Тетрадь смерти: Другая Тетрадь: Дело Лос-Анджелесского убийцы Б.Б. (ЛП)

Death Note: Another Note, the Los Angeles BB Murder Cases
 Свершилось?? Наконец нашла Another Note в приличном переводе и без всяких сокращений. Ну это на первый взгляд, всё всплывёт или не всплывёт при прочтении. Читаем и благодарим WermoongRey, кто бы он ни был, за перевод))
Another Note Автор: Исином Нисио
Третье оказалось проблематичным. Пока все не было кончено, я оставался обращен в пустоту, в отсутствующий взгляд. Представьте себе, я был лишь парой глаз, прикрытых плотью для маскировки. В таком состоянии было глупо ждать от меня ответственности или какой-либо человечной реакции.
Киоси Касаи, «Прощай, ангел»
Страница 00
How To Use It
Собираясь на третье убийство, Бейонд Бесдэй задумывал эксперимент. Если точнее, намеревался посмотреть, может ли человеческое существо умереть от внутреннего кровотечения притом, что ни один орган не поврежден. Для этого он вколол жертве наркотик, и, связав бессознательное тело, принялся наносить выверенные удары по его левой руке. Бейонд Бесдэй надеялся не повреждая кожу вызвать летальное внутреннее кровотечение, но, к сожалению, потерпел фиаско. Кровь собиралась в конечности, уже окрасив руку в глубокий багрово-фиолетовый цвет, но жертва все дышала, сотрясаясь в конвульсиях и только. Он был уверен, что такого обескровливания будет более чем достаточно, но, видимо, недорассчитал. Как все больше убеждался Бейонд, подобный метод убийства на шкале интересности располагался довольно низко, и получился не более чем занимательным экспериментом. В принципе, успех или провал не играли для него большой роли, так что Бейонд Бесдэй просто пожал плечами и вытащил нож…
Нет. Нет, нет, нет, нет.
Ни манера, ни стиль. Я ни за что не выдержу такой тон до конца. Чем больше усилий приложу, тем быстрее наскучу сам себе, и тем неохотнее буду продолжать писать. Использование слов Холдена Колфилда, одного из исторически самых известных литературных трепачей, для детализирования того, что Бейонд Бесдэй думал и что делал, не подойдет, даже если я со своей стороны испытываю к первому огромную симпатию. Подробные описания фарсов Бесдэя в выграненных предложениях никоим образом не поднимут ценности моих записей. Это не отчет, и не роман тем более. Даже если они и примут одну из этих форм, это не значит, что я остался доволен. Ненавижу затасканные фразы, но, полагаю, к тому времени, как кто-то увидит эти слова, я уже не буду продолжать коптить небо.
Вряд ли нужно напоминать читателю об эпохальной битве между величайшим детективом современности, L, и Кирой, этим бредовым убийцей. Орудие убийства было несколько более оригинально, чем, к примеру, гильотина, но все, что Кира из себя представлял, это очередная власть террора и жалкий инфантильный склад ума. Оглядываясь назад, я могу предполагать, что боги победы улыбнулись Кире лишь к собственному горькому удивлению. Возможно, эти самые боги на деле хотели мира кровососов, стоящего на предательствах и клевете. Возможно, весь этот спектакль имел место только для того, чтобы научить нас разнице между богами смерти и богами вообще. Кто знает? Лично я не собираюсь больше терять время на размышления о самых темных событиях в моей памяти.
К черту Киру.
Кто имеет значение, так это L.
L.
Величайший сыщик века. Если принять во внимание его невероятные умственные способности, L умер неподобающей и несвоевременной смертью. Он раскрыл около трех с половиной тысяч сложнейших преступлений – это только общеизвестных – и отправил по тюрьмам втрое большее количество дегенератов. Он ворочал необыкновенными силами, он был способен поднять любое сыскное бюро по всему миру и срывал всеобщие овации за свои достижения. И за все это время ни разу не показал своего лица. Я хочу передать его слова максимально точно. И я хочу, чтобы кто-нибудь нашел их. Вроде кого-нибудь, кому выпал шанс пройти по его стопам. Как бы то ни было, я не могу унаследовать ему, но оставлю за собой несколько страниц.
Итак, то, что вы читаете, - мои воспоминания об L. Это предсмертная записка, причем не моя, причем не адресованная всему миру. Первым это, скорее всего, найдет большеголовая ошибка природы по кличке Ниа. В таком случае я не стану говорить ему не рвать или не палить эти страницы. Если ему окажется неприятно, что я знаю об L такие вещи, которых он не знает – замечательно. Существует также вероятность, что их прочитает Кира, и, я надеюсь, так и будет. Если они дадут понять убийце, который как дерьмо в проруби до сих пор болтается на плаву только за счет читерской убивающей тетрадки, что он в любых иных обстоятельствах был бы просто грязью под подошвами L, тогда они свою функцию выполнят.
Я один из горстки людей, которые когда-либо виделись с L, как с L. Когда и как произошла эта встреча… это самое дорогое из моих воспоминаний, которое я не буду описывать здесь, но в тот раз L доверил мне истории трех своих подвигов, и эпизод с Бейондом Бесдеем как раз один из них. Если я, отбросив обиняки, просто назову его Делом Лос-анджелесских Серийных Убийств "ББ", думаю, многие из вас вспомнят, что слышали о таком. Само собой, никогда не предавалось огласке самое непосредственное отношение к происшедшему L и, что еще важнее, Дома Вамми, где я и воспитывался до пятнадцати лет, но в действительности дело обстояло именно так. L из принципа не брался за расследование, пока на кону не оказывалось больше десяти жизней или миллиона долларов, так что именно эта связь и послужила настоящей причиной того, что он запоздало, но с энтузиазмом бросился в распутывание столь незначительного дела со всего тремя или четырьмя трупами. Ниже я все объясню, но по кое-какой причине Дело Лос-анджелесских Убийств "ББ" является знаковым событием для L, для меня и даже Киры. Это веха для всех нас.
Почему?
Потому что именно здесь L впервые назвался Рюдзаки.
Так что давайте опустим все эти утомительные рассусоливания того, что там Бейонд Бесдэй подумал, пропустим третью жертву, поскольку я заинтересован в главном, и пойдем дальше, оставив первое и второе убийства без подробного описания, переводя стрелки часов на утро следующего дня, на тот блестящий момент, когда величайший детектив современности, L, впервые вошел в игру. Да, совсем забыл. В случае, если эту тетрадь открыл кто-то кроме голована Ниа или маньяка, заблуждающегося насчет собственной значимости, я должен хотя бы ради соблюдения некоторых приличий представиться здесь, в конце пролога. Я ваш летописец, навигатор и рассказчик. Вряд ли у кого-то кроме этих двоих моя личность вызовет интерес, но перед вами лауреат второго места Старого Света, лучший закулисный техник, сдохший, как пес, Михаэль Кель. Однажды я назвался Мелло и с тех пор отзывался на это имя, но было это очень давно.
Хорошие воспоминания. И кошмары.
 Страница 02
Рюдзаки
В кругу частных сыщиков L не жаловали. Завистники называли его раком-отшельником или компьютерной легавой, но ни одно из прозвищ не соответствовало истине. По крайней мере, полностью. Мисора Наоми тоже склонялась к мысли о нем, как о "детективе в кресле", но на деле L был совершенно противоположной, очень активной и агрессивной личностью. Несмотря на то, что социальная жизнь не представляла для него никакого интереса, он был не из тех сыщиков, которые запираются в темной комнате, опускают шторы и отказываются выходить. Сейчас ни для кого не секрет, что трое величайших послевоенных сыщиков – L, Эральд Коил и Денёв – были одним человеком. Конечно, кто бы ни читал мои записи, он должен это знать… хотя он может пребывать в неведении, что L развязал войну с настоящими Эральдом Коилом и Денёвом, и одержал победу. Захватив в качестве трофеев их имена. Детали той войны детективов я оставлю для другого случая, но кроме названных имен L оперировал и множеством иных псевдонимов. Я понятия не имею, сколькими, но число было по меньшей мере трехзначным. Причем многие из них действительно вращались в толпе. Как, должно быть, знает читатель, он предстал перед Кирой под именем Рюдзаки или Рюуги Хидеки. Конечно, Мисора Наоми не могла этого знать, но, по-моему, имя L было для него просто одним из многих. Он никогда не был связан с этой личностью. Он никогда не думал о себе, как об L, это был просто известнейший и влиятельнейший из его псевдонимов. Это имя имело применения, но таинственности ему недоставало. У L было настоящее имя, которого никто не знал и не узнает никогда, но то имя, известное ему одному, никогда не служило его идентификатором. Я иногда думаю, знал ли сам L, какое имя было записано в Тетрадь Смерти, какое имя его убило.