Безликий

– Если все пойдет успешно, – задумчиво произнесла Софи, – китайцы будут закупать тонну в месяц. Шесть тысяч франков помогут удержать клуб на плаву. Но сейчас я хочу поговорить не об этом…
Я сразу напрягся.
– Что-то не так? Моран расспрашивал тебя о графе?
Хозяйка клуба села за свой стол, вытащила из сумочки портсигар и спокойно произнесла:
– Расспрашивал.
– И что ты ему рассказала?
– А что я ему могла рассказать? – остро глянула в ответ Софи своими бездонными зелеными глазами. – Нет, инспектор, я понятия не имею, куда подевался мой дражайший супруг. Нет, за эти два года он не выходил со мной на связь. Нет, детектив-сержант о его исчезновении не говорил, просто требовал открыть сейф. Нет, не знаю, зачем ему это понадобилось. Возможно, он просто нуждался в деньгах, вы так не считаете?
Я так не считал и полагал, что инспектор Моран тоже не счел эту версию сколь бы то ни было убедительной.
– Если все прошло гладко, что тебя беспокоит?
Софи вставила тонкую сигаретку в мундштук, закурила и задумчиво выдохнула струйку табачного дыма.
– Есть возможность заработать.
– Так это же хорошо?
– Обстоятельства таковы, что меня терзают смутные сомнения, – покачала головой Софи и откинула с лица черный локон. – Хотя выбора мне не оставляют…
Я откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу, сцепил пальцы.
– Давай с самого начала.
Кузина сделала еще одну затяжку, отложила мундштук на край пепельницы и сказала:
– Стефан Фальер был моим другом. И не ухмыляйся так – другом, и только другом, я с ним не спала.
– И в мыслях не было, – развел я руками. – Стефан Фальер – это бывший министр юстиции? Тот, который застрелился?
– Он, – подтвердила Софи. – Фальер был человеком герцога Логрина, именно ему он был обязан своей карьерой. Иногда Стефану поручали делать за других грязную работу.
Я поморщился. «Грязная работа» должна быть воистину грязной, чтобы обстоятельства дела волновали кого-то через два года после смерти исполнителя.
– Стефан прекрасно понимал, что его используют, – продолжила Софи, – поэтому решил подстраховаться. Он оставил мне кое-что.
– Что именно?
– Какие-то документы. Три года назад из-за них убили человека. Все организовал Стефан.
– Просто душка! – скривился я.
– Он выполнял приказ!
Я выставил перед собой открытую ладонь, не желая продолжать спор.
– Ближе к делу!
– Стефан сказал, что в этих бумагах описана какая-то разработка, – неопределенно, будто ничего не знала толком сама, произнесла Софи. – В перспективе она могла привести к падению цен на уголь.
– Прогнившая буржуазия! – усмехнулся я, но сразу прекратил сыпать лозунгами социалистов и попросил: – Так что с этими документами?
– Мне предложили за них сто тысяч франков.
– Сколько?!
– Сто тысяч.
Я присвистнул и спросил:
– И кто же швыряется такими деньгами?
– Анри Фальер, племянник Стефана. Своих детей у Стефана никогда не было, все свое состояние он завещал племяннику. Тайны, как видно, тоже.
Я вспомнил одутловатого молодого человека и предположил:
– Он вчера приходил сюда за этим?
Софи кивнула.
– Анри в отчаянии. Неудачно вложился в балканские облигации и едва не обанкротился. Теперь хватается за любую соломинку.
– И при этом готов выложить сто штук?
– Прошу, кузен, избавь меня от своего жаргона! – поморщилась Софи. – Анри собирается перепродать бумаги и хорошо заработать на этом. Сколько именно, он не сказал, но, полагаю, никак не меньше трехсот – четырехсот тысяч.
– Колоссально! – шумно выдохнул я и уточнил: – Документы в сейфе?
– Почему ты спрашиваешь? – насторожилась Софи.
– Да потому что твоим сейфом интересовались легавые! – не сдержался я, соскочил с кресла и подошел к бару. Шерри трогать не стал, налил себе полстакана кьянти и заходил от стены к стене. – Теперь ясно, что им было нужно! Теперь ясно…
– Жан-Пьер! – прикрикнула на меня Софи. – Сядь и не маячь! – А стоило мне вновь опуститься в кресло, она уже спокойней продолжила: – Даже если полицейские приходили за этими бумагами, не факт, что их навел Анри.
– А кто еще? Кто еще мог о них знать?
– Покупатель как минимум! – легко срезала меня кузина. – К тому же Анри совершенно не умеет держать язык за зубами! Страшно подумать, сколько людей оказалось в курсе его авантюры, прежде чем он вышел на нужного человека.
– Без охраны из клуба ни ногой! – наставил я палец на Софи.
Та рассмеялась, но спорить со мной не стала.
– Завтра утром все кончится. Получим деньги, избавимся от бумаг. Закроем долги.
– И я стану тебе не нужен.
– Вздор! – покачала головой Софи и взяла убранный на пепельницу мундштук. Сигарета за время разговора потухла, кузина раскурила ее заново, затянулась и мягко произнесла: – Нас слишком многое связывает с тобой, Жан-Пьер. И это вовсе не деньги. Совсем не они.
Я кивнул.
– Где ты хранишь бумаги? – спросил я после этого. – Они в сейфе?
– Нет, специально арендовала банковскую ячейку. Заберем документы оттуда, как только Анри подтвердит, что получил от покупателя аванс.
Я сделал крохотный глоток вина и предупредил:
– Осторожней с ним.
– Разумеется, кузен. Разумеется.
– А что со снимками? – напомнил я. – Теми, что с третьего этажа?
Софи досадливо поморщилась.
– Не беспокойся, я их сожгла. Негативы в надежном месте. Их не найдут.
Я влил в себя остатки кьянти, поднялся с кресла и поставил пустой стакан на край столешницы.
– А мои снимки?
Хозяйка клуба помрачнела.
– Не уверена, что это необходимо. Прошлый раз ты неделю ходил мрачный как туча.
– Пьетро, что с него взять! Утонченная творческая натура. Я не такой. Да и время лечит…
Софи покачала головой, подошла к сейфу и достала из него бумажный конверт.
– Негативы тоже отдать? – спросила она после этого.
– Нет, – ответил я. – В негативах нет нужды.
В конверт я заглядывать не стал; мне хотелось посмотреть снимки наедине. И не здесь, не в клубе. Тут словно давили стены. Мне нужен был простор. Позарез нужен был!
– Жан-Пьер! – окликнула меня Софи, когда я направился к выходу. – Будет опрометчиво действовать вслепую. Сможешь что-нибудь разузнать о человеке, от которого избавился Стефан?
– Разумеется, кузина! – пообещал я. – Кто это был?
– Рудольф Дизель, инженер. Это все, что я о нем знаю.
– Когда от него… избавились?
– Три года назад, в апреле.
Я кивнул и вышел за дверь.
3
Клуб я покинул через черный ход. Постоял немного на заднем крыльце, задумчиво поглядывая по сторонам, затем сбежал по выщербленным ступенькам и сразу свернул в соседнюю подворотню.
Кругом – сырые стены, над головой – клочок неба и веревки с бельем. Крики и ругань в квартирах, навязчивый запах готовящейся еды. Темно, тесно, душно. Не думаю, что смог бы здесь жить. Да нет, точно бы не смог.
Задыхаюсь.
Прибавив шаг, я прошел пару дворов и вывернул к набережной канала Меритана, по ней и отправился дальше. Очень скоро дома расступились, и впереди замаячила ширь Ярдена. Я сделал глубокий вдох и замер, любуясь открывавшимся с обзорной площадки видом.
Ветер гнал сверкавшую на солнце рябь, паровые буксиры и самоходные баржи уверенно шли против течения, за ними стелились над водой косматые струи дыма. Тут же сновали прогулочные лодки и яхты. Медленно, очень медленно и солидно плыл пассажирский пароход. Вдалеке реку перечеркивала полоса протянувшегося от берега до берега моста.
Но главное – простор. И небо.
Небо и простор.
При этом Ярден не мог похвастаться ни особой красотой, ни прозрачностью вод. Сбросы промышленных предприятий, стоки очистных сооружений и уличные ливневые канализации отравляли реку, делали ее мутной и зловонной. У берега на поверхности колыхался мусор и блестели масляные пятна.
Появись Афродита из этой серой пены, и вряд ли кто-либо счел бы ее красавицей. Скорее уж наоборот.