Мертвыми руками по клавишам судьбы (СИ)

Кажется, я видел свет в гостиной. Ну, а как же, ведь окна выходят на восток.
Я встретил рассвет, проливая не желающие заканчиваться слезы, сидя на полу в ванной. Медленно вынимая из правой ладони осколки, я провалился в забытье.
И в который раз за последний год не хотел приходить в себя.
========== 4. ==========
Белая гладь идеальных клавиш взрывается под пальцами гения. Эта идиллия длится бесконечно долго. Настолько, что за окнами под самым потолком зала стало темно. А ведь начиналось все ранним утром.
А пианист без устали роняет пальцы на клавиши, поправляет ноты, переворачивает очередную страницу и зрители, что не в силах оторвать взгляда от пианиста, погружаются в обволакивающую атмосферу еще одного произведения.
Рано или поздно все прекрасное кончается. Звуки затихают, но всего на миг. В следующую секунду зал взрывается возгласами восторга. Хрупкая тень встает из-за инструмента и открывает небесно-голубые глаза.
Глаза распахиваются слишком резко, не давая привыкнуть к яркому свету откуда-то сбоку.
Я сижу на полу в ванной с раскроенной рукой. Она вся в порезах, что уже пару часов не кровоточат.
Который час? Что вчера случилось? Что это… за шум?
На трясущихся ногах выхожу из ванной и иду на звук. Это всего лишь телефон. Он лежит на тумбе в прихожей. Как только я приближаюсь, он замолкает. На экране загорается надпись «У вас 64 пропущенных вызова». Я сначала думаю о том, чтобы позвонить на этот номер, но он определяется. Мэтт. Что такое? Что ему нужно? Зачем он звонит?
Сбрасываю звонок и ставлю телефон на беззвучный режим. Иду в ванную и смываю с правой ладони кровь. В раковину падают слезы, а я не собираюсь их останавливать. А зачем? Я потерял часть собственной души. Мое сердце словно пронзила тысяча ножей, когда я встретился с его глазами. Мне было настолько плохо, что я готов был рвать на себе волосы.
И зачем только тогда согласился прийти к нему на встречу? Ведь еще тогда знал, что добром это не кончится. Но там, в парке, мне показалось, что между нами что-то произошло. Может это была та самая искра, которая пролетает между истинными? Хах! Даже смешно, вот же не повезло ему. Такой урод и истинный. И что там про то, что любовь слепа? Ложь, наглая ложь.
Да-да, я влюбился в этого веселого альфу по уши. Наивный идиот. На что я, собственно, надеялся? Что он поймет, прижмет к себе и скажет, что все хорошо? Поцелует? Сделает мне предложение, и мы будем жить долго и счастливо, заведем детей и состаримся вместе? Чушь. Я же никому не нужен, так на кой-сдался такому видному альфе? Лучше бы я тогда умер, тогда не пришлось столько страдать.
Я провел следующие две недели в каком-то трансе. Не было сил на то, чтобы что-то чувствовать. Я был совершенно разбит, почти не ел. Мой телефон первые пару дней разрывался от звонков и смс, уведомления о которых я не слышал, после чего был выключен и засунут в карман пальто, которое висело дальше всех в шкафу.
Было по-настоящему плохо. Мне казалось, что даже после нападения мне не было так больно. Да, треснувшее сердце — вещь жутко болезненно.
Спустя две недели после моей ночевки в ванной, я проснулся в конце дня с жуткой головной болью. У меня подскочила температура, перед глазами плыло. Я не мог нормально мыслить, мне катастрофически не хватало кислорода. Разумеется я знал, что со мной происходит. Течка, вторая в моей жизни, если быть точным. Первая прошла просто ужасно, не хочу даже думать. Как же я проглядел дату на календаре?.. Да, если бы не мое лицо, я бы знал, с кем проведу следующую неделю, но…
Не найдя в квартире подавителей, я, с не очень ясной мыслью о том, что мне нужно проветриться, вытащил из шкафа пальто, надел первую попавшуюся обувь и поднялся на крышу здания, даже не подумав закрыть лицо маской.
В лифте со мной ехал солидного вида альфа лет тридцати. Вел он себя вполне ожидаемо, стал принюхиваться, глаза за стеклами очков заблестели. Он сделал шаг мне навстречу, развернул к себе и тут же отпрыгнул. Когда двери лифта распахнулись на его этаже, он буквально вылетел из кабины, сопровождаемый моим отстраненным взглядом.
Дверь на крышу сильно скрипела, так что открыл я ее не сразу. Когда мне это удалось, я вышел на холодный воздух, почти сразу подходя к краю. Странно, а ведь я раньше боялся высоты. Должно быть теперь мне просто все равно, раз я так спокойно стою почти на самом краю крыши. Здание было очень высоким. Светящийся огнями, окутанный тьмой город был как на ладони. Дул несильный ветер, накрапывал мелкий дождь, больно резали по щекам его капли.
Я просто стоял на краю и ни о чем не думал, просто потому что не хотел сейчас нагружать себя еще сильнее.
Не знаю, сколько прошло времени перед тем, как я понял, что ужасно замерз. Кожу на лице щипало и жгло, рука почти онемела. Нужно было уходить. Медленными шагами я подошел к двери и дернул на себя ручку. Пальцы обожгло холодом. Я попробовал еще раз, но дверь не поддалась. Реакции не последовало и на третий раз.
Я здесь застрял.
И мысль словно обухом по голове. Перед глазами вмиг потемнело, я осел на холодный бетон и вздрогнул от пробившего озноба.
Как же мне отсюда… Я чихнул, шмыгнул носом и сморгнул с глаз выступившие слезы.
Я оставил тщетные попытки открыть эту чертову дверь и теперь стоял возле нее, пытаясь хоть как-то экономить тепло. Еще как назло из-за моего состояния подкашивались ноги, живот мерзко крутило…
Я поежился и сунул руки поглубже в карманы. Прикосновение чего-то холодного заставило вздрогнуть. Из правого кармана удалось достать этот, казавшийся куском льда предмет. Телефон.
Я глубоко выдохнул, чувствовал же, что все нормально будет.
Дрожащей рукой включаю аппарат, зарядки осталось только на один звонок. Я не знаю, чем я думал, набирая выученный наизусть номер Мэтта. На том конце не было гудков. Только голос, сразу, жутко беспокойный и какой-то… счастливый?
— Ария?!
— Д-да.
— Слава Богу. Где ты?
— Спаси… меня… Я у себя дома… на крыше…
Я снова плакал, сам не понимая, почему. Звонок сбросился, телефон отключился, жалобно пискнув.
Ну вот, теперь можно только ждать. А я уже не могу держаться на ногах, медленно, все меньше сопротивляясь, я сползаю по стене на мокрый бетон. Я не могу прекратить, я сам закрываю глаза. Я засыпаю.
Прошу, приди за мной.
POV Мэтт.
Я шел домой после встречи с друзьями. Я ушел оттуда раньше, у меня просто не было настроения веселиться. С тех пор, как я встретил Ари на улице, он не принял ни одного моего звонка, не прочитал ни одного сообщения. Я не находил себе места от тоски и от стыда. Как я мог тогда не остановить его? Я же мог, мог пойти за ним, остановить, прижать к себе и просто сказать «Мой!». Он же и правда мой, мой истинный. Я это понял еще когда впервые увидел. Он сидел в том парке, такой грустный, смотрел, как из дома напротив выносят прекрасного вида инструмент. Я тогда подумал, что раз этот омега не отрывает от того фортепиано глаз, оно определенно его. После я узнал, почему он не играет и мне стало его очень жаль. Я не мог себе представить, что ему довелось пережить. Это было ужасно.
И он отталкивал меня поначалу. Не хотел, чтобы я для него что-то значил, а я все это понимал и продолжал приходить на наше место в парке. К нему я никогда не приходил в плохом настроении, а если оно было таким поначалу, то через считанные минуты мне становилось невозможно хорошо.
Из-за встреч с ним я пропускал занятия в университете и почему-то ничуть не жалел. Я был… да я и сейчас на все готов ради него.
И я не хотел причинять ему боль. Да, я очень хотел узнать, как он выглядит, хоть это по сути не имело никакого значения. И я ненавижу себя за то, что тогда ляпнул про поцелуй. Я хочу украсть поцелуй у своего истинного, не один, тысячи и тысячи, хочу забрать его сердце, ведь мое он как-никак уже украл.
Я люблю его больше жизни, больше всех людей, которые меня окружают.
Я иду по улице и легко улыбаюсь, тут же становится до невозможности грустно. Я найду его. Буду жить под его дверью, ждать, когда он перестанет меня бояться. Ведь я тогда совсем не испугался, это скорее был легкий шок. Удивление, только и всего. И тогда ноги намертво приросли к земле. Я не мог сделать шаг еще несколько долгих минут и…