Приручить чудовище

Алистэр нахмурился. Абигайль необычайно серьезна для своих лет, но он знал, что миссис Галифакс любит дочь.
— Нет, ты ошибаешься. К ним подбежал Джейми.
— Там уже накрыли, сэр Алистэр, — сказал он.
Миссис Галифакс раскладывала хлеб и ветчину, тщательно избегая встречаться с Алистэром взглядом. Ее показное безразличие притягивало его даже больше, чем откровенный флирт.
Алистэр подошел к месту, где они расположились, и взял из рук Хелен тарелку.
— Благодарю вас, миссис Галифакс. Я не имел в виду, что вы должны бросать рыбалку и обслуживать всех нас.
— О, ну что вы! Я не очень-то преуспела в этом занятии. Лучше уж я займусь пикником.
— Совершенство в любом деле достигается практикой, — заметил Алистэр.
Он почувствовал, что его слова смутили ее. И, правда, если бы только они были одни…
— Ой, моя удочка! — закричала Абигайль.
Алистэр обернулся и увидел, что удочка у девочки сильно согнулась, леска натянулась и почти исчезла под водой.
— Держи ее, Абигайль!
— Что я должна делать? — Ее глаза стали огромными, а щеки совсем побелели.
— Просто крепко держи, не тяни.
Он подбежал к ней и встал рядом. Абигайль уперлась обеими ногами в землю и изо всех силенок попыталась удержать удочку.
— Держи крепче, — проговорил Алистэр. Удочка дергалась и ходила кругами. — Она сама выбьется из сил, твоя рыба. Ты намного больше, сильнее и умнее, чем она. Все, что тебе нужно, — это переждать.
— Может, ей нужно помочь? — спросила миссис Галифакс.
— Она поймала рыбу, — убежденно сказала София. — Она сможет и вытянуть ее, не бойтесь.
— Она сможет, — подтвердил Алистэр. — Она сильная малышка.
Личико Абигайль было предельно сосредоточенным. Удочка теперь дергалась чуть меньше.
— Не позволяй ей провести тебя, — говорил Алистэр. — Иногда какая-нибудь рыбина оказывается чуточку умнее, чем прочее рыбье семейство, и ей удается сорваться, но это потому, что удочку пытаются поднять раньше времени.
Вскоре движение почти прекратилось. Алистэр поймал леску и стал быстро вытягивать из воды сверкающую рыбину.
— О! — выдохнула Абигайль.
Алистэр держал леску, на конце которой билась форель. Это был не самый большой экземпляр, но и не самый маленький.
— Довольно приличная форель. Ты согласна со мной, София?
София серьезно осмотрела улов.
— Она великолепна.
На щеки Абигайль легли легкие розовые тени, и Алистэр понял, что она смущена. Притворившись, что не заметил, он схватил форель и показал девочке, как нужно снять ее с крючка.
Абигайль сосредоточенно следила за его руками, а когда он поместил рыбину в одну из корзин, удовлетворенно кивнула:
— В следующий раз я сделаю это сама. Странное чувство поднялось в груди Алистэра, такое незнакомое, что он не сразу смог опознать его, — гордость. Гордость за эту маленькую упорную девочку.
— Не сомневаюсь в этом, — сказал он.
Миссис Галифакс улыбнулась ему, как если бы он преподнес ей изумрудное ожерелье.
  
Глава 9
 
 
Говорящий Правду повернулся к клетке, в которой уже не было чудовища. Он подошел поближе к прутьям и спросил:
 
— Кто ты?
 
С грязной соломы поднялась девушка, и устало сказала:
 
— Я принцесса Симпатия. Мой отец правит в большом городе на западе. Я жила в хрустальных палатах, носила одежды, затканные золотом и серебром, и каждое мое желание немедленно выполнялось.
 
Говорящий Правду нахмурился:
 
— Так почему тогда?..
 
— Тише! — наклонилась к нему принцесса. — Идет твой хозяин. Он несет птиц и очень рассердится, если застанет нас за разговором.
 
Воину пришлось вернуться в замок, а девушка осталась в неволе.
 
Единственное, о чем Хелен мечтала весь день, — это отдых, минута передышки. Абигайль и Джейми, казалось, ничуть не устали от их утренней вылазки. Более того, они фактически вынудили мисс Манро и мисс Макдоналд отправиться на поиски барсучьих нор.
Хелен, зевая, поднялась с подносом по лестнице в логово сэра Алистэра. Она не видела его после завтрака. Он заперся в башне, и она просто изнывала от нетерпения. Что он имел в виду, целуя ее? Просто играл с ней? Вопросы одолевали Хелен все утро, пока она не дошла до крайности. Она решила добиться ответов.
Вот почему она несла сейчас поднос с чаем и булочками.
Дверь в кабинет была чуть приоткрыта, и Хелен не стала стучать, а просто толкнула ее и вошла. Сэр Алистэр сидел на обычном месте, не замечая ее присутствия. Хелен стояла и смотрела на него: он что-то рисовал, склонившись над листом бумаги, но не это привлекло ее внимание.
Он рисовал искалеченной правой рукой.
Он держал карандаш между большим и двумя средними пальцами, и его рука напоминала рыболовный крючок. Хелен невольно попыталась сложить руку так же, а он продолжал делать мелкие точные движения. Очевидно, он привык рисовать этой рукой. Хелен подумала о том, каково это — вернуться из колоний калекой и заново учиться рисовать. И писать. Чувствовал ли он себя униженным оттого, что осваивал искусство, доступное каждому школьнику? Не был ли подавлен?
Ну конечно, да. Она чуть улыбнулась. Теперь она кое-что знала о сэре Алистэре. Наверняка он не один раз бросал карандаши, рвал бумагу, злился на себя и упрямо пробовал снова и снова, пока не научился рисовать заново. Он должен был так делать, потому что она видела результат его трудов.
Хелен направилась к нему, а он, заметив ее, вздрогнул и выронил карандаш.
— Что с вами? — спросила она. Он мрачно взглянул на нее:
— Ничего, миссис Галифакс. Вы может оставить чай на том столе.
Хелен опустила поднос на стол, но уходить не стала, а подошла к нему:
— Что случилось?
Алистэр растирал искалеченную руку здоровой и ворчал что-то о женщинах, которые не слушают, что им говорят.
Хелен вздохнула и взяла его правую руку. От удивления Алистэр замолчал. Хелен с интересом рассматривала его изуродованную кисть. От указательного пальца остался лишь обрубок не больше дюйма, на мизинце не хватало одной фаланги, остальные пальцы были длинными, с ногтями правильной формы. Это были красивые пальцы привлекательного мужчины. У Хелен сжалось сердце от боли. Как случилось, что такая красивая рука была изуродована?
Она проглотила комок, образовавшийся в горле, и спросила чуть хриплым голосом:
— Она болит?
Алистэр бросил на нее хмурый взгляд и покачал головой:
— Это просто судороги.
Он попытался забрать свою руку, но Хелен удержала ее.
— Я спрошу у миссис Маклеод, не может ли она приготовить для вас мазь. Скажите поточнее, где судороги.
Она начала растирать его пальцы.
— Нет необходимости… Хелен внезапно рассердилась:
— В чем нет необходимости? У вас боли, и я могу вам помочь. Мне кажется, это необходимо сделать.
Алистэр посмотрел на нее с циничной усмешкой:
— Откуда такая забота?
Уж не думал ли он, что она испугается этих слов? Убежит в слезах? Она давно уже не ребенок. Хелен склонилась над ним:
— За какую женщину вы меня принимаете? Думаете, я флиртую с вами? Заманиваю в сети? Считаете, что я позволяю целовать себя первому встречному?
Он прищурился:
— Да нет, я просто полагал, что вы щедрая на любовь женщина и очень добрая.
Этот успокаивающий ответ едва не вывел ее из себя.
— Щедрая на любовь? Потому что целовала вас? Потому что позволила вам притронуться ко мне? Вы сумасшедший? Ни одна женщина не будет настолько щедра на любовь, и уж точно не я.
— Тогда почему?
— Что почему? — Она обхватила ладонями его лицо. Левая сторона была бугристой и шероховатой, правая — гладкой и мягкой. — Я забочусь. И вы тоже.
И она прижалась губами к его губам. Осторожно. Мягко. Вкладывая в поцелуй все свое ожидание, все свое одиночество. Сначала она целовала легко, но потом он потянул ее на себя, и Хелен не заметила, как оказалась у него на коленях.