Пациент (в сокращении)

Джесси обожала играть — она с одинаковым азартом сражалась и на корте, и в «Нинтендо». Про «Геймбой», который она носила в кармане халата, знала вся больница. Операция на мозге, проводимая с помощью АРТИ, напоминала Джесси электронную игру.
МР-снимки — изображения, полученные с помощью магнитно-резонансного томографа, — появились в начале восьмидесятых, но огромный шаг вперед был сделан, когда в больнице имени Уайта, крупнейшем клиническом центре Бостона, оборудовали операционную с огромным МР-магнитом. Двухметровый магнит имел две головки, которые были соединены проложенным под полом кабелем и находились на расстоянии полуметра друг от друга. В этом узком пространстве и работали хирург с ассистентом.
— Ну что, начали? — сказала Джесси. — Все готовы?
Медсестры ответили, что готовы. Готовы были и парень, делавший МР-снимки, и команда за пультом управления компьютерами, располагавшаяся за пределами операционной. Через стекло Джесси видела радиолога Ганса Пфеффера, человека с почти запредельным коэффициентом умственного развития. Томограф был его детищем, так же как АРТИ — ее. Взгляды их встретились, Ганс кивнул.
— Ну, АРТИ, вперед! — сказала Эмили. — Покажи, на что ты способен.
Робот-хирург два сантиметра длиной и восемь миллиметров в диаметре был напичкан электроникой. Тонюсенькие провода соединяли пульт управления с шестью его конечностями-щупальцами. Эти щупальца помогали АРТИ продвигаться вдоль мозга (а при необходимости и сквозь него), почти не травмируя ткани. Еще у АРТИ имелись две трубки, одна из которых излучала ультразвуковые волны, разжижающие опухолевые клетки, а вторая представляла собой катетер, через который отсасывалась разжиженная ткань. Без проводов и трубок крохотный чудо-робот весил чуть больше пятидесяти граммов.
Через ноздрю пациента Джесси ввела АРТИ в полость черепа и направила к пораженному участку. Традиционными методами удалить опухоль было нельзя, так как при этом повредились бы здоровые ткани мозга. АРТИ же наносил здоровым клеткам минимальный ущерб.
— Джесс, он работает великолепно! — сказала Эмили.
Джесси с Эмили общались друг с другом напрямую, а камеры над их головами вели запись операции. С ребятами за компьютерным пультом они переговаривались через микрофон, а при выключенных микрофонах могли вполголоса обмениваться репликами, которых не слышал никто посторонний.
Джесси начала удалять раковый нарост — ультразвук размягчал клетки, а потом робот всасывал отходы. Операция шла своим чередом, Эмили проверяла, все ли параметры в норме, и, чтобы немного снять напряжение, иногда болтала с Джесси то о прогрессирующей эгомании Карла Гилбрайда, то о своих сыновьях-подростках, то о Джесси — в частности, о ее матери, Полетт, чьей твердой решимости устроить жизнь своей сорокалетней дочери обе они не переставали удивляться.
Час прошел почти без разговоров. Джесси он показался мгновением. Каждое движение робота надо было просматривать в трехмерном изображении. На мониторе опухоль, закрашенная малиновым, казалась смертоносной гидрой, чьи щупальца пронизывали синюю ткань мозга. Бесстрашный рыцарь АРТИ был желтым. Джесси искусно направляла его ультразвуковой меч, и постепенно малинового становилось все меньше, а синих тканей все больше — распухший, но неповрежденный мозг заполнял места, откуда удаляли опухоль. Прошел еще час. Два из восьми щупалец и часть основного тела опухоли были ликвидированы. Но Джесси тем не менее казалось, что иногда АРТИ двигается немного неуклюже.
— Эм, что-нибудь не так? — спросила она. — АРТИ, когда я его отвожу назад, как-то подергивается. Ты все конечности проверила?
— Сейчас проверю. Ничего необычного, разве что номера пять и шесть вращаются чуть быстрее остальных. Но, по-моему, это оттого, что они проходят через разжиженную ткань.
— Может быть. Нам еще многое предстоит узнать про нашего малыша.
Через две минуты Джесси насторожилась всерьез. С АРТИ действительно что-то было не так.
— Эм, будь добра, проверь конечности еще раз.
Джесси дала АРТИ команды двигаться направо, вперед и назад, а робот резко дернулся влево.
— Что-то с номерами пять и шесть, — ответила Эмили. — Скорость вращения не снижается.
— Джесси, там движение назад и влево, — сообщил по интеркому Ганс Пфеффер. — Ты приближаешься к стволу мозга.
Катастрофа! Джесси жала на кнопки, но АРТИ не слушался. Он изменил курс и двигался прямо к стволу мозга.
— Джесс, ты права, — сказала Эмили. — Все сбилось. Номера пять и шесть продолжают вращаться. А теперь и четверка задурила. У АРТИ словно удар случился.
АРТИ почему-то перестал воспринимать команды. Перегрелся? Или сбой в электронике? Джесси ругала себя за то, что не отложила операцию до возвращения Скипа Портера, у которого разболелись зубы. Скип был ее лаборантом и знал АРТИ не хуже, чем она сама.
— Джесс, ты уже в стволе мозга, — сообщил Ганс.
Повреждения были чудовищными. Джесси кожей почувствовала, как у всех ее сотрудников упало настроение. Они возлагали на сегодняшний день такие надежды…
Джесси встала со своего места и грустно покачала головой.
— Всем спасибо. — Она отключила робота.
— Ганс, спасибо тебе. АРТИ я достану при вскрытии, а потом мы и его вскроем.
— Да, Джесс, очень обидно… — сказала Эмили.
— Мне тоже, — ответила Джесси, снимая маску. Она терпеть не могла проигрывать. Слава богу, в данном случае пациенту не навредили.
Она освободила голову трупа из титанового обруча. Пит Ролански мучительно умирал от глиобластомы. Операция была исключена. Пит и его родственники поступили благородно, позволив после кончины Пита провести операцию на его трупе.
— Все надо делать постепенно, — сказала Эмили. — Сегодня у АРТИ был важный день. Он почти готов, Джесс. Вас обоих ждет успех. Скажи спасибо, что никто тебя не торопит.
— Да, — устало кивнула Джесси. — Спасибо.
Алекс Бишоп услышал дробное постукивание трости Крафта. Мэл Крафт, помощник начальника Управления разведопераций ЦРУ, обещал, что придет один, и Алекс знал, что ему можно доверять. Но Крафт служил в могущественной организации, а Бишоп был человеком сверхосторожным. Недаром он семнадцать лет проработал в самых опасных точках планеты.
Бишоп еще раз осмотрел окрестности и направился через лужайку к Крафту. Когда расстояние между ними сократилось до пяти метров, Крафт обернулся.
— Все в порядке, Алекс, — сказал Крафт. — Я один.
— В двадцати метрах слева скамейка. Там и поговорим.
Бишоп дождался, пока Крафт сядет, потом на всякий случай обошел скамейку кругом и сел в метре от своего бывшего напарника. Сорокапятилетний Крафт был старше Бишопа всего на пару лет, но жестокие пытки состарили его еще на десяток.
— Алекс, ты должен был еще месяц назад объявиться и приступить к занятиям с новобранцами.
— Никак не мог. Ты должен помочь мне загнать его в угол.
Крафт снял темные очки с зеркальными стеклами, потер рубцы на пустых глазницах.
— Начальство считает, что ты провалил операцию. Кое-кто очень рассердился за твою самоволку, а я этих людей контролировать не могу.
— Придется постараться, Мэл. У Маллоша дела плохи. Какая-то опухоль мозга.
— Откуда ты знаешь?
— Об опухоли мне сообщили из Франции. Весь персонал МР-лаборатории в Страсбурге был уничтожен. Каждый получил выстрел в лоб. Этот выстрел — единственное, в чем Маллош повторяется, причем всегда.
— И что же?
— А то, что неделю назад сукин сын объявился здесь. В Айове нейрохирург Сильван Мэйс и его секретарша были убиты на рабочем месте выстрелами в середину лба. Мэйс работал над роботом, способным проникать в труднодоступные места мозга.
— Тогда почему Маллош его убил?
— Могу предположить, что Мэйс не понял, с кем имеет дело, и пообещал Маллошу то, чего выполнить не мог.
— Алекс, ты же никогда не видел этого типа. Очень многие в Лэнгли вообще не верят в существование Клода Маллоша. Все кончено, друг мой. Управление дало тебе три года, потом четыре, пять. Теперь они хотят тебя обратно.