Любовь нельзя купить

Она вспомнила тот день, когда впервые встретила Фиону и испытала приятное чувство оттого, что у нее появилась новая, особенная подруга.
Детям всегда кажется, что такое чувство возникает только у них, что с возрастом оно проходит, что в дружбе взрослых нет той радости и восторженности, какая бывает в юные годы. Но Тесс было тридцать девять лет, и она все еще удивлялась тому, как подруга может влиять на ее жизнь.
И тут Тесс показалось, что заводить новую приятельницу будет нечестным по отношению к Фионе и Милли, хотя думать так было глупо.
Но в тот момент она только об этом и размышляла. Потом эти мысли будут мучить ее, поскольку ей не с кем будет ими поделиться. Макс решит, что она ведет себя нелепо, а Фионе и Милли она ничего не скажет из боязни, что они сочтут ее чересчур расчетливой и по-настоящему обидятся на нее за то, что она так быстро и легко покинула их. В своем воображении она моментально перескочила к тому времени, когда ей, быть может, придется жить двойной жизнью, с двумя наборами приятельниц, которые никогда не должны встречаться, потому что они ни за что не поладят.
При этой мысли она содрогнулась. Дружба должна облегчать человеку жизнь, а не омрачать ее. Ее жизнь и без того уже так запутана, что и представить невозможно.
Хитер быстро собрала бумаги в своем небольшом кабинете, а потом вышла вместе с ними и заперла дверь.
— Ну ладно, увидимся в пятницу. Приятно было познакомиться, — торопливо проговорила она и зашагала прочь. Сделав несколько шагов, она вдруг повернулась и пошла назад.
— Знаю, мой вопрос покажется вам странным, — сказала она, — но я не прощу себе, что не задала его, если узнаю, что вы смогли бы помочь.
— Спрашивайте, — оживившись, сказала Тесс.
— Видите ли, у нас курс йоги, но наша преподавательница неожиданно ушла на прошлой неделе. Нет-нет, — сказала Хитер, пристально глядя на Макса, — пока вы не успели спросить меня, отвечу — она не пала жертвой случайной перестрелки и не похищена преступной группировкой.
Макс покраснел от злости. Плохо, когда твои мысли читает жена; не хватало, чтобы то же самое проделывала совершенно незнакомая женщина.
Тесс закашлялась, чтобы удержать предательский смешок.
— Она узнала, что беременна, — продолжала Хитер. — Ничего не спрашивайте. Как бы там ни было, мы ищем нового преподавателя. У нас висело объявление какое-то время, но никто не откликнулся. Вот мы и опрашиваем всех, может, случайно кто-то знает подходящего человека Жалованье не бог весть какое, но платим мы регулярно и наличными.
— Я могла бы взяться за это, — сказала Тесс и быстро оглянулась.
«Интересно, кто это сказал? Неужели я?» Макс недоверчиво глядел на нее.
— Вот как? — осторожно спросил он. — Может, тебе лучше для начала подумать? Мне бы не хотелось, чтобы ты… перенапрягалась.
— Решено, я берусь.
Тесс повернулась к Хитер так, чтобы не видеть лица Макса, и пояснила:
— Мы как раз говорили о том, чтобы подыскать мне какую-нибудь работу на неполный рабочий день.
«Ну, это-то тебе по силам», — послал ей молчаливое сообщение Макс.
— Это просто здорово! — воскликнула Хитер. — У меня было такое чувство, что вы тот самый человек, к которому нужно обратиться!
— Здорово, — согласилась Тесс и слабо улыбнулась.
— Тогда поговорим об этом в пятницу. Пока! — И Хитер удалилась.
— Мама, а что такое йога? — невинно спросила Лара.
Макс стоял и тряс головой, точно игрушечная собака на заднем сиденье дешевой машины.
— Ты что, совсем с ума сошла? Ты и сама-то йогой никогда не занималась, а еще учить собралась.
Тесс пришлось защищаться.
— Я много чем занималась. А йога — это вроде медленной аэробики. И потом, я могу купить книгу про йогу и видеокассету. Я в хорошей физической форме, неглупая, быстро все схватываю. Это ведь работа, а работа мне нужна. И что в ней тяжелого?
Макс решил пока помолчать. Вот останутся наедине, тогда и обсудят этот вопрос.
В тот же день Тесс встретилась с Фионой и Милли. Она рассказала им о новом районе все, за исключением встречи с Хитер. И занятий йогой. Теперь она жалела о том, что импульсивно схватилась за работу, а признаваться в своей глупости ей пока не хотелось.
«Ну вот, теперь у меня появились секреты от моих ближайших подруг, — горько думала она. — Нехорошо. И это при том, что обе оказались настоящими подругами, которые не прячутся от меня, не «фильтруют» звонки и не избегают меня, будто я заразная. В отличие от всех прочих знакомых».
— Значит, обошлось без ростовщиков? И там нет ни уличных кафе, ни гангстеров, замышляющих устранение главаря соперничающей банды и одновременно разглагольствующих о том, как крепко они любят мать родную?
Фиона была разочарована первым описанием нового местожительства Тесс. Где же колоритные рассказы, которые, как они рассчитывали, должны развлечь всех, поскольку отныне они не будут ходить вместе в дорогие кинотеатры?
У Тесс был извиняющийся вид.
— Я купила местную газету и заглянула в раздел злачных мест, но таковых не оказалось.
— Раз уж не можешь найти вертеп в газете, могла бы и сама придумать что-нибудь этакое, — предложила Фиона.
Тесс задумалась:
— Может, мне стоит, например, под видом литературного салона организовать клуб, где вместо местных писателей и критиков будут собираться скупщики краденого и стукачи…
— Зачем ей стукачи? — спросила Милли у Фионы, поразив ее знанием реалий лондонского «дна».
— Понятия не имею, — ответила Фиона, — но раз уж Тесс затевает что-то незаконное, то подобные типы ей определенно нужны.
Тесс быстро забыла и о Хитер, и о недавнем приступе оптимизма. Она вновь с подругами. И больше ей ничего не нужно. Они с легкостью развивали милую беседу, в которой каждая играла свою роль. Она боялась еще раз покинуть их. Ей хотелось, чтобы все оставалось так вечно.
— А что надевают, когда идут в злачное место? — спросила Милли.
— Все что угодно, только не то, что продается в «Гэп» [15], — авторитетно заявила Фиона.
И они продолжали в том же духе. Вести серьезный разговор о своем будущем они боялись, однако скоро устали оттого, что нужно поддерживать веселый тон. Поздно вечером Фиона позвонила Милли, и они договорились встретиться на следующее утро.
— Ну и как, по-твоему, она справляется? — спросила Фиона.
Милли пожала плечами:
— Не думаю, что она уже осознала масштабность происходящего. Ради Лары она пытается представить эту катастрофу как большое приключение, да и ради себя самой и Макса. Не знаю, как ты, но я не вижу во всем этом ни единого положительного момента.
Фиона согласилась. Они сидели, понурившись и испытывая неловкость, едва ли не за один день заступившую место волшебной легкости, которую три женщины так долго испытывали в обществе друг друга.
— Давай затронем тему полегче. Когда приезжает твоя мать? — неудачно спросила Милли.
— Спасибо, что напомнила мне об этом, — мрачно отозвалась Фиона. — Прилетает на метле на следующей неделе. Но прежде нам придется поменяться спальнями. Ей хочется разместиться поближе к ванной, так что Натану нужно будет освободить свою спальню и перебраться в свободную комнату.
— А как дети восприняли то, что их бабушка едет погостить?
— Ждут не дождутся! Она же все время дает им деньги. И сласти. И разрешает им есть, что они захотят. Даже каждому готовит отдельно!
— Мне тебя жаль, — сочувственно проговорила Милли. — На, съешь еще одну булочку.
— А ты это разве не для кафе испекла?
Милли в задумчивости взяла булочку, уронила ее на пол, поспешно подняла и снова положила на тарелку перед Фионой.
— Ну вот. Раз она побывала на полу, то для кафе не годится. К тому же оно закрывается в конце недели, да и все, что я сделала, они не смогли продать.
Фиона откусила еще теплую булочку:
— Стыда у тебя нет. Мы ведь кричим на своих детей, когда они едят то, что подняли с пола.