Беспорядочные связи
Может быть, он ее устраивает как сексуальный партнер? Во всяком случае, Уэйн думает именно так. Возможно, в этом и есть доля правды, размышляла Миранда, но у Сейбл Диамонте наверняка еще что-то на уме. Такие женщины, как правило, во всем ищут выгоду.
Миранда, сидевшая спиной к сцене, развернула стул, чтобы видеть выступающих. Коул Тейлор как раз начал исполнять первую песню. Под взглядом певца на щеках Миранды выступил румянец, а тело на звук его голоса реагировало еще более необычно. Девушка вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она прерывисто задышала, надеясь, что никто не замечает ее странного поведения.
Неожиданно сцену заслонила фигура миловидной официантки с носом пуговкой. Она неторопливо поставила на стол перед Мирандой бокал с вином, и девушка, обрадовавшись тому, что может отвлечься, тут же схватила его и, вместо того чтобы пригубить, отхлебнула солидный глоток.
– Полегче, а то скоро надерешься, как я. Ха! – крикнул ей через стол Уэйн, размахивая бокалом виски.
Положив ногу на ногу, Миранда вновь повернулась к сцене и встретилась взглядом с Коулом. Сердце неистово заколотилось: тлевший в его глазах огонек словно прожигал тропинку в ее душу. Девушка смотрела ему в лицо и не могла решить, хочется ли ей отвести глаза. Завороженная голосом певца, одновременно хрипловатым и чувственным, озорным и непостижимо таинственным, она даже не вслушивалась в слова песни. Коул наконец не выдержал и перевел взгляд, но при этом не терял Миранду из виду. Время от времени его глаза останавливались на ее лице, и тогда девушке казалось, что кроме них двоих в зале никого нет.
Миранда не считала себя знатоком музыки и судила о ней по принципу «нравится – не нравится». Коул Тейлор и «Бейби блюз» ей пришлись по душе. Она обожала кантри и блюз, но то, что пел Коул, не вписывалось в рамки ни того, ни другого, хотя в его мелодиях слышались элементы обоих этих стилей и еще джаза. С восхитительным юмором, присущим музыке кантри, он спел про то, как в одночасье потерял и собаку, и любимую, и работу. Затем его голос вознесся на пару октав выше, восхваляя радости любви. В следующей песне хрипловатый голос Коула, пересказывающий телефонный разговор с «милашкой», вел спор с электрогитарой. В последнем номере он поведал слушателям скабрезную историю одной «своей подружки», спев ее с такой неподражаемой чувственностью и комизмом, будто рассказывал о себе. Миранда при этом испытала непонятную ревность.
Коул сдержанно поблагодарил публику, и музыканты, получив короткую передышку, разошлись кто куда. Другой человек в наряде Тейлора, возможно, выглядел бы неряшливо и неопрятно, Коул же, в своих потертых «ли-вайзах», футболке с узковатыми короткими рукавами, которые обрисовывали мускулы, и черных ботинках с бахромой и сбитыми носами, свидетельствовавшими об особой любви к ним хозяина, смотрелся на удивление элегантно. Украшений он не носил, лишь одно из запястий перетягивала замшевая коричневая ленточка.
Миранда нервничала, опасаясь, как бы Коул не приблизился к ней. Ей казалось, что от его прикосновения и дыхания она наверняка утратит способность здраво мыслить и рассуждать. А подобное не должно повториться. Достаточно с нее Рика; она еле оправилась после разрыва с ним. Девушку охватила паника.
Как и всегда в критические моменты, грозившие перевернуть ее судьбу, Миранда попыталась анализировать свои чувства. «Чем очаровал ее Коул Тейлор?» – спрашивала она себя.
Волосы, растущие на лбу треугольным выступом, были приглажены назад, но, густые и непослушные, они постоянно падали на лицо, и Коул то и дело запускал в шевелюру руку, укладывая на место непокорные пряди. Пожалуй, только эта привычка и выдавала в нем какую-то детскую незащищенность. Во всем остальном он был неуязвим. Его светившиеся иронией глаза, казалось, замечали все неприглядные стороны жизни, будто смеялись над миром, но в их глубине светились ум и честность, что и наделяло его взгляд необычайно притягательной силой. Этот человек в ладу с собой и своей совестью, ни перед кем не оправдывается, никого не боится, думала Миранда.
Девушка вздрогнула, когда перед ее носом мелькнула рука.
– Спустись на землю, Миранда! – проорал Уэйн. – На какой орбите ты витаешь?
– Что? – Миранда и не сознавала, что так глубоко задумалась. Сколько времени Лэмберт смотрел на нее? Мог ли он предположить, о чем она размышляла?
– Прости. Прокручивала кое-что в голове.
– Понятно. Так вот, как я уже говорил, Вики ничего не должна знать. Поэтому никаких полицейских и журналистов. Надеюсь, ты не станешь звонить своим друзьям с телевидения?
В другое время Миранда огорчилась бы, услышав глупую реплику Лэмберта: воспоминание о том, как ее отстранили от работы в средствах массовой информации, до сих пор болью отзывалось в душе. Но сейчас, когда перед глазами все время маячил Коул, она почти спокойно подумала об этом.
– На телевидении у меня почти не осталось друзей, так что не беспокойся.
Она взглянула на эстраду. Коул сидел на корточках, упершись локтями в колени, и о чем-то беседовал с двумя грудастыми девицами, кокетливо налегавшими на сцену. Уж эти-то не пропадут, подумала Миранда. Коул засмеялся. Миранда резко перевела взгляд на Уэйна.
– Ну да, – смущенно трещал тот. – Прости. Жаль, что тебя уволили. Ты была украшением телеэкрана.
Боже, сплошные штампы. Если убрать из его лексикона избитые фразы, он вообще не будет знать, что сказать.
– Уэйн, почему ты не хочешь обратиться в полицию?
– Видишь ли… – Лэмберт посмотрел в сторону бара вновь на Миранду. Его взгляд неожиданно стал жестким, напряженным. – Ах да, верно. Ты же вела криминальную хронику, так? Значит, ты знаешь эту братию и можешь рассказать им…
– Я не могу работать с человеком, который мне не доверяет, – заявила Миранда и взяла сумочку, собираясь покинуть клуб.
Лэмберт поспешно накрыл ее руку своей влажной ладонью.
– Не кипятись. Я просто проявляю бдительность.
Миранда не стала его поправлять. Лэмберт, очевидно, хотел произвести на нее впечатление умными словечками, которых не было в его привычном лексиконе. Подкрепившись глотком вина, Миранда продолжила допрос.
– Уэйн, кто знает про твою связь?
– С Сейбл, что ли?
– А у тебя еще кто-то есть?
«Похоже, дело принимает крутой оборот», – подумала девушка.
– Ну, есть парочка, – уклончиво ответил Лэмберт.
– В настоящее время? Или раньше?
– Нет, конечно, не сейчас. Мне Сейбл с гаком хватает. Ха!
– Может, тебя приревновала какая-то из твоих бывших подружек?
– Вот те раз? Они что – под подозрением? – Тыльной стороной ладони Уэйн отер со лба капли пота.
– По первому посланию трудно делать какие-либо выводы. Пока в список подозреваемых попадает любой, кто умеет работать с фотоаппаратом или имеет возможность нанять человека, который следил бы за тобой.
– Ну, – нехотя начал Уэйн, – одна переехала в Сиэтл. Другая вышла замуж, да и вообще не стала бы доставлять мне хлопот. И потом, Роксана говорила…
Миранда подняла от стола кисть руки, делая ему знак замолчать.
– Так, вот что мы сделаем. Дождемся следующего письма и посмотрим, можно ли их по-прежнему считать подозреваемыми. Вполне вероятно, что его содержание будет более конкретным, и это поможет нам сузить круг подозреваемых. Мы ведь пока не знаем, чего добивается шантажист.
На сцену стали возвращаться музыканты, и грудастые девицы, расставшись с Коулом, нехотя направились к своему столику, бросая на него жеманные взгляды. Одетые в униформу официанты и официантки торопливо разносили напитки.
К их столику подскочила уже знакомая Миранде официантка с носом пуговкой, поставив перед ней второй бокал вина «Мерло», а перед Уэйном сразу две двойные порции виски «Чивас Ригал».
– Итак, вернемся к моему первому вопросу, – продолжила Миранда, как только они остались одни. – Кто знает про твою связь с Сейбл?
– Никто. Я же объяснял, почему вынужден держать это в тайне. Честно говоря, Сейбл тоже против огласки. Она считает, что моя репутация босса пострадает, если станет известно, что я завел шашни с подчиненной. Как будто это в первый раз. Ха!