком гайдук
Станет сказкою, миражем…
Зря боялся, прямо скажем.
И сказал пастух: «Друзья!
Нынче солнцем послан я
В ваши черные края,—
Солнца жаркая струя
У меня в мешке с собою —
Стало быть, готовьтесь к бою!
Собирайтесь в центр поляны,
Все сюда, друзья, ко мне!
Закаляйте буздуганы
Вы на солнечном огне!
Так, в восторге и взахлёб,
Он вскричал, взмахнул мешком —
Тут же выхватил рывком
Солнечных соцветий сноп!
Расплескался свет вокруг —
Парень, парень, ты — гайдук!
Мрак — исчез!
Свет небес
Воспылал
Между скал,
В древней пуще,
Солнца ждущей!
Было только что темно —
Утро вдруг настало,
Будто в небесах окно
Ярко заблистало!
Вновь привольно молодцам,
Сила притекла к сердцам!
Вновь огонь бежит по жилам,
Вновь героям все по силам,
Испытанья — пустяки:
Рвутся в битву гайдуки!
Ныне им пора всем вместе
Приступить к заветной мести!
«Братья», — молвил Фэт-Фрумос,—
Парень солнце нам принес,
Так скорей же вместе с ним
Буздуганы закалим,—
Чую — миновали беды,
Скоро, скоро час победы!»
Шутка — радости сестра.
Прежде парни были хмуры,
Но припомнить нам пора:
Все с рожденья — балагуры!
Говорит один гайдук:
«Мне вчера приснилось вдруг,
Что ко мне, шипя от злости,
Черный Вихрь явился в гости,
Он принес вина бурдюк,
Говорит, мол, пей, не мешкай!»
И тугой бурдюк с усмешкой
Поднял из травы гайдук,
Весь в соломинках, в росе —
С радостью хлебнули все.
А другой: «Скажи на милость!
То ли, братец, мне приснилось!
Сплю и вижу я, друзья:
Черный Вихрь — отныне я.
Борода черна, кудлата,
И башка тяжеловата,
И совсем как наяву —
Целый день хожу, реву!
И хочу иль не хочу —
Целый день хожу пыхчу;
Весь надутый, полон спеси я:
Черный Вихрь — моя профессия!
Вдруг я слышу гул погони:
Скачут взмыленные кони,
Ну а это, браты, значит —
Гайдуки на битву скачут!
Я не трус, я не таков,
Но боюсь я гайдуков!
Шкуру чтоб спасти мою,
Превратился я в свинью
И решил бежать подале,
Но они меня поймали
И на медленном огне
Всю сожгли щетину мне!
Ну, разделали, понятно,
Очень было неприятно —
Согласитесь вы со мной —
Быть свиною отбивной
Вихрю Черному, — постыдно!
Гайдуки не знали, видно,
Что едят меня, пока
До последнего куска
Не умяли… Только в ночь
Я сумел смотаться прочь, —
Из Чубэрова желудка
Вылез… То-то стало жутко.
Глянул в воду: вижу вдруг,
Черт возьми, ведь я — гайдук!
Как же вихрем стать мне снова?»
«Нет уж, мы хотим иного:
Сыты мы твоей наукой.
Знаем хитрость мы твою.
Превратись-ка ты в свинью,
Да чуток, браток, похрюкай!»
Шутки, песни, смех звучит —