Соня и Александра

– Я – знаю! Я всегда влюблен! Поэтому я так молодо выгляжу! – воскликнул водитель.
– Ну да.
Владимир собирался съязвить про возраст, но вовремя остановился. Все-таки им нужно было добраться до места. Зачем нервировать человека, который отвечает за их безопасность?
– Мне сказали, что я должен встретить молодую влюбленную пару, – заявил водитель.
– А нам сказали, что у нас будет трансфер, – ответил Владимир.
К счастью, водитель его не услышал – он поехал дальше, чтобы показать Соне «восхитительный» вид, который откроется справа за поворотом. А уж потом выяснить, туда они едут или не туда.
Эти двое нашли друг друга со своими бесконечными ахами, вздохами, «восхитительными» видами, «очаровательными» рощами и «милыми» пейзажами. Владимира уже с души воротило от этого сиропа, которым оба щедро поливали свою речь. Как будто нет других эпитетов. И он вынужден это слушать. И терпеть, пока Соня сделает очередное фото, а водитель соизволит не спеша двинуться дальше. И если сейчас выяснится, что они ошиблись адресом, а это совершенно неудивительно, то он сам окажется во всем виноват. Разве можно было доверить трансфер Соне? И сесть в машину, не выяснив, та эта машина или нет. И если произошла ошибка, что делать дальше? Вызывать такси и терять еще несколько часов на ожидание и дорогу до места? А вдруг они едут в противоположном направлении? Не исключено. Скорее всего, так оно и есть.
Владимир на самом деле злился на себя. Ему такие необдуманные поступки были совсем не свойственны. Что вообще с ним происходит? Он оказался в машине, которая везет его не пойми куда с этими двумя… э… настроенными на лирический лад спутниками.
– Вот! Нашла! В кармане! – заорала Соня, как будто обнаружила клад с несметными сокровищами.
Владимир очнулся от собственных мыслей. Он хотел выйти на ближайшей остановке или около кафе. Выгрузить свой чемодан, и пусть они едут дальше без него.
– Адрес! – Соня радостно разглядывала листок, который все это время был у нее под рукой.
Когда водитель и Соня сверяли адреса и обнимались, как давно потерянные и внезапно обретенные родственники, Владимир сидел в машине и по глотку смаковал воду. Именно смаковал, понимая, что больше воды нет и в ближайшее время точно не будет. От этого чувства пить хотелось все сильнее – жажда не отступала. В этот момент, который казался ему безумным изначально, он понял, что спасет его только питьевая вода.
– Я же говорила, что все будет хорошо! – восклицала Соня, но Владимир точно знал: то, что они сели в нужную машину – счастливая случайность, которая бывает в одном случае из ста. А в его случае не имеет никакого шанса на реализацию. И если с ним случилось такое счастье, то еще неизвестно, к чему оно приведет и чем придется заплатить. Причем по двойному тарифу.
Когда водитель с Соней выяснили, что они едут в нужное место и никакой ошибки нет, Соня сфотографировала очередную оливковую рощу, и они двинулись дальше. Они весело щебетали и обсуждали вид из окна – церквушки, домики, кустарники и поляны с цветами. Владимир прикрыл глаза и сделал вид, что задремал.
Он пытался понять, какие такие неведомые силы свели его с Соней и заставили отправиться с ней в эту поездку. Он помнил всегда и все, с фотографической точностью. Но тот момент – знакомства с Соней – воспроизвести не мог. Он расстался с Александрой, с которой прожил почти три года, и встретил Соню, молодую, красивую, пустую и гулкую, как ваза без цветов. У Сони были ямочки на щеках, ноги, которые никак не заканчивались, густые волосы, девичий румянец и глаза, которые занимали половину лица. Да, и ресницы – настолько длинные, что они мешали ей спать, цепляясь за веки. Такие ресницы Владимир видел только один раз – в детстве. Это воспоминание он тоже давно стер из памяти. В детском саду он был влюблен в девочку Кристину. У нее были такие ресницы, что она не могла спать днем. Девочка закрывала глаза и начинала чесаться – ресницы ей мешали. Кристина умела долго не моргать и была чемпионом по «гляделкам». Однажды маленький Владимир из любви и сострадания решил ей помочь и отстриг ресницы маникюрными ножницами воспитательницы, которые «украл» из стола. После этого он ни разу не был в садике и больше никогда Кристину не видел. Наверное, родители попросили оградить дочь от неадекватного мальчика, который способен ей навредить.
Владимир был старше Сони на пятнадцать лет. У нее были такие же ресницы, как у Кристины. И она была такой же покорной, как та девочка из детского сада. Соня смотрела на него доверчиво, как маленький ребенок на взрослых. Владимир наслаждался своей властью над этим чудом природы – над этими ногами, грудью, ямочками на щеках. Он знал, что любое его слово Соня будет воспринимать как вселенскую истину. Он видел, как она со своей детской подвижной психикой пытается под него подстроиться, угодить и поймать его одобряющий взгляд. Соня радовалась его похвале, его подаркам, как ребенок.
Как он позволил ей решать все за него? В какой момент это произошло? Он ее не любил. Был очарован, даже нет, не так: он смотрел на нее, как на человека, с которым у него нет и не может быть ничего общего. Она была женщиной с мозгами ребенка, которая вдруг стала от него зависеть. И не как Александра. А полностью, с потрохами. Да, она принадлежала ему абсолютно. Он мог ее разобрать и снова собрать, как игрушку. Он знал, о чем она думает, что чувствует. Он знал, на какие рычаги нажать, чтобы получить желаемое. Соня в его руках была как кукла: наклонишь – и она закроет глаза, поднимешь – и она скажет «мама». И ему было интересно, куда и к чему это приведет. А еще ему было интересно, когда Соня сломается, когда ее заклинит от его бесконечных экспериментов. Когда она поведет себя как живая, нормальная женщина. И может ли она быть нормальной? Может ли кричать, устраивать истерики, иметь собственное мнение, ненавидеть, прощать, терпеть, страдать… Соня была куклой, в которую загрузили определенную программу, и она ее отрабатывала – улыбалась, красиво ходила, держала его под руку, снова улыбалась. Она даже спала красиво – не двигаясь, не шевелясь, в красивой шелковой ночной рубашке, которая никогда не мялась. От Сони всегда приятно пахло – чуть сладковато, чуть приторно. Владимир скорее из физиологического интереса, чем в приступе страсти, не пускал Соню в душ, чтобы узнать, чем она пахнет по-настоящему.
Александра всегда пахла липовым цветом. На самом деле, она пахла по-разному, предпочитая тяжелые, терпкие, сложносочиненные духи, но Владимир знал, что ее настоящий запах – липа. Лечебный, деревенский, быстро отцветающий, но дающий спокойствие. Говоря откровенно, Владимир точно не помнил, как именно пахнет липа, но представлял себе Александру именно такой – цветком с несоразмерными листьями, который снимает любую хворь. Липовый цвет точно не навредит. Успокоит, снимет тревогу, боль, температуру.
Соня всегда пахла так, как и должна пахнуть кукла, – сладко и стойко. Искусственный аромат, не вытравляемый ни запахом города, ни временем, въелся в нее намертво. Владимир даже мечтал о том, чтобы поймать новую ноту – запах вина, пота, сигарет, бензина, духоты, мороза – не важно. Но к Соне ничего не прилипало. Она всегда была свежа, и вечером этот запах лишь усиливался – искусственно-цветочный, без лишних примесей и следов натуральных компонентов. Соня была как концентрированный сок, который пахнет апельсином, на вкус как апельсин, но в нем нет и следа от цитрусовых. Обман, зафиксированный мелким шрифтом на упаковке. Достижения химической промышленности, а в случае с Соней – аномалия, которая не давала телу источать натуральные запахи.
Наверное, ему следовало прыгнуть с парашютом или отправиться в экстремальную поездку, но Владимир выбрал Соню и лишний раз убедился в том, что острые ощущения ему не нужны.
Они ехали еще минут десять, петляя по дорогам.
– Я поехал короткой! – гордо сообщил водитель.
На одном из поворотов, которых было немало, на достаточно крутом серпантине – Владимир успел заметить дорожный знак – крошечный автомобиль не выдержал. Старая модель с механической коробкой пережила многое, но никак не ожидала, что в ее багажник поместят два огромных чемодана. Наверное, машина привыкла возить в багажнике пакеты с луком, мясом или овощами, а не многочисленные и ненужные наряды капризных гостей.