Кетополис: Киты и броненосцы

Этот дебютный роман принес Грэю Грину одну из исландских литературных премий, а в дальнейшем, после перевода на английский, – и номинацию на настоящего «Букера» (не путать с «русским “Букером”», номинироваться на который и тем более получать который становится все более и более позорно).
После «Химика» было несколько морских повестей, из них одна – «Яхта “Чинго” без такелажа» – есть не что иное, как увеличенный в несколько раз рассказ Олафура Ионсона «Без такелажа». Несомненно, поскольку Олафур жив, здоров и в случае чего мог бы и возразить, этот опыт был поставлен по обоюдному согласию.
Поставим на этом эпизоде зарубочку и пойдем дальше.
Роман «Броненосцы», написанный на исландском и не переведенный на другие языки, считается неудачей и самим автором, и его критиками; однако несомненно, что это был первый подход к штанге под названием «Кетополис», принесшей писателю славу и деньги (а вместе с ними – и свободу перемещения; известно, что Грэй Грин побывал на всех континентах и посетил около ста стран; в определенном смысле это ставит под сомнение его дописательскую «бродяжью» биографию).
Известные нам лишь по дайджесту, «Броненосцы» кажутся чересчур старомодными по манере изложения и давно устаревшими по содержащимся в них идеям. Разумная раса, живущая в глубинах океана, – и то, как она воспринимает события мировой войны, все эти падающие сверху искореженные железные монстры, все эти дожди из человеческих тел… Смелая экспедиция, предпринятая обитателями глубин для изучения этого странного феномена, то, как исследователи пытаются разобраться в опасных феноменах, как гибнут один за другим, – все это дано, к сожалению, слишком лобово, примитивно, антропоцентрично, слишком быстро герои понимают, что происходит, дают моральные оценки происходящему – и, хуже того, моментально разбираются, где зло, а где добро. Такая необоснованная проницательность персонажей, похоже, показалась нереалистичной самому автору, и он постарался свернуть сюжет самым радикальным образом: двух последних членов экспедиции, ведущих яростный спор о том, что менее этично: покидать друзей в трудную минуту или втягивать свой народ в чужую для них войну, – накрывает глубинная бомба, сброшенная с американского эсминца.
Однако и в этом неудачном произведении было то, за что Грэя Грина оценили впоследствии: остраненный взгляд на надводный мир, словно впервые увиденный подводным разумным обитателем. Батальные сцены Второй мировой кажутся такими же странными и неземными, как бои с марсианами в «Войне миров»; и еще эти люди, к которым невозможно привыкнуть…
Этот роман как бы пришел из конца сороковых, настолько он старомоден; и в нем чувствуется реальный военный опыт автора. Ставим вторую зарубочку.
Да, именно это мы и хотим сказать: скорее всего, Грэй Грин – псевдоним не одного Халлдора, а творческого дуэта, отца и сына, Олафура и Халлдора (кстати, пока они были американцами, они носили фамилию Лакснесс по месту рождения). От отца – изощренная фантазия, военный и американский опыт, методичность и занудство в лучшем смысле; от сына – разнузданное воображение, умение увидеть жизнь под невозможным углом зрения, умение создать отстраненность и остраненность мира буквально двумя штрихами…
Пока на первых ролях был отец, получились «Химик» и «Броненосцы»; но со временем роли поменялись. И стал «Кетополис».
Не будем хоть как-то пытаться пересказывать эту эпопею: пересказ получится и бледнее, и длиннее оригинала – а главное, непонятнее. Многое в «Кетополисе» заключено в придаточных предложениях, отсылках к несуществующим книгам, детских воспоминаниях второстепенных персонажей, рисунках ковров – и так далее. Поскольку – и это признал сам автор – сюжет создается по мере написания текста с помощью неназванного гадательного устройства (есть предположение, что это книга «Моби Дик» и колода карт Таро), то нет нужды говорить, что финал непредсказуем. Но это вовсе не значит, что сюжет хаотичен, – напротив, он отличается ажурностью переплетений сюжетных ветвей, изяществом поворотов, а неожиданность ходов никак не выглядит хаотичной.
Что заставляет задуматься о сущности гадания…
На сегодняшний день написано три книги «Кетополиса», на русский переведена лишь первая: «Киты и броненосцы». Автор в промежутках между поездками в Антарктиду и в нетуристические регионы Меланезии пишет четвертую. Всего обещано пять книг.
С нетерпением ждем.
Андрей Лазарчук
 
Часть I
 
В СЕТЯХ
 
[1901 год. Кетополис. Фотографии в коричневых тонах, сепия. Клетчатые пиджаки, лаковые штиблеты, котелки. Дамы в платьях с турнюром. Женские шляпки. Экипажи. Паровые мобили, похожие на коляски без лошадей. Револьверы. Снова экипажи. Газовые фонари. Электричество. Лейденская банка. Автоматы – продавцы газет. Слухи. Вы слышали, второго дня… Ужас! Ужас! Морские офицеры в форме, с кортиками, гуляют под ручку с дамами. Над крышами завис дирижабль. В театре «Ла Гвардиа» дают «Коральдиньо». Играет Генрих Тушинский. Гений! Гений! Да, гений, но как он пьет… вы слышали? Разбил швейцару лицо. Неслыханно! Мерзкий скандал. А завтра у него дуэль. О, даже так? Перед спектаклем. Неужели со швейцаром? Что вы, это был бы ле моветон, как выражаются наши друзья-галлийцы… С морским офицером. Но ведь господин Канцлер запретил офицерам драться! Война. У бедняги нет выбора. Задета его честь. Если откажется, он погиб в глазах света. Уничтожен! Уничтожен! Но что еще хуже, он погибнет в глазах Заславской. Опять эта Ядвига. Шлюха. Снова она. Сам Анджей Любек ухаживал за ней. Вы знаете? Это давно не секрет. Предлагал миллион. Она отказалась, надменная. Фабрикант рыдал у ее ног. Жестокая. Бедный Анджей пробовал стреляться… Идиот, с его капиталами.
А бедняга-офицер пойдет на каторгу. Увезут прямо с места дуэли. Да, да, вы не ослышались. Господин Канцлер подписал приказ. Какие формальности в наше время? Остенвольф у стен Патройи. У него какие-то новые автоматоны. Ужас! Ужас! Вы слышали свежую запись Шаляпина? Эти новые звуковые пластинки великолепны… Я не слушаю. Что вы, один скрежет. Голос совершенно плоский. Не скажите! Шаляпин… У Шаляпина бас, а где вы слышали там бас? В лучшем случае – далекое эхо через телефонный аппарат. Это провинциально. Нет, опера! Только опера. О, это восторг! Шаляпин в роли Левиафана – чистый, незамутненный… Провал? Ну уж нет, позвольте не согласиться! Провал, это когда… В никелевых карьерах мятеж! Каторжники взбунтовались! Покупайте «Огни Кето»! Покупайте!
Боевые паровозы. Дикари с духовыми трубками. Идут за автоматонами и жарят на кострах наших доблестных морских пехотинцев. Что вы, какой же это бред?! Мне рассказывали…]
 
Мое имя Никто: история офицера (I)
 
Океанский бриз рвет полы черной морской шинели.
Светает. Утоптанная трава, рядом – обрыв, волны бьются о серые камни. Летят брызги. «О скалы грозные дробятся с ревом волны».
Офицер бросает шинель на руки вестового, остается в мундире. Без перчаток пальцы занемели, мерзнут. Офицер дышит на них. Белесый пар улетает в сторону. Холодно. Секундант Тушинского в черном сюртуке, в плаще, в шляпе, которую придерживает рукой. Худое костистое лицо. «Делайте п-поправку на ветер!» – говорит секундант офицера. Тушинского все нет. Наконец слышен шорох колес и рокот двигателя, шумный свист пара. На дороге, ведущей из города, появляется черный мобиль на резиновом ходу. Шофер в коже, в круглых очках, насмешливо улыбается. Кабина за ним закрыта темными шторками. Машина дребезжит на камнях, лихо разворачивается, испускает гудок. Стравливает пар. Смех. Женский, грудной. Звучит насмешкой? Нелепо, странно. Секунданты переглядываются.
– Где д-доктор? – спрашивает секундант офицера у секунданта Тушинского. Тот молча качает головой. Не знаю. Секундант офицера срывается, бежит к стоящей вдоль обрыва веренице машин. Ветер доносит его сорванный нервный голос: