Танцы на стеклах (СИ)

–– И вам, сэр. До свидания, мистер Бин Рашид аль…
–– До свидания, Роберт, –– разбавляет напряжение доброжелательным тоном Бетрис, не дав ему договорить мою длинную фамилию. Я криво усмехаюсь, когда Беа прерывает разговор.
Мы выходим из лифта, и двигаемся в сторону ресторана через громадный, утопающий в огнях и роскоши, холл.
–– Ты не прислала мне медицинскую карту по Йонсен. Забыла? –– сухо интересуюсь я, немного замедляясь. Беа недоуменно хмурит брови, но держит свои вопросы при себе, замечая все оттенки моего настроения.
–– Я помню о твоей просьбе, но возникли некоторые сложности.
–– Почему? Сложности какого рода? –– останавливаясь, я требовательно смотрю в глаза своей ассистентки.
–– Ты запрашиваешь слишком конфиденциальную информацию, –– поспешно сообщает Беатрис. –– Сейчас проблема почти решена, и принципиальный врач скоро изменит свое решение и перешлет мне выписку из карты мисс Йонсен.
Она немного смущенно смотрит на меня, не решаясь спросить.
–– Не твоё дело, Беа, –– отвечаю я на вопрос, который вижу в ее глазах, –– Мне нужна данная информация. Как можно скорее.
–– Я потороплю людей, которые занимаются этим вопросом.
–– Сэр, рады видеть Вас в нашем отеле…. –– начинает свою приветственную речь подоспевший администратор. Я даже не пытаюсь ответить что-либо, проходя мимо. Неловкий момент сглаживает Беатрис, извиняясь перед любезным администратором, и спешит за мной к столику, где нас ожидают потенциальные немецкие партнеры.
Мне не приходится много говорить на подобного рода сделках. На самом деле, решение о сотрудничестве заочно уже принято. Моя компания запускает сеть ювелирных магазинов в Мюнхене, и новые партнеры предоставляют содействие в этом вопросе. Нужно отметить, что за последний год «L. Corp.» превзошла по прибыли предыдущие годы в несколько раз. У меня есть весомые причины для гордости, особенно после всей этой грязи, которую лил на меня Али, пока я работал с ним бок о бок. Змеиное гнездо, где каждая гадюка норовит ужалить побольнее, но я уже давно принял свою сыворотку с противоядием. Меня сложно, невозможно уязвить, напугать или запутать. Бесценный опыт, который я получил в резиденции первой жены отца стал для меня уроком на всю жизнь.
Встреча с партнёрами заканчивается быстро. Документы подписаны, договорённости достигнуты, прощальное рукопожатие, и все расходятся по своим делам. Беатрис выглядит довольной проделанной работой. И я не могу отрицать тот факт, что она здорово облегчает мою жизнь.
Я предлагаю Беа немного выпить по случаю успешной сделки, и она, конечно, с радостью соглашается. Мы с ней не раз весело проводили время за бутылочкой вина, переходя на дружественный тон, который мне, как человеку арабского мира, сначала казался немного неуместным. В моей жизни женщины исполняли одну единственную роль –– лежа на спине. Это если утрировать. Я за разнообразие.
Я редко встречал женщин, с которыми хотелось бы разговаривать. Отец, вообще, считал западных женщин –– главной опасностью для арабского мужчины, считая всех поголовно продажными и развратными. Отчасти так и есть.
{–– Американки и европейки очень красивы, Адам. Их лица открыты, смех заразителен, а глаза сверкают, подобно изумрудам и аметистам. А волосы словно шелк на ощупь, –– любил говаривать он вечерами, когда я сидел перед ним с каменным лицом, превозмогая боль, после побоев слуг Норы, наказывающих меня за непослушание. –– Они дурманят кровь, их тела источают сладострастие, которому невозможно сопротивляться. Эти женщины, словно сирены, прекрасные и доступные, фальшивые и алчные. Пираньи, мой мальчик. Твоя мать была такой. Ты не должен грустить о ней, потому что она давно уже о тебе забыла. Я дал ей все. Дом. Драгоценности. Слуг. Она жила лучше, чем все мои жены, и я любил ее. Самое ужасное, что может случится с арабским мужчиной –– это любовь к распутной женщине, которая не понимает и не принимает той жизни, которую мы ведем здесь. Она не верила в моего Бога, не приняла наших традиций. Как мы могли понимать друг друга? Амели было мало того, что я дал ей, обделяя своих законных жен. И даже собственный сын не удержал ее. Какая женщина способна оставить сына, чтобы вернуться к распутной жизни, где можно не закрывать лицо и отдаваться разным мужчинам? Почему я говорю с тобой об этом сейчас? Тебе двенадцать лет, и совсем скоро ты станешь мужчиной, Адам. В тебе течет кровь твоей матери. Заглуши ее зов. Ты мой сын. Сын шейха. Принц и наследник престола. Твоя родина Анмар. Твой бог Аллах. Помни, кто ты. Всегда помни, кто ты.}
Такие разговоры происходили с завидной регулярностью. Его жена заставляла своих слуг избивать меня палками, а вечером я выслушивал наставления отца, который ничего не знал о том, какая змея спит в его постели, рассуждая о коварстве западных женщин. Однажды он заметил, что я едва могу идти, и когда после резкого приказа, все-таки показал ему следы от палок на спине и ребрах, Норе здорово влетело за чрезмерную заботу о пасынке. Она поклялась, что больше ни одного синяка не останется на моем теле. И не солгала. Теперь ее слуги били меня по ступням. Очень долго, розгами, оставляя кровавые следы и шрамы. Мучительная тупая боль, которую невозможно терпеть без криков, но за стоны меня тоже наказывали. Пока могли. Пока я не научился давать сдачи.
Сейчас они все меня боятся, не раз столкнувшись с монстром, которого сами породили за годы садистского, жестокого воспитания. Даже Али не вступает со мной в открытый конфликт. В глубине души он знает, что меня ничто и никто не остановит. Если мой любимый братец перегнет палку, я разорву его глотку зубами, не боясь ни людского суда, ни высшего.
Возвращаясь к Беа Мур, я могу сказать, что меня в ней привлекает. Нет, не красивое лицо. Красивыми лицами я наелся вдоволь. Она играет по моим правилам, беспрекословно выполняя приказы, и не обсуждая их. Принимает мою волю как высшую инстанцию. Беатрис несомненно умна, образована, обладает собственным мнением, но выражает его настолько тактично и ненавязчиво, что я крайне редко, но все-таки прислушиваюсь к ней. Однако, не смотря на мое расположение, один промах с ее стороны, и Беатрис перестанет для меня существовать, как и другие ее предшественницы. Никакие заслуги в прошлом не изменят моего решения, если оно будет принято. Никакой благодарности, жалости и сантиментов. Я умею только брать, ничего не отдавая взамен. Люди для меня –– не более чем инструмент для выполнения моих желаний и требований. И если они сопротивляются, я роняю их на самое дно, а потом вычёркиваю из своей жизни. Не запоминая даже лиц и имен.
Но одно лицо и одно имя из моего прошлого я забыть не в силах.
Мелания Йонсен. Девушка с платиновыми волосами и аметистовым взглядом, полным ненависти и презрения. Ее долг все еще не уплачен.
А я не прощаю долгов. Никому и никогда.
Тем более, что история с этой сучкой, чуть не пустила под откос все мои амбициозные планы, испортив отношения с отцом. Шейх был крайне недоволен и разочарован историей с обвинением в изнасиловании, которую Джадир смог замять, пустив в ход связи и деньги. Отец всерьез подумывал о том, чтобы лишить меня доли в компании и управляющей должности в американском филиале. Я целый год изображал из себя пай мальчика, идеального сына, который сделал все возможное, чтобы отец заметил мои успехи и сменил гнев на милость. Мне пришлось наступить на горло своей гордости, самолюбию, своим принципам, и все из-за какой-то девки, которая решила, что я не достоин трахать ее. А теперь она будет умолять меня об этом.
Но сначала мне нужно знать, какие методы применить к этой несговорчивой сучке. Я дождусь информацию, которую запросил у Беатрис, а потом приму решение.
Мы допили бутылку вина, и я решил закончить вечер. Тем более, что Беатрис явно приглянулась высокому блондину за соседним столиком, который не сводил с нее недвусмысленного взгляда. Я встал из-за столика, пожелав Беа весёлого вечера, но она внезапно остановила меня, мягко обхватив запястье.