Аметистовый взгляд

От боли? Марисса нахмурилась. Значит, в том, далеком, внешнем мире, оставшемся за мостом, была какая-то боль? Может быть, она стала такой нестерпимой, что милостивый Бог даровал ей забвение? Но Марисса была не готова к тревожным мыслям и, без труда отогнав мучительный вопрос, с наслаждением вновь погрузилась в свое умиротворенное состояние.
Вернулся Брэди, который на пару часов выходил из дома.
– Ну как, дождь прошел? – спросила Марисса.
Небрежно сбросив джинсовую куртку, Брэди повесил ее на деревянную самодельную вешалку.
– Не совсем. Все еще накрапывает. Знаете, такой мелкий дождичек, какой может зарядить на несколько дней кряду.
Брэди заметил, что теперь на Мариссе надета клетчатая, пурпурная рубашка. И по тому, как ткань прилегала к округлостям ее тела, можно было с уверенностью сказать, что, кроме этой рубашки и трусиков, на ней ничего не было. Очевидно, она решила не стеснять себя условностями во время своего выздоровления, и он был не вправе предъявлять ей за это претензии. Не ее вина, что он не может отвести от нее глаз!
Брэди скользнул взглядом по нежно-розовой полоске ее шеи, видневшейся из-под расстегнутого ворота, по длинным, стройным ногам и, наконец, по голым ступням, почему-то показавшимся ему особенно чувственными.
– Но буря еще вернется. Уж поверьте, я не ошибаюсь.
– Откуда вы знаете?
Он провел ладонью по мокрым взъерошенным волосам и подошел к огню.
– Я ведь живу здесь, в горах, не первый год. Бури так просто не отступают. Они бродят по округе, набираясь сил, чтобы снова обрушиться на этот лес.
Марисса невольно вздрогнула.
– Я ненавижу бури! – воскликнула она.
Брэди внимательно взглянул на нее. «Интересно, о какой буре она сейчас подумала? О той, недавней, когда оказалась на пороге этого дома, или о какой-нибудь другой?»
– Не бойтесь, – постарался он успокоить свою гостью. – Даже если она вернется, вы будете в безопасности.
– Знаю. – Марисса тряхнула головой. Распущенные волосы мягко хлестнули Брэди по лицу. – Мне действительно очень повезло.
– Повезло? – Брэди недоверчиво усмехнулся. – Вы пережили аварию, оказались в чужом месте, потеряли память – и после этого говорите о везении?
– Но за то я нашла вас!
Брэди бросило в жар. Чтобы вернуть хладнокровие, он рывком встал на ноги, подошел к камину и стал разгребать кочергой вяло тлеющие поленья.
– Кстати, не пора ли вам вздремнуть? – напомнил он. – Я за сегодняшний день спала уже три раза, как грудной ребенок.
– Отдых – это лучшее лекарство, какое я могу вам предложить.
– А знаете, я сегодня бродила по дому и пришла к выводу, что вы очень любите прикосновения.
– Как это понимать? Какие прикосновения? – насторожился он.
– Вы любите, чтобы рядом с вами были вещи, к которым приятно прикасаться.
«Я хотел бы, чтобы рядом были вы», – Брэди чуть не сказал этого вслух.
– Да, я действительно люблю прикосновения.
Брэди решил отвлечься от опасных мыслей и попытался оценить ее состояние, как это сделал бы врач. Но это оказалось невозможно. Несомненно, ее физическое самочувствие улучшалось, и относиться к ней как к больному ребенку уже не было оснований. Однако Брэди решил, что здоровье в данном случае будет самой благодатной темой разговора.
– Как вы себя чувствуете?
– Головная боль почти прошла, а сознание – как небо за окнами – все во мгле.
Марисса вглядывалась в огонь. Ей вдруг припомнилось старинное поверье: если долго смотреть на пламя, то увидишь в его отблесках свое будущее. «Лучше бы мне показали мое прошлое», – с горечью подумала она.
На смену недавней безмятежности пришла тревога, от умиротворенного настроения не осталось и следа. Марисса зябко съежилась, закрыла лицо руками. Эта ее поза выражала глубокое смятение.
Заметив перемену, произошедшую в ней, Брэди поспешил заговорить на другую тему. Опустившись на кушетку, он, немного помедлив, сказал:
– А знаете, Роден успел к вам привязаться!
Как и рассчитывал Брэди, упоминание о его симпатичном ирландском сеттере вызвало у Мариссы улыбку.
– Он замечательный пес. Как я вам завидую! У меня никогда не было собаки.
Брэди весь превратился во внимание. Марисса говорила небрежно, очевидно, не замечая, что она что-то вспомнила.
– Не было? – на всякий случай переспросил он.
Марисса покачала головой.
– Нет, никогда.
– В детстве у меня была пара собак, но потом я перестал держать животных. А года два назад я заехал к другу, который живет внизу, в городе. Незадолго до того его сука как раз преподнесла ему в подарок целый выводок щенков. Когда я шел к дому, корзина с малышами была выставлена на заднее крыльцо. Роден был из них самым неказистым. Маленький, тщедушный, он и ходить-то как следует не умел. А его братья и сестры уже твердо стояли на лапах. Одного уже даже забрали покупатели. И вообразите, как только я подошел, этот заморыш выбрался из корзины и поковылял за мной.
Пока я был в гостях, он ни на минуту не отставал от меня, правда, то и дело засыпал у меня на ногах. Когда пришло время уезжать, стало ясно, что мне с ним не расстаться. Убежден, что если бы я его не забрал, он самостоятельно прибрел бы сюда, вскарабкался на эту гору и поселился здесь. Кстати, друг рассказывал, что при появлении покупателей Роден вообще не шевелился, притворяясь полуживым. Очевидно, хотел представиться совершенно бесперспективным приобретением. Забавно, правда?
– А по-моему, это вполне естественно. Он просто ждал вас.
Эта фраза была сказана с такой теплотой, что Брэди сделалось не по себе.
– Вы говорите, что в детстве держали собак. А вы что, росли где-то поблизости? – спросила Марисса.
– Да, совсем рядом.
– А ваши родители? Они живы?
Мариссе было интересно все, что касалось этого мужчины, завладевшего ее мыслями… и сердцем.
– Мать с отцом по-прежнему живут в нашем старом доме на северной окраине городка.
– Мне представится случай с ними познакомиться?
Этот вопрос озадачил Брэди. Поколебавшись, он ответил:
– Не думаю.
Марисса постаралась скрыть горечь, вызванную упоминанием о чьем-то семейном доме, о нормальной, понятной жизни, к которой ей не позволено прикоснуться.
– Как бы мне хотелось знать, есть ли у меня родители или кто-то из близких!
Брэди почувствовал, что их разговор снова зашел в тупик.
– Марисса, я только хотел сказать, что вы вот-вот все вспомните и захотите уехать домой. Вас там ждет ваша жизнь, ваши друзья, и вы вряд ли будете возвращаться в памяти к этим местам…
Она прикрыла глаза, тени от ресниц легли на щеки.
– Да, наверное.
Последовало неловкое молчание.
Брэди с болью наблюдал, как Марисса все глубже погружается в отчаяние. Ах, как бы он хотел ей помочь!
Мысль о скорой разлуке неотвязно преследовала его. Он старался запомнить милый образ этой женщины. Изысканные черты лица, грациозный изгиб шеи, будто точеные линии тела. Господи, вот бы воплотить это совершенство в скульптуре, заглянуть за эту безукоризненно элегантную оболочку!
Какие тайны открылись бы перед ним? Какие мысли, какие мечты?
Кто населяет ее жизнь в обычном мире: какие друзья, родные, любовники…
Он бы многое отдал, чтобы, воплотив в материале образ этой женщины, проникнуть в ее тайны. Но Брэди не обольщался: при всем своем мастерстве он был не в силах выполнить эту задачу. Самое большее, что у него получится, – точная копия модели. Никто не смог бы воссоздать подобную красоту.
Брэди сидел молча, не решаясь расстроить Мариссу очередным неуместным замечанием.
Наконец Роден бесцеремонно вывел ее из глубокой задумчивости. Уткнувшись мордой ей в колено, он постарался подсунуть голову под ее ладонь, в надежде, что уж тогда его точно погладят. Марисса не удержалась от улыбки:
– Какой ты хороший, умный пес!
Роден с готовностью завилял хвостом в знак совершенного согласия.
Марисса перевела взгляд на Брэди.