Любовь как сон

– Хм… мне он показался довольно милым и адекватным, – ответила Анна, пожав плечами.
Мишель ткнула окурок в стаканчик из-под кофе, служивший пепельницей. Она регулярно бросала курить, а потом снова начинала.
Анна и Мишель познакомились, когда им было чуть за двадцать, на семинарах по похудению. Анна с честью выдержала испытание, Мишель провалилась. Однажды, когда энергичный ведущий в очередной раз провозгласил: «Здоровый дух в здоровом теле!» – Мишель громко ответила с певучим западным акцентом: «Стивен Хокинг, наверное, тоже так говорит, – а потом, в воцарившейся тишине, добавила: – Да провались, я пошла за жареными крылышками». На той неделе Анна пропустила взвешивание и обзавелась лучшей подругой.
– «Милый и адекватный» – по-моему, ты устанавливаешь планку слишком низко. Я от персонала и то требую большего.
– Не знаю… Я только что провела вечер с человеком, который заявил, что ему нравятся женщины с хлыстом, и настоятельно пытался выяснить, что я предпочитаю в постели. Поэтому, честно говоря, я предпочту милого и адекватного. Попробуй знакомиться по Интернету, и у тебя планка тоже упадет.
У Мишель были приятели, которым она звонила, когда хотела покувыркаться. Ей разбил сердце один женатый тип, и она утверждала, что больше не жаждет разочарований.
– Но вообще ты прямо перехватываешь мою мысль, дорогая. Если это был «адекватный», почему бы не рискнуть и не познакомиться с «оригинальным»?
– Даже если кто-нибудь и согласится, не хочу приводить его в чувство после того, как он придет и увидит меня.
Наступила пауза. Фрэнк Синатра пел «Путников в ночи»; его голос доносился из магнитофона, приклеенного скотчем под кассой.
– Неужели я это скажу? – произнесла Мишель, глядя на Дэниела. – Да, я все-таки это скажу! Анна, есть скромность – прекрасное качество. И есть низкая самооценка, которая может серьезно повредить. Ты просто супер. Почему, по-твоему, мужчина должен разочароваться?
Анна вздохнула и откинулась на спинку.
– Да, конечно. Тогда почему я вечно одинока?
У Мод, бабушки Анны, было убийственное высказывание о тех, кто предавался романтическим мечтаниям не по чину: «Пешеход ей не нужен, а всадник на нее не посмотрит». У одиннадцатилетней Анны мурашки ползли по телу. «Что это значит?» – «Некоторые женщины думают, что слишком хороши для тех, кому они нравятся. Но они не так уж хороши для тех, кто нравится им. И в конце концов они остаются одни».
Мод могла омрачить любое настроение. Но она всегда оказывалась права. Иногда по нескольку раз на дню.
– Кто тебе вообще сказал, что ты недостаточно хороша? – спросила Мишель.
– О, еще в школе.
Мишель и Дэниел, конечно, знали, как Анну травили вплоть до злополучного выпускного вечера. И они помнили, что случилось потом. Воцарилось неловкое молчание, насколько это возможно в пьяной компании в час ночи.
Мишель рассудительно сменила тему:
– Не уверена, что общение с нами идет тебе на пользу. От нас никакого проку. Я обречена на одиночество, а Дэн… остепенился.
Вновь повисла пауза, поскольку Мишель произнесла последние слова с изрядной долей скепсиса.
Дэниел почти год встречался с апатичной девицей по имени Пенни. Она пела в фолк-группе «Неназываемые» и страдала от синдрома хронической усталости. Касательно синдрома Мишель питала глубокие подозрения и намекала, что на самом деле Пенни просто чересчур жалеет саму себя. Дэниел познакомился с ней, когда та работала официанткой в «Кладовой». Ее уволили за профнепригодность, поэтому Мишель и полагала, что имеет право судить и высказывать свое мнение. Весьма нелестное.
– Очень даже идет, и сейчас оно очень полезно, – возразила Анна.
– Кстати, – Мишель жестом указала на миску, стоявшую на столе, – ты слышала про омлет Арнольда Беннета? Ну а это домашние яйца по-шотландски. Кстати, тоже от Арнольда. Угощайся.
Несмотря на внешнюю грубоватость, Мишель была доброй и щедрой – и охотно делилась едой, оставшейся с поминок, которые устраивал в тот день один клиент.
– Я весь последний час с жадностью смотрю на них, но мне как-то неловко есть яйца покойника, – заметил Дэниел.
– Они же с поминок, – ответила Мишель. – Он на них не присутствовал. Так что успокойся.
– А, ну да, – хмыкнул Дэниел. – Извинь-яйца.
Он взял из миски яйцо и принялся грызть его, как яблоко.
– Их принес брат Арнольда. И передал последние слова покойного. То есть предпоследние, точнее говоря. Самыми последними словами было: «Не надо лимонаду, Роз», – но это недостаточно глубоко. Ну, готовы? Вы сейчас упадете.
Анна взглянула на подругу остекленевшими глазами и кивнула.
Мишель стряхнула пепел с сигареты.
– Он сказал: жаль, что я столько времени боялся.
– Чего? – спросила Анна.
– Он не уточнил. Ну… разного. Все мы боимся разных вещей, которые не смертельны, правда? И всю жизнь проводим, избегая их. А потом, ближе к концу, понимаем, что бояться следовало жизни, проведенной в вечном страхе.
– Страх страха, – заметил Дэниел, смахивая крошки с бороды.
Анна задумалась. Чего она боялась? Одиночества? Не особенно. Оно стало ее естественным состоянием, поскольку большую часть взрослой жизни Анна провела одна. Наверное, она боялась, что никогда не полюбит? Хотя… нет, и это был не вполне страх. Скорее разочарование или грусть. Так какого же страха она избегала? Ха! Ведь Анна хорошо знала ответ.
Страха вновь стать той, прежней девочкой.
Анна подумала про письмо, которое получила неделю назад. Она покрылась холодным потом, как только увидела его.
– Некоторые страхи рациональны, – сказала Анна. – Например, я боюсь высоты.
– А я – лысых кошек, – подхватил Дэниел.
– И где тут рациональность? – поинтересовалась Мишель.
– Кошки хранят в шерсти свои секреты. Нельзя доверять кошке, которой нечего терять.
– А я боюсь идти на встречу выпускников в следующий четверг, – заявила Анна.
– Что? – воскликнула Мишель. – Ну нет, это не считается. Ты должна пойти.
– С какой стати?
– Чтобы сказать им всем: «Посмотрите на меня теперь и обзавидуйтесь, я победила!» Тогда ты избавишься от своего страха навсегда. Разве не здорово?
– Плевать я хотела, что они подумают, – энергично ответила Анна.
– Тем более докажешь это, если придешь.
– Нет. Они решат, что мне не все равно.
– Неправда. Послушай, если он тоже придет…
– Не придет, – перебила Анна, почувствовав, как у нее перехватило дыхание при этой мысли. – Исключено. Он слишком высоко забрался.
– Значит, еще меньше поводов не ходить. Хочешь быть Арнольдом и гадать, как сложилась бы твоя жизнь, если бы ты не боялась? Тот концерт на выпускном и их подлый розыгрыш… ты ведь больше не виделась с ними с того дня?
– Да.
– Так разруби наконец этот узел. Встреть врага лицом к лицу. Иначе страх так и будет тобой властвовать.
– Ого! – воскликнул Дэниел, сел и посмотрел в окно.
Анна и Мишель обернулись и увидели на тротуаре хохочущего мужчину средних лет. Спустив брюки и трусы до коленей, он смотрел на кого-то через плечо.
– Извращенец, – фыркнула Анна.
– Точно, – согласился Дэниел.
Они наконец заметили вдалеке компанию и вспышки мобильных телефонов.
– По-моему, он показывает зад своим дружкам, а нам просто достался побочный эффект, – заметила Мишель.
Мужчина потерял равновесие и качнулся вперед, звучно стукнувшись о стекло.
– Так, так, так! – Мишель быстро поднялась, подошла к окну и постучала в стекло костяшками пальцев. – Оно стоит пять штук, приятель. Пять штук!
И тут мужчина со спущенными штанами внезапно осознал, что из-за стекла на него смотрит женщина. Он завопил и пустился прочь, подтягивая брюки на ходу.
Анна и Дэниел, пьяные и ослабевшие, чуть не упали со смеху.
Мишель вернулась, плюхнулась на кушетку и закурила новую сигарету.
– Объясни тем ублюдкам, что ты про них думаешь, Анна. Я серьезно. Покажи, что ты не боишься. Что они не вышибли из тебя дух. Почему бы и нет? Если будешь прятаться, так и проведешь всю жизнь, боясь пустого места. Не позволяй страху победить.