Мотылек (СИ)
Остановившись у одного сарая, с любопытством наблюдала, как слуга ловко и быстро завязывает мешки с зерном. Он так мастерски с этим справлялся, что захотелось поглядеть поближе. Я вошла внутрь, замерев неподалёку, вдыхая запах зерна, прелой земли и соломы. Снаружи послышался голос отчима, отдающего указания работникам. Я подняла голову в тот момент, когда Джаральд вошёл в сарай.
— Интересуешься работой слуг, Розалинда?
Я кивнула, а Джаральд обратился к работнику.
— Арчи, там ещё зерна привезли, ступай и помоги Теду выгрузить.
— Да, хозяин.
Арчи ловко завязал последний мешок и выбежал за дверь.
— Это называется мельничный узел, — сказал отчим, заметив мой интерес. — Удобен тем, что можно туго затянуть и быстро развязать. Показать?
Я кивнула, наблюдая, как он подходит ближе. В душе жгучее желание боролось с тревогой и пониманием, что в полутемном сарае с распахнутой настежь дверью находиться наедине с графом не менее опасно, чем в запертой комнате.
— Я заметила, как быстро здесь всё делается. Люди очень стараются. Полагаю, вы не поощряете лень.
— Не поощряю, — Джаральд легко развязал шелковую ленту, удерживавшую мои волосы, и обхватил тонкие запястья.
— Смотри, — он сложил ленту восьмёркой, ловко обвязывая вокруг моих рук, пропустил сложенный вдвое конец во вторую петлю, крепко затянул, привлекая меня ближе. Я качнулась в его сторону, поднимая вверх голову, и тихо охнула, когда лента сильнее впилась в кожу.
— А развязать ещё проще, — негромко продолжил Джаральд, глядя мне в глаза, — он потянул за один конец, распуская хитроумный узел, но не выпустил ленту, а мягко обмотал вокруг запястья, перемещая её по руке.
Странное ощущение, будто длинная полоска внезапно ожила в его ладонях и сейчас сама собой ползла всё выше, словно змея, пока не обмоталась вокруг моей шеи. Я почти не дышала, не отрывая взгляда от потемневших глаз Джаральда. Обхватив пальцами концы ленты, он потянул их на себя, заставляя меня подняться на цыпочки, ещё ближе к его склонённой голове и манящим губам. Граф перехватил ленту одной рукой, а вторую запустил в мои волосы, лаская тонкую нежную кожу и перебирая пряди, пока я не опустила ресницы, повинуясь тягучему удовольствию, потянулась навстречу в ожидании самого сладкого из поцелуев.
Лента шелковым ручейком стекла по шее, коснулась гладким краем приподнятой над корсажем груди и скользнула прямо мне в руки. Я разочарованно раскрыла глаза, почти с болью наблюдая, как Джаральд отступает и, отвернувшись, выходит из сарая.
Неосознанно сделала несколько шагов следом, чтобы в следующую секунду прийти в себя от громкого голоса одного из работников.
— Там на дороге карета перевернулась, хозяин.
Оказавшись на улице, увидела, как стремительно граф идёт по направлению к воротам, и побежала за ним. Не терпелось узнать, что же произошло.
На дороге лежала перевернувшаяся набок карета, рядом сидел на земле кучер, возле которого собралось несколько зевак, а работники из замка уже спешили на выручку.
Джаральд дошёл до кареты, когда слуги открыли дверцу и помогали выбраться наружу джентльмену в помятом костюме. На лбу молодого человека красовалась огромная шишка. Стоило ему обрести твёрдую опору под ногами, как он сделал шаг в сторону экипажа и при этом сильно покачнулся.
— Вы в порядке? — Джаральд поддержал пострадавшего.
— Там моя сестра, — промолвил джентльмен, указывая рукой в сторону кареты. Неестественная бледность разлилась на его лице, и по знаку графа слуги подхватили молодого человека под руки и повели в замок. Отчим тем временем велел лакею забраться внутрь экипажа и встал рядом, чтобы принять на руки бесчувственную девушку. Он сам понёс её вверх по холму, не доверяя прислуге.
Я стояла немного в стороне, наблюдая за всем, и теперь направилась следом и прошла за Джаральдом в гостиную, где в кресле расположился брат пострадавшей. Думала предложить свою помощь, но когда опекун уложил девушку на диван, а сам отошёл за графином с водой, я резко переменила своё мнение. Захотелось не то чтобы помочь бедняжке, а выслать из замка подальше и желательно побыстрее.
Вот именно таких красавиц в нашем обществе называли английскими розами. Чистая, одухотворённая красота, мягкий изгиб пухлых розовых губок, гладкий мрамор высокого лба, бархат округлых щёчек, нежных, как у ребёнка, длинные ресницы и изогнутые чёрные брови. Волосы рассыпались по подушке светлыми прядями, подобно нимбу вокруг головы ангела. Я отступила к столу и присела на стул, чтобы перевести дух. В этот миг в комнату стремительно вошла Катрин.
— Джаральд, что произошло?
— Карета перевернулась, двое пассажиров пострадали, девушка без сознания, а её брат неплохо приложился головой. Скоро приведут врача.
Отчим склонился к чудесной диве и положил на её лоб смоченный водой платок.
Катрин подошла поближе и молча остановилась за спиной мужа. Я не видела выражения лица мачехи, но полагаю, что сейчас была не одинока в своей безудержной ревности. Мне самой требовался глоток воды, чтобы прояснить мысли и прийти в чувство. Господи, я его ревную, ревную так сильно, что готова притащить сюда врача сию же секунду и заставить немедленно вылечить девушку.
— Ах, — из миленьких губок вырвался тихий стон. Ангел открыла глаза и увидела над собой склонённое лицо Джаральда. У меня возникло ощущение, что для этих двоих время внезапно остановилось. Мы с Катрин и несчастный пострадавший брат попросту перестали существовать, здесь были только нежная беззащитная красавица и спасший её рыцарь, в безмолвном оцепенении взиравшие друг на друга.
— Позволь мне позаботиться о гостье, — Катрин оттянула Джаральда за рукав и присела на стул рядом с диваном.
— Как вы себя чувствуете, дорогая?
Боже, я вновь восхитилась выдержкой мачехи и её умелой актёрской игрой. Сколько заботы было в голосе, сколько искренней тревоги! Я бы спросила иначе: «Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы немедленно уехать?»
Отчим неспешно отошёл и облокотился спиной о столешницу, сложил руки на груди, наблюдая за тем, как Катрин обхаживает гостью. Оба были столь поглощены несчастной ахающей девушкой, что только я сообразила подойти к её брату. Налив в стакан воды, я поднесла его молодому человеку.
— Вот, выпейте.
Джентльмен несколько удивлённо взглянул на меня, осторожно взял воду и поблагодарил.
— Вы сильно ударились? Голова не болит? — я продолжала расспрашивать, проявляя заботу о госте, потому что это помогало отвлечься и не смотреть в сторону дивана.
— Сейчас уже намного лучше, большое спасибо.
Брат нежной красавицы и сам оказался приятным на вид молодым человеком. Я предположила, что ему не больше двадцати трёх, он казался немного старше Александра. Волосы были примерно того же оттенка, как и у сестры, но глаза оказались не ясно-голубыми, а светло-карими, что являлось довольно необычным сочетанием.
Он был худощав, среднего роста, но при этом обладал столь благородной осанкой, что сразу возникало ощущение — этот человек из знатного рода. Кожа его отличалась настоящей аристократической бледностью. Джаральд по сравнению с этим юношей выглядел гораздо более крепким и загорелым. Хотя это и неудивительно, учитывая неугомонный нрав отчима, его желание вникать во все дела и любовь к верховой езде. Опекун постоянно чем-то занимался с тех пор, как мы вернулись в замок, а при взгляде на приятного джентльмена возникало ощущение, что он предпочитает проводить своё время не в полях, а в светской гостиной, а, возможно, обожает декламировать стихи или даже сам их пишет.
В этот момент в комнату вошёл врач и по велению графа в первую очередь направился к девушке. После осмотра обоих пациентов, доктор поставил диагноз относительно небольшого сотрясения у юной барышни и незначительных ушибов у её спутника. Врач советовал гостям задержаться в замке на пару дней. Естественно, что соответствующее предложение от графа последовало незамедлительно. Пострадавшие, как и принято в таком случае, принялись отказываться, ссылаться на хлопоты, что причинят хозяевам, и произнесли ещё немало пустых и имеющих совершенно противоположное значение фраз, чтобы в итоге согласиться.