Женщина и церковь: постановка проблемы
Иисус подтверждает, что брак освящен Господом, но, однако, не говорит, что брак обязателен, как это понималось в обществе, к которому он принадлежал. Безбрачие и бездетность не только не приветствовались, но и осуждались. Однако, Иисус не женат, потому что желает полностью посвятить Себя служению Богу. Он избегает крайних суждений о браке – с одной стороны, подтверждает, что брак угоден Богу, с другой стороны, не делает его обязательным условием. Зато Его отношение к разводу более чем однозначное. Если дано вместить безбрачие, то в этом нет греха. Он и Сам показал Своей жизнью, что можно оставаться праведным и в одиночестве. Если же не дано и есть желание вступить в брак, то разводиться уже нельзя, потому что это грех перед Богом. Он не требует от учеников подражания Своему примеру, оставляя этот вопрос на их усмотрение (Петр, как известно, был женат). Однако о целибате у Него тоже нет крайних суждений, нет требований монашеских обетов. Из этого можно сделать вывод, что Христос не настаивает на постоянном характере целибата. Пока дано вместить безбрачие для Царства Небесного, то это лучший способ, но если это уже становится помехой для спасения, то лучше законный брак, чем блуд. Однако, проблема в том, что обет безбрачия есть статус пожизненный, а отношение самого человека к интимной стороне жизни может постепенно меняться с безразличного до усиленно внимательного, особенно под влиянием вынужденного воздержания. Такая эволюция не обещает ничего хорошего для спасения. Ничего удивительного, что Лютер отменил институт монашества, руководствуясь как отсутствием упоминания о нем в Евангелии, так и наблюдениями за развращенными нравами современного ему духовенства.
На Западе и Востоке, в Православной и Католической Церкви, сложились два противоположных взгляда на проблему. Если у католиков духовенство не делится на женатое (белое) и безбрачное (черное) и целибат является обязательным, то у православных священнослужитель должен либо жениться до принятия сана, либо принять монашество, либо остаться холостым, но в этом случае он уже не сможет вступить в брак после принятия сана. Причем духовное лицо может вступить в брак только один раз, в отличие от мирян. Или снять с себя сан, чтобы жениться вторично. Невеста должна быть девственницей (как и невесты коэнов в иудаизме). И ее жених тоже. Студенты семинарии начинают усиленно искать себе невест перед окончанием семинарии. Ходить далеко не надо. При семинариях есть регентские и иконописные курсы, где семинаристы без отрыва от учебы могут найти себе невесту. Поскольку жениться можно один раз (развод закрывает путь в священство), то и запросы соответствующие. Это должна быть девушка глубоко религиозная и смиренная, готовая разделить с мужем все тяготы его служения, готовая к тому, что ей придется иметь столько детей, сколько Бог пошлет. Одним словом, являть собой образ помощницы Адама. Дочерей воспитывают как будущих жен и матерей. В семьях царит патриархат – отец решает, какие занятия подходящие для детей, какой длины юбки носить девочкам. Подробно об этом можно почитать в книге Юлии Сысоевой «Записки попадьи: особенности жизни русского духовенства». [27]
Современный человек, пусть даже православный христианин, никак не может согласиться с тем, что брак по необходимости, из религиозных соображений, с перекосом в долг, может быть счастливым. Женитьба по симпатии – то, о чем семинаристу мечтать вредно. Девушка, которая ему нравится, может не захотеть разделить такую судьбу, зато другая, к которой он не чувствует любви, подходит по всем категориям, потому что она была воспитана для этой цели и стремится к ней сама (а точнее, направляется). Человеку приходится делать выбор – или отказаться от священства, или развить в себе специфическое отношение к браку.
От католиков приходится слышать вопрос – «почему ваши священники обязательно должны быть женаты»? В чем причина такой обязательности? Действительно, хороший вопрос. И ответ на него может показаться неприятным, в том числе и для католиков: чтобы не подвергаться искушению во время своего служения. Католики отмечают, что у неженатого священника больше возможности сосредоточиться на служении, а женатый заботится о жене. Увы, хоть и неприятно оскорблять религиозные чувства наших братьев, но мне (и не только мне) с трудом верится, что все католические священники соблюдают целибат. Скандалы с педофилией – это тот вопрос, который католики воспринимают очень болезненно. Интересно, зачем Мартину Лютеру было говорить о развращенности нравов клира?
Наиболее оптимальным, вероятно, было бы введение так называемого факультативного целибата (что обсуждается в современной Католической Церкви), фактически согласно принципам Иисуса касательно брака и безбрачия. В самом деле, ведь если человек действительно хочет соблюдать обет целомудрия, то почему обязательно нужно удаляться от мира, если это его обдуманное решение, и если он встретил человека, с которым хотел бы соединиться духовно и физически, как это может помешать его христианскому служению?
Скандалы с участием архиереев гомосексуальной ориентации, обвиняемых в домогательствах, бывали и в РПЦ, однако, разумеется, удобнее закрывать на это глаза, чем признать, что это может быть правдой. Доказать подобные обвинения очень сложно. Ведь жизнь Церкви подчинена строгому уставу. Неподчинение высшему чину равносильно неподчинению солдата своему командиру. В сочетании же со строгими требованиями к морали, это порождает извращения, религиозная мораль становится внешним прикрытием развращенности.
Запрет порождает уродливые формы морали, и церковь как общественный институт (а российское общество пока сложно назвать высокоморальным) не может не испытывать влияние больного общества и, диктуя ему больную мораль, выполняет роль бумеранга, который всегда возвращается, закрепляя все болезни общества. Пока мораль не освободилась от присущего ей чувства страха, нет смысла говорить о душе, ведь выбор Бога основан на сознательной любви, в которой нет места страху. Страх перед Богом – следствие иерархичного устройства мира, страха перед авторитетом.
Еще один страх, порождаемый христианской моралью, основан на страхе перед телом, «падшим естеством». История жизни одного из монахов повествует, что он не мог избавиться от страсти к умершей возлюбленной, откопал гроб с ее телом, отер труп хитоном, принес хитон к себе в келью и положил на лицо. Хотя эти примеры, скорее маргинальны, чем тенденция, просто идея, доведенная до абсурда. К женщине относятся все те же принципы, что и к мужчине, и когда говорится о том, что так делает мужчина, это значит, что женщине следует поступать так же. Но, разумеется, в данном случае не учитываются особенности женской сексуальности – не всякая женщина воспылает от страсти, увидев незнакомого полуобнаженного мужчину.
Попытки подавить в себе сексуальность приводят в итоге к обратному результату – отказу от религии и целомудренного образа жизни.
Что такое по сути аскетизм, как не умерщвление себя, которое преподносится как величайшая добродетель?
Аскетизм связан с умерщвлением сексуальных импульсов, то есть можно добиться их отсутствия на физиологическом и психологическом уровне, но останется дискомфорт (темные, вытесненные части себя, демоны, напоминающие о своей «падшей природе»). Аскет бесплотен, он вряд ли уже сможет что-то родить, сотворить – как в буквальном смысле, так и в переносном, сексуальность связана с рождением, и наоборот.
Что же до акцентирования эротики, то некоторая пропаганда здоровой сексуальности не повредила бы. Проблема в том, что уже на протяжении многих веков человечество не может определить, когда она (здоровая сексуальность) переходит в нездоровую, точнее намеренно стирается эта граница, на инстинктах играют осознанно, ради выгоды. По сути, я не могу представить себе здоровую пропаганду сексуальности в условиях, когда женщина маркируется как объект, обладание которым возвышает тебя в глазах окружающих (или в своих собственных глазах).