Река Вуду

Я вернулся к маленькой лавочке с вывеской, обещающей «кровяную колбасу», остановился у тротуара и вошел внутрь. За прилавком сидел паренек в футболке с надписью «УЛ. Неистовые каджуны», курил «Мальборо» и читал журнал про буксиры. Он даже не поднял головы, когда я вошел. В Лос-Анджелесе, стоит тебе войти в магазинчик, работающий допоздна, и продавцы тут же тянутся за пистолетом.
— Привет, — поздоровался я. — Есть местная газета?
Он махнул сигаретой в сторону стойки с газетами, я взял экземпляр и прочитал название: «Вилль-Платт газетт — основана в 1908». Отлично. «Ежедневная». Еще лучше.
— У вас в городе есть библиотека? — спросил я.
Паренек затянулся и, прищурившись, посмотрел на меня. Он был бледным, с вьющимися светлыми волосами, легким пушком над верхней губой и парой созревших на лбу громадных прыщей. Лет восемнадцать, но, может быть, и больше.
— Библиотека имеется? — повторил я свой вопрос.
— А как же! Мы не в Арканзасе.
Похоже, у них тут пунктик по поводу Арканзаса.
— А могу я надеяться, что ты мне скажешь, как туда попасть?
Он откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.
— Вас какаябиблиотека интересует?
Одно очко в пользу деревенщины.
Через шесть минут, объехав городскую площадь и миновав пресвитерианскую церковь из красного кирпича, я припарковался около библиотеки. Пожилой афроамериканец за стойкой складывал книги в металлическую тележку. Молодая женщина с заплетенными в косы волосами сидела за читальным столом, парнишка, прихрамывая, шел вдоль полок, чуть склонив голову набок, чтобы было удобнее читать названия на корешках. Я подошел к стойке и улыбнулся библиотекарю:
— Хорошо, что у вас здесь кондиционер.
Он продолжал складывать книги.
— Это точно. Как поживаете, сэр?
Он был ниже меня, худой, лысоватый, с выступающим адамовым яблоком и очень темной кожей, в клетчатой рубашке с коротким рукавом и с бордовым вязаным галстуком. На стойке я заметил табличку с именем: «Мистер Альберт Паркс».
— У вас есть «Газетт» на микрофишах? — спросил я.
Я мог бы зайти в редакцию, но газетчики непременно стали бы задавать мне вопросы.
— Да, сэр, есть.
Он перестал складывать книги и подошел к стойке.
Я назвал год и спросил, есть ли у них то, что мне нужно.
Мистер Паркс широко улыбнулся, радуясь, что может мне помочь.
— Думаю, есть. Схожу посмотрю.
Он скрылся среди полок и вернулся с картонной коробкой, а затем проводил меня к древней машине, стоящей по другую сторону от картотеки, вытащил одну катушку и заправил ее в машину.
— В коробке двадцать четыре катушки, по две на каждый месяц. Я вставил январь. Умеете обращаться с машинкой?
— Конечно.
— Если пленка застрянет, не тяните слишком сильно. Ребятишки из средней школы часто пользуются этой штукой и рвут пленку.
— Я осторожно.
Мистер Паркс окинул хмурым взглядом маленькую коробку и принялся перебирать катушки.
— Что-то не так? — спросил я.
— Похоже, не хватает одного месяца. — Он еще сильнее нахмурился, поднял брови и взглянул на меня: — Мая нет. Вам нужен май?
— Не думаю.
— Может, я положил в другой год.
— Вряд ли она мне понадобится.
Он задумчиво кивнул, сказал, чтобы я его позвал, если потребуется помощь, и вернулся к своей тележке. Когда он ушел, я достал январскую катушку из машины и, покопавшись немного в коробке, нашел те, что относились к июлю. Вставив первую, я просмотрел ее до девятого июля. Оказалось, что это был вторник, и никаких сообщений о рождениях. Я изучил десятое число, одиннадцатое и двенадцатое, иными словами, следующую пятницу. В ней имелось три сообщения о рождениях: два мальчика и девочки-близнецы. Мальчик родился у Чарльза и Луизы Фонтено, а еще один — у Уильяма и Эдны Лемойн. Девочки-близняшки — у Мюррея и Карлы Смит. Когда я записывал имена в желтый блокнот, появился мистер Паркс.
— Нашли, что искали?
— Да, спасибо, — ответил я.
Он кивнул и отправился по своим делам.
Я прокрутил маленькую катушку снова на начало июля и переписал сообщения о рождениях, опубликованные в конце каждой недели, затем сделал то же самое с июнем и августом. Когда я занимался августом, мистер Паркс остановил около меня свою тележку и принялся демонстративно выравнивать полки, делая вид, что ему абсолютно не интересно, чем я занимаюсь. Я поднял голову и заметил, что он смотрит на экран через мое плечо.
— Что?
— Хе-хе, — прокряхтел мистер Паркс и ушел вместе со своей тележкой.
Смутился. В маленьких городках такая скучная жизнь.
Когда я покончил с августом, у меня набралось восемнадцать имен. Я вернул маленькие катушки назад в коробку, выключил машину и отдал коробку мистеру Парксу.
— Быстро вы справились, — заметил он.
— Расторопность. Расторопность и целеустремленность — вот ключи к успеху.
— Я про это слышал.
— А телефонная книга у вас есть? — спросил я.
— На справочном столе рядом с каталогами.
Я подошел к справочному столу, чтобы найти в телефонной книге имена, которые выписал.
На четвертом имени ко мне подошел мистер Паркс:
— Похоже, вы кого-то ищете.
Он снова стоял у меня за спиной и заглядывал через плечо.
Я накрыл имена рукой.
— Это личное.
— Личное? — нахмурился он.
— Частное дело.
Мистер Паркс уставился на мою руку, словно надеялся увидеть сквозь нее, что написано на листке бумаги.
— Вы ведь не из здешних?
— Нет, я из правительства, — ответил я. — Центральное разведывательное.
Лицо у него стало обиженным.
— А грубить-то зачем?
Я выпрямил свободную руку.
— Вы переписывали сообщения о рождениях. Теперь ищете имена в телефонной книге, — сказал он. — Думаю, вы пытаетесь кого-то найти. Мне кажется, вы частный детектив.
«Отлично. Профессионального сыщика из Голливуда сделал простой библиотекарь».
Он сделал шаг в сторону.
— Может, стоит вызвать полицию.
Я схватил его за руку и принялся демонстративно оглядываться по сторонам, всем своим видом показывая, что не хочу, чтобы нас услышали.
— Моя клиентка родилась тридцать шесть лет назад в этом районе, и ее отдали приемным родителям. И вот она заболела лейкемией и нуждается в пересадке костного мозга. Понимаете, что это значит?
— Для таких операций требуется кровный родственник, — медленно произнес он. — Так ведь?
Я кивнул. Кидаешь наживку, и иногда они ее заглатывают, а иногда — нет. Мистер Паркс оказался грамотным человеком. Могло так быть, что его интересуют проблемы пересадки костного мозга и он все про это знает. Он мог захотеть переговорить с моей клиенткой или ее врачом, и, если я не наврал, они не только не откажутся с ним разговаривать, но будут просто счастливы. Он мог спросить, какая стадия лейкемии у моей клиентки — острая или хроническая — или какие белые кровяные тельца пострадали. Короче говоря, мог задать мне сотню вопросов. На некоторые я сумел бы ответить, но большинство из них моментально вывело бы меня на чистую воду.
Он посмотрел на мою руку на листке с именами, затем — снова на меня. И я заметил, как у него ходит челюсть.
— Я успел увидеть кое-какие имена из тех, что у вас записаны, — сказал он наконец. — Некоторых я знаю. А эта дама, ну та, на которую вы работаете, она умрет?
— Да.
Он облизал губы, затем пододвинул стул и сел рядом со мной.
— Думаю, я могу сэкономить вам время.
Из восемнадцати имен в моем списке мистер Альберт Паркс знал четыре, а еще троих мы нашли в телефонной книге. Остальные либо умерли, либо переехали.
Я переписал имена и адреса тех семерых, что все еще жили в этом районе, а мистер Паркс рассказал мне, как найти тех, кто жил не в городе. Он предложил позвонить тем четверым, которых знал, чтобы сказать, что я к ним заеду, и я его поблагодарил, но попросил, чтобы они с уважением отнеслись к желанию моей клиентки остаться инкогнито. Он ответил, что не сомневается в их порядочности, и пожелал мне найти донора для моей клиентки. А ей пожелал полного выздоровления. Я видел, что он сделал это от чистого сердца.