Белая смерть
Брауэр облокотился на письменный стол, соединив кончики пальцев.
— Так, давай порассуждаем. Ребенка необходимо отправить в больницу для подтверждения диагноза и немедленно начать лечение. Если предположить, что это не один из проблемных штаммов, устойчивых к одному или нескольким из лекарств последнего поколения, пациенту бы назначили тройную химиотерапию, с применением стрептомицина, PAS [8] и изониазида. На этой терапии его или ее продержали бы по крайней мере полгода, но ребенка можно было отпустить домой, как только пробы мокроты стали бы удовлетворительными, а сам пациент перестал быть заразным. Я ответил на твой вопрос?
— А как насчет остальных детей?
— Те, кто входил в тесный контакт с заболевшим, прошли бы обследование, как и их члены семьи, конечно. В зависимости от результатов анализов, их бы вакцинировали или даже назначили лечение, если бы у них проявились признаки инфекции.
— А как быть с теми, кто в тесный контакт не вступал? Скажем, дети в том же лагере, но из других отрядов?
— Сделали бы кожные пробы.
— Я так понимаю, мы сейчас говорим о реакции Манту? — уточнил Стивен.
Брауэр развел руками.
— Мало что поменялось за последние пятьдесят лет.
— А что ты скажешь насчет идеи немедленной вакцинации всего лагеря?
— Прививки БЦЖ?
Стивен кивнул.
— Без проведения предварительных кожных тестов?
Еще один кивок.
— Звучит, как перебор, — сказал Брауэр. — Если только для этого не было веских причин.
— Например?
— Например, если это не был простой штамм туберкулеза. Всемирная организация здравоохранения постоянно сообщает об устойчивых ко многим препаратам штаммах, появляющихся в Африке и Азии, а некоторые из них резистентны ко всем известным лекарствам. Если бы дети подхватили болячку из этих стран, мы бы снова оказались в девятнадцатом веке, когда люди повсюду падали от истощения.
— Заболевший ребенок был иммигрантом.
Брауэр пожал плечами.
— Вот тебе и возможный ответ. Проблемные случаи приходят из третьего мира. Отчаянные времена, отчаянные меры и все такое.
— Спасибо, Джим, ты очень помог, — поблагодарил Стивен, собираясь уходить.
— Пожалуйста. Ты бы как-нибудь навестил нас?
— С удовольствием, — улыбнулся Данбар. — Я позвоню тебе.
Когда он вышел из больницы, шел довольно сильный дождь, но Стивен поймал такси, которое как раз разворачивалось, чтобы уехать. Он забрался в теплый салон и попросил отвезти его в родное Министерство внутренних дел.
— У вас там небольшой кавардак сейчас, — заметил водитель.
— Да? — делано удивился Данбар. — Ничего об этом не слышал.
— Нет, правда, собираются поделить на конторы поменьше. Хорошая мысль, так я считаю. Слишком уж здоровенная махина, чертовски большая, чтоб в одиночку управляться.
— Верно, — поддакнул Стивен. — Ну, еще один начальник всегда приветствуется…
* * *Данбар успел выпить чашку кофе и теперь листал свежие экземпляры медицинских и научных журналов, ожидая аудиенции у Джона Макмиллана. Он нашел статью о том, что упомянул Джим Брауэр касательно появления устойчивых к лекарствам штаммов туберкулеза. Чтиво было не из радостных.
— Он закончил разговор по телефону, — сказала Джина Робертс, и Стивен с готовностью кивнул. Секретарша нажала кнопку интеркома.
— Ему это не понравится, — пробурчал Данбар, проходя мимо стола Джины.
Макмиллан стоял у окна спиной к Стивену. Казалось, он был погружен в свои мысли.
— Надеюсь, ты принес немного солнечного света, чтобы прояснить этот дождливый день?
— Не совсем.
Макмиллан повернулся.
— Как говорится, беда не приходит одна. Выкладывай, что случилось?
— Мне действительно необходимо узнать больше о ребенке, принесшем туберкулез в лагерь «Пайнтопс», о котором господа из Минздрава не захотели давать информацию.
Весь вид шефа говорил о том, что ему нужно услышать нечто большее, чтобы удовлетворить просьбу подчиненного.
— Что-то они не договаривают, — продолжил Стивен. — Это не просто случай, когда не хотят привлекать внимание, чтобы сохранить межрасовую толерантность. Есть реальный шанс, что ребенок был заражен одной из устойчивых к препаратам разновидностей болезни, о которых постоянно пишут в журналах.
— Эта необходимость нас касается?
— Не напрямую. Но Скотт Холдейн был очень расстроен чем-то, связанным с «зелеными наклейками», и мне бы хотелось выяснить, чем именно?
— Звучит так, будто ты полностью исключил возможность самоубийства Холдейна.
— Сама девочка говорит, что все произошло случайно, так что у него не было причины винить себя, да и других причин лишать себя жизни, определенно, не наблюдается.
— А какова возможность убийства?
— Я не смог до конца исключить такой вариант и не смогу до тех пор, пока не узнаю, что так расстроило Холдейна в деле Патрисии Лионс. Мне нужно знать больше.
Макмиллан вздохнул и произнес:
— Ну, обычно твои инстинкты не подводят. Я дам тебе знать, когда получу информацию. Что-нибудь еще?
— Джина достала для меня список всех детей с «зелеными наклейками». Я бы хотел узнать, сколько из них обратились к врачам со времени их пребывания в лагере и по каким причинам.
— Ты же не просишь достать медкарты более чем сотни детей, а? — нахмурился Макмиллан.
— Нет, только тех, чьи данные обновились после пребывания в лагере — а именно, записи, подаваемые в группу мониторинга туберкулеза.
— Ты считаешь, что кто-то из них мог заболеть туберкулезом?
— Было бы неплохо и это выяснить.
— Хорошо, ты можешь на обратном пути попросить Джину разобраться с этим.
— Спасибо, — кивнул Стивен, заметив на столе шефа красную папку. Тот всегда использовал красные папки для входящих документов по новым делам «Сай-Мед». — Что-то, о чем мне следует знать?
Макмиллан выглядел задумчивым.
— Поиск информации по компьютеру выдал сообщение о смерти научного медицинского сотрудника из Кембриджа. Водитель сбил молодого парня и скрылся с места происшествия.
Компьютер в «Сай-Мед» был запрограммирован сканировать новости по всей территории Великобритании и искать возможную криминальную активность, имеющую отношение к науке и медицине.
— Вроде как дело для полиции, — пожал плечами Стивен.
— И мне так кажется, — согласился Макмиллан. — Но я собираюсь понаблюдать за развитием событий.
— Это был преподаватель из университета?
— Нет, он работал на биотехнологическую компанию, «Сент-Клер Геномикс».
Восемь
Выходные Стивен провел в Гленвэйне. С утра в субботу он забрал Дженни и двоих детей Ричарда и Сью поплавать в бассейне Дамфриса. После они съездили в пиццерию, а потом еще и мороженого поели. Сью отругала Стивена по возвращении за то, что он их так балует. Дети с удовольствием наблюдали, прикрывая руками лица и хихикая, как дядя Стив получает нагоняй. Данбар же изо всех сил старался изобразить раскаяние, при этом заговорщицки переглядываясь с ними.
Теперь между Стивеном и Дженни все изменилось — призрак ее последнего срыва по-прежнему витал в воздухе, — но дочка казалась более спокойной и даже счастливой. Это радовало Данбара. Однако пути назад теперь не будет. Единственная вещь, которую ему следовало принять как факт, — это то, что Дженни начала взрослеть.
В Лондон из Глазго Стивен вернулся на самолете вечером в воскресенье; не стал ждать понедельника и утреннего рейса, забитого под завязку. Ему нужно было закончить кое-какую работу с бумагами и пройтись по магазинам. Холодильник в его квартире был практически пуст, как и морозилка, а готовые обеды играли большую роль в его рационе. Готовка Данбара не интересовала. Он сам о себе заботился, когда учился в университете, но со студенческой стряпней явно не достигнешь успеха на кухне. Кроме того, дома в детстве готовила мама, а во время службы армия заботилась о таких моментах. Когда же Стивену хотелось поесть «как следует», он отправлялся в один из ресторанов, куда захаживал регулярно. Сегодня же, закончив делать покупки, он собирался отведать китайской кухни в «Нефритовом саду».