Зазеркалье войны (СИ)
Но наряду со страхом пришло и любопытство. А также то, что у существ из плоти и крови называлось бы "интересом к жизни". Девяносто первому было интересно абсолютно всё, начиная от астрономии и заканчивая вот такими вот непонятными, но жутко интересными местами, как эта улица из тканей. А уж художники... Картины вообще были больным местом дроида: он никак не мог уяснить их смысл и то удовольствие, что разумные существа получали как от создания подобных произведений, так и от любования ими. В мире Девяносто первого все картинки имели смысл: они либо обозначали функции в интерфейсе, либо предупреждали об опасности или наоборот - говорили об отсутствии оной, - или изображали технику, вооружение и солдат врага... в общем, были полезны. А тут... Девяносто первый замер, глядя на полотно, изображавшее акробата под куполом цирка. Отделение немедленно сгрудилось за спиной своего командира, нелепо тыча во все стороны бластерными карабинами.
- Это что? - поинтересовался Девяносто первый, показав рукой на картину.
Художник - молодой зелтрон с волосами, торчащими во все стороны на манер забракских рогов, - с живым любопытством уставился на дроида.
- Это акробат, - озвучил он очевидное и тут же задал ответный вопрос: - Нравится?
Девяносто первый задумался над этим вопросом, но внятного ответа так и не нашёл. Что подразумевал абориген? Чёткость изображения, достоверность? Может, размер рисунка? Или количество цветов? Неясно.
- Что должно нравиться? - сдавшись, спросил он.
- Всё, - и не думая скромничать, ответил зелтрон. - Вглядись, как передано движение, напряжение момента. Игра на грани, между жизнью и смертью. Одно неверное движение - и прекрасный полёт молодого ловкого тела превратится в падение.
Девяносто первый послушно уткнулся в картину, но ничего из вышеописанного так и не нашёл.
- Где? - Дроид повернул голову обратно к художнику.
К разговору с интересом прислушивалась беловолосая девица, устроившаяся в серебристом павильоне напротив. Судя по наличию картин и холсту с неоконченной работой, она являлась коллегой собеседника дроида.
- Нашёл с кем говорить об искусстве, Этаг, - рассмеялась зелтронка. - В нём явно не установлено подходящее программное обеспечение. Что ты объяснишь железяке?
- А вдруг объясню? - заупрямился тот, кого назвали Этагом. - Искусство - универсальный язык, понятный даже дроидам. Надо только подобрать правильные слова.
- Скажи, мой металлический друг, - вновь обратился он к Девяносто первому, - что ты видишь на этой картине?
- Взрослую форму существа одного вида с Вами, предположительно - судя по отсутствию ярко выраженных вторичных половых признаков, - мужского пола. На изображении видны напряженные мышцы лица, что означает сильное физическое напряжение, испытываемое этим мужчиной, или... - Девяносто первый сделал короткую паузу, перелопатив все человеческие лица, что хранились в его памяти, и выбрав наиболее подходящие по выражению, - ...проблемы с желудочной деятельностью. Более точно сказать не могу, но если Вам нужен диагноз, то я попрошу прибыть сюда квалифицированного медицинского дроида.
Он замер, ожидая ответа.
На лице художника отразилась целая гамма эмоций, которые Девяносто первый мог трактовать как резкое обострение нескольких хронических заболеваний, а особь женского пола начала громко и заливисто хохотать, по всей видимости, испытывая прилив положительных эмоций от того факта, что у неё подобных проблем со здоровьем не наблюдается.
- Отлично подобрал слова, - подбодрила она своего коллегу, подняв вверх большой палец и продолжая смеяться. - Я в восторге!
Справившись с собой, Этаг побарабанил пальцами по пряжке ремня и щёлкнул пальцами, осенённый идеей.
- Скажи, дроид, тебе никогда не хотелось выглядеть иначе, чем сейчас?
- Это невозможно, - вежливо возразил дроид. За его спиной лязгнул люк, и из танка высунулся его командир-лейтенант, раскрашенный в зеленый с черными и желтыми полосами.
- В чём дело, капрал? - спросил он. - Беспорядки?
- Нет, сэр, - ответил Девяносто первый. - Мы говорим об искусстве, - щегольнул он свежими знаниями. Собравшиеся вокруг зелтроны могли поклясться, что металлопластовое "лицо" лейтенанта приобрело озадаченное выражение. Во всяком случае, он ненадолго замолчал, а потом, произнеся "понял-понял", скрылся в машине.
- Моя конструкция практически исключает модернизацию, - продолжил Девяносто первый беседу с художником с того места, на котором их прервали. - Даже модуль искусственного интеллекта и память невозможно переставить на какую-либо другую машину, кроме такой же модели, как я.
- А в рамках... эм... текущей конструкции? - не сдавался художник. - У меня есть друг, который как раз работает на металлических поверхностях, он мог бы разрисовать твоё тело... Твой корпус, - поправился зелтрон, - как тебе захочется.
- Зачем?
- Чтобы отличаться от прочих дроидов.
- Я и так отличаюсь, - Девяносто первый показал на свои капральские полосы. - Это визуальное отличие, а ещё у меня есть личный номер и индивидуальный идентификационный сигнал.
- Но можно ведь добавить ещё больше индивидуальности, стать совершенно особенным дроидом. Подумай, похожего на тебя не будет во всей галактике!
- Зачем? - не понял Девяносто первый. - Это как-то повлияет на мои возможности? Прошу прощения, но каким образом изображение чего либо - к примеру, вот этого акробата или... - Дроид указал на натюрморт, написанный смешливой зелтронкой, - ... частей животных в первой стадии разложения и плодов деревьев может как-то улучшить навыки? Окраска должна нести реальную пользу и смысл. Например, уменьшать вероятность обнаружения противником.
- Пользу, говоришь? - задумался художник, после чего щёлкнул пальцами и поднял на Девяносто первого смеющийся взгляд. - А как насчёт маскировки?..
Зелар, комендатура. Второй день оккупации
Выпоротые горе-солдаты частично удовлетворили Раму жажду крови и даже подняли его настроение. Взбежав по лестнице, мандалор открыл дверь кабинета, удивлённо обозрел пустующее место Нэйва и спросил у Ракши, изучающей журнал о светской жизни с таким видом, словно она держала в руках дохлого грызуна:
- А куда опять ускакал Маленький босс? Разгребать очередной завал фруктов, или спасать зверюшек?
- Для разнообразия - просто спать, - сообщила ему мандалорка и ткнула пальцем в глянцевый разворот журнала. - Слушай, я понять не могу, кому какое дело кто в каком наряде появился на какой-то там церемонии? У этих пустоголовых что, забот посерьёзней нет?
- Да если б только у них, - Рам снял шлем. - Это называется "признак цивилизации" и считается неимоверно круто практически во всех центральных мирах. Любое мало-мальски серьёзное мероприятие не обходится без вот таких вот репортажей, да ещё и в прямом эфире. Так что тут наши розовокожие друзья всего лишь следуют общей моде. Я когда работал на владельца корпорации по производству спидеров, то ещё и не такое видел: у его жены были специальные агенты, задачей которых было - ты не поверишь, - узнавать, что оденут жёны других шишек на очередной приём, или ещё какой осик. И платила им так же, как её муж - мне.
- Нет пределов идиотизму, - резюмировала Ракша и небрежно швырнула журнал за спину, в угол кабинета, где её стараниями уже образовалась живописная свалка местной печатной продукции. - Из просмотра этой макулатуры я вынесла две мысли: аборигены предпочитают распечатки, а не цифровые издания, и на планете напрочь отсутствует хоть что-то, отдалённо напоминающее уголовную хронику. Оппозиционных статей или недовольства местным правительством я тоже, кстати, не обнаружила, но может это просто потому, что серьёзных изданий прежние хозяева кабинета не держали.
- Бессмысленная трата флимси, - согласился Костас. - Деньги им просто девать некуда, - он обвёл руками роскошно декорированную приёмную, подтверждая свои слова. - Кстати. А брачные обряды там были?