Практическая романтика (СИ)
— Я… а, да! Спасибо большое, все прекрасно!
— А когда приехали? Наши номера в том корпусе, — он махнул куда-то в сторону, но я не особенно вглядывалась.
— Понятно. Мы… да… вчера утром!
Я не то чтобы с трудом подбирала слова, но сбивалась от вида Кристины. Ее бровь еще сильнее заползла на лоб — вероятно, так красавица констатировала неуместный интерес ее друга ко мне. Мне тоже от этого было не по себе. И совсем уж неприятно стало от ее презрительной усмешки.
— Юр, пошли уже. Нас все ждут.
— Подождут, — он улыбнулся ей так же мягко, как и мне.
Но она настаивала:
— Надо успеть поужинать до вечеринки.
— А, точно! — Юра хлопнул себя по лбу. — Девочки, сегодня же вечеринка на берегу в честь открытия сезона, прилетайте туда! Там вся молодежь собирается, старикам вход воспрещен.
— Ты спятил?! — Кристина зашипела и подалась вперед, словно собиралась вцепиться в него зубами и утащить отсюда подальше.
Я просто решила отделаться, но притом оставаться вежливой:
— Спасибо за приглашение, Юра! Но нам завтра очень рано вставать…
И Вера завопила, заглушая конец моей фразы:
— Конечно, спасибо, спасибо! Мы обязательно придем!
Юра несколько растерялся от слишком громкого голоса и отступил. Глянул на нас обеих напоследок и шагнул к отчего-то разъярившейся Кристине. Через несколько секунд они оба вернулись, подхватили под локти Кешу и потянули за собой. А он словно из забытья очнулся и монотонно прогундел:
— Кристи, да вытащи ты ногти из моего мяса.
— Ты опять уснул с открытыми глазами!
— В здоровом теле здоровый лук, — он ответил ей, извернулся, посмотрел на нас и добавил: — Буду очень ждать.
Совершенно непонятно, кому это было сказано. А если нам, то непонятно, каков процент угрозы содержался в этой фразе. Но в любом случае, как-то сразу стало ясно, почему Кеша-торчок так называется. Однако Верочке на это было плевать — она зажала рот двумя ладонями и прямо в них тихо визжала. Ну все, кажется, мой курорт закончился, начинается свистопляска.
Глава 6
Зачем ты стучишь в мои барабаны?
Стоит ли говорить, что гардероб Верочке пригодился. Она собиралась на вечеринку с таким отчаяньем, будто это первый и последний шанс в ее жизни показать себя во всей красе. Хотя, по сути, именно так оно и было. Сестра настолько вдохновилась, что попыталась нарядить и меня. Я отбилась. Вообще идти туда не собиралась, но после кровопролитных споров мы сошлись на компромиссе: я пойду, но в своей футболке и шортах. И даже купальник под низ надевать не стала, чем привела Веру в полное недоумение — на ее взгляд, явиться на пляжную вечеринку без самого главного — это верх тупости. Потом она махнула рукой, окончательно признав мою непроходимость. Ну, а я в тот же момент махнула рукой на ее непроходимость. Честно говоря, я решила составить ей компанию только по той причине, что боялась пустить все на самотек: хотелось бы присутствовать там, где моя идиотичная напарница может запросто подписать нам обеим смертный приговор, то бишь приказ об увольнении.
Место проведения вечеринки угадать было несложно — мы шли на звук музыки. И о ее громкости достаточно сказать только то, что она прилично заглушала шум моря. Если назавтра мы сможем общаться без крика и друг друга слышать — это будет большой удачей, необъяснимой с медицинской точки зрения. По поводу купальников Верочка угадала — абсолютное большинство девушек только в них и были одеты, благо температура позволяла. Я одернула сестру, когда та попыталась стащить с себя легкий сарафан и сразу присоединиться к общей вакханалии.
Народу собралось столько, что стало понятно — здесь далеко не только молодежь из гостей отелей. В подтверждение тому можно было разглядеть и огромное количество машин разных габаритов. Мы поначалу мялись в сторонке, не зная, к какой компании податься, а на самом деле высматривали хоть какие-то знакомые лица — в частности, я искала взглядом Юру, в чьей компании не чувствовала бы себя пятой ногой собаке. Ну, а уж кого выискивала Вера, и ежу ясно.
И именно ее желание сбылось первым. На нас налетели сзади, обнимая сразу обеих. Не кто иной, как Герман, подхватил нас, толкая ближе к центру бедлама. Я сжалась. Вера сжалась. И, по всей видимости, сжались мы по совершенно противоположным причинам.
— Новенькие, что ли? — спросил громко и весело, выпуская нас из этих насильных полуобьятий, после чего я смогла дышать. — Не тушуемся, девочки! Вон там бухло, там танцы, а там грязные танцы. Правило одно — не скучать. Лично проверю! И если только заподозрю, то клянусь своим добрым именем, раздену, вываляю в смоле и перьях, чтобы другим дурной пример не показывали. Вы откуда вообще? Как зовут?
Вера на себя стала не похожа — она заметно порозовела, но тем не менее нашла в себе силы собраться и радостно ответить. Быть может, она осознанно проигнорировала первый вопрос, сразу перейдя ко второму:
— Я Вера, а это моя двоюродная сестра — Ульяна!
Не представляю, какие эмоции она переживала в этот момент, наконец-то вступив в свой первый диалог с парнем ее мечты. Герман ей шикарно улыбнулся и подмигнул.
— Постараюсь запомнить, но не обещаю, слишком много новеньких, а у меня память уже под коньячком. На всякий случай буду звать вас рыженькая и… — он глянул на меня, — рыжая. Простите, еще куча народу ждет моего явления в их бессмысленных жизнях!
И он улетел вперед к очередной компании, которая сразу разразилась приветственными криками. Верочка смотрела ему в спину обалдевшей от счастья креветкой, а я соображала, почему это я рыжая. Шатенка я. Ну, может, на ярком солнце с легкой рыжиной, но в такое время суток об этом никто не должен догадаться. Вот Верочка, действительно, похожа на рыженькую куколку, тут Герман прав.
Было очень заметно именно его перемещение посреди толпы — и не только по белой рубашке, бросающейся в глаза издали. Все-таки Герман Керн обладает сумасшедшей харизмой: дело далеко не только в яркой внешности, он будто самый шумный, самый приветливый и знакомый всем. Последнему удивляться не приходилось — здесь явно собрались молодые люди примерно его окружения, потому он был хотя бы заочно известен всем. Но вряд ли он в этом кругу проявлял свои худшие качества и над кем-то открыто издевался, потому и отношение к нему перевешивалось к позитивному. А такие люди, как Герман, обязательно вызывают какое-то отношение: их или обожают, или ненавидят, но никто не относится к ним равнодушно. Как топ-звезда на эстраде, делящая всех без исключения на своих фанатов и хейтеров.
Я глянула на Верочку, чтобы оценить ее состояние, и подскочила на месте — сестры рядом уже не было. Ей хватило ума не тащить меня с собой в гущу веселья. Видать, догадалась, что я и есть ее главное препятствие к веселью. Минут через десять я увидела ее вдали уже с каким-то стаканчиком в руках. Итак, квест пройден: пятьдесят процентов из нас обнаружили-таки бухлишко, а остальные пятьдесят процентов мысленно ужасались и предугадывали последствия. А то, что здесь никого особенно последствия не беспокоят, можно было уже догадаться — на каком-то узком возвышении, импровизированной сцене, очень откровенно вытанцовывали полуголые близняшки Анжела и Ангелина. Брюнетки профессионально извивались и бесстыдно касались друг друга, будто вот-вот перейдут к более откровенным ласкам. Да уж, их представления в коридорах института, оказывается, можно было назвать детским лепетом по сравнению с тем, что они могут устроить. Вокруг стояла целая толпа парней, которые, как зомби, синхронно покачивались в такт движениям девушек.
Наконец-то я увидела и Юру Раевского. Приветливо махнула ему рукой и отважилась направиться навстречу, все-таки он здесь был единственным из знакомых, не вызывающим иррациональный страх. Рядом с ним стояли, пританцовывая, Кристина и Миша — невысокий шатен, которого я тоже знала из института и того злополучного троллейбуса. Кеша стоял не пританцовывая, а… торча, — именно таким словом можно охарактеризовать его замершее в пространстве положение и пустой взгляд.