Секреты обольщения

– Да, у меня интерес не праздный, а профессиональный.
– Вы агент по недвижимости?
– Иногда выступаю в этом качестве. Я строю дома и при этом иногда пользуюсь чужими идеями.
– Значит, вы архитектор.
– Иногда выступаю и в роли архитектора.
Брадуэлл переключил внимание с дома на Розалин как раз вовремя, заметив, что она обдумывает его слова. Веки ее слегка опустились, а губы дрогнули.
– Значит, вы из тех людей, кто берет большие имения и делит их на меньшие земельные участки? Как это делают в Мидлсексе.
По выражению ее лица он мог заключить, что эта деятельность вызывает в ней отвращение. Как у многих других.
– Люди, владеющие землей, часто хотят ее использовать с толком. Без таких, как я, не было бы района Мейфэр, возникшего десятилетия назад. Не было бы лондонских площадей.
Он предвидел возможные возражения, потому что знал, какими они могут быть. И поспешил ответить на ее невысказанную мысль, которая, как он подозревал, уже зародилась в ее голове.
– Уверяю вас, что когда я проектирую дома, предназначенные для небольших поместий, вам не придет в голову, что они не существуют здесь уже много поколений. Как я уже сказал, я использую чужие идеи и они как раз и служат этой цели.
– Разве это требуется? Разве люди, сдающие в аренду или продающие свои земли, ставят условие, чтобы новые дома не портили природу?
– Раз нет достаточно земли, чтобы удовлетворить спрос на нее, то можно ставить любые условия.
Розалин больше ничего не сказала и не спеша пошла дальше по саду. Брадуэлл следовал за ней, и перед ним открывались квадраты возделанной земли, и по ним можно было видеть, где летом выращивают овощи и цветы.
– Как хорошо вы знаете земли, мистер Брадуэлл. Вы рассматриваете их только с точки зрения их ценности для строительства или знакомы с агрокультурой?
– Кое-что об этом я знаю.
– Тогда я хотела бы попросить у вас совета.
Они прошли в конец сада, вышли через задние ворота, и Розалин повела его через поле, заросшее травой и сорняками. В лучшие времена здесь было, вероятно, пастбище – место для выпаса лошадей, принадлежавших ее семье. Розалин направилась вверх по холму, и они добрались до гребня. Отсюда открывался прекрасный вид на покатые холмы. Вблизи были видны крыши фермерских домов. Должно быть, там жили ее арендаторы. Кайл мгновенно охватил все это одним взглядом. Вдали, насколько он мог заключить, на расстоянии, возможно, миль двадцати, виднелись постройки Оксфорда.
– Вы никогда не думали продавать имение? – спросил он.
– Я не имею права его продать. Оно мне не принадлежит. Однажды человек, занимающийся тем же, чем и вы, написал мне и задал тот же вопрос. Возможно, вы его знаете. Его имя мистер Харрисон.
– Я его знаю. Должно быть, его привлекла близость вашего поместья к Оксфорду.
– Он был готов хорошо заплатить, но я не сочла возможным подавать ему надежды. Это наш семейный дом и принадлежит не мне, а брату. Если вы спросите мое мнение, я скажу, что не хотела бы его продавать вообще.
Они спустились с холма и оказались на поле акров в пять. Среди темных борозд можно было разглядеть остатки прошлогоднего урожая, оставшиеся неубранными.
– Это часть одной из наших ферм, – пояснила она. – Арендатор уезжает. Он сказал мне об этом два месяца назад.
Значит, не из-за скандала. Если она существовала за счет арендной платы, то потеря арендатора была для нее бедствием.
– Вместо него появится другой.
– Вряд ли. – Она стряхнула грязь, налипшую на полуботинки. – Он сказал, что у него был плохой урожай и что с каждым годом он становится все хуже. Сказал, что здешняя почва беднеет. Если это правда, то, возможно, другого и не будет. Но даже если и будет, придется снизить арендную плату.
Брадуэлл присел на корточки и взял горсть земли.
– Не припомните, это поле когда-нибудь оставляли под паром?
– Насколько я помню, никогда.
Она склонилась к его плечу, чтобы видеть, что он делает. Так как он не был занят ничем особенным, то почувствовал склонившееся над ним лицо и тело. Почувствовал слишком остро.
Пальцы Брадуэлла зарылись в землю глубже, выворачивая наружу пласт почвы. Он собрал ее довольно много и положил в свою шляпу. Джордана это не позабавило бы.
– В городе я знаю человека, проводящего исследования почвы, чтобы выяснить, насколько она истощена. Я отвезу ему этот образец, и мы узнаем, в почве ли проблема. Если это не так, то, возможно, ваш арендатор просто плохой хозяин.
Он встал. Розалин подвинулась к нему ближе, чтобы лучше видеть, и их тела оказались на расстоянии не более чем шести дюймов друг от друга. Она вздрогнула, будто он неожиданно появился ниоткуда.
Ее женственность окутывала его, была всюду вокруг, вызывая в памяти воспоминания о грубом объятии в несчастную ночь аукциона. Его шляпа, наполненная землей, и даже окружающий пейзаж будто перестали существовать, пока Брадуэлл смотрел сверху вниз на это прекрасное лицо. В голове у него роились воспоминания о запретных мечтах.
Розалин смотрела на него с опаской, и от этого казалась совсем юной. У него не возникло ощущения, что она испугана или обижена. Пожалуй, просто выглядела заинтересованной. И будто чего-то ожидала. Возможно, он отступит на несколько шагов, чтобы увеличить расстояние между ними.
Его же инстинкты требовали обратного. У нее были на редкость выразительные глаза. Он гадал, знает ли она о том, сколь много они открывают. В них была печаль и беспокойство за свое поместье, одиночество. Но было и что-то еще. Искренность. Открытость. Понимание связывающей их близости, возникшей в ту ночь и не допускавшей притворства.
Розалин вспыхнула и повернула голову, чтобы прервать этот контакт взглядов. Брадуэлл же наклонился и провел пальцем по ее неописуемо нежной щеке, а потом его пальцы спустились ниже и обхватили ее подбородок. Розалин подняла к нему лицо.
Пока они смотрели друг на друга, ее гордость как будто растаяла. Они оказались снова в лунном свете на аллее возле дома Норбери. Только сейчас был день и при ярком свете солнца выражение ее лица было видно гораздо лучше. Опасение. Удивление. Смущение. Это гипнотизировало его, а ее красота и то, что они были разделены пространством в ширину ладони, только ускоряли бег его крови, уже и так бурный.
Он едва дотронулся до нее и все же почувствовал ее трепет.
«Она не для таких, как ты, малый».
Вне всякого сомнения, это было так, и все-таки он поцеловал ее.
Это был очень беглый, очень короткий поцелуй, хотя ему хотелось много большего. Настолько сильно, что он перестал себе доверять. Нежность ее губ. Податливость и тепло ее тела напомнили ему о первом его поцелуе много лет назад.
Розалин вспыхнула. Смущенная, отступила, чтобы увеличить расстояние между ними. Подняла на него глаза, и на этот раз в ее взгляде не было смущения. Ее взгляд был прямым, печальным и понимающим.
– Вы ведь сказали, что на этот счет у вас нет никаких намерений.
– Я сказал вам, что у меня нет иллюзий относительно вашего расположения ко мне из-за той ночи. Вы красивая женщина, и я не был бы мужчиной, если бы не заметил этого.
Казалось, его слова потрясли ее.
– В настоящих обстоятельствах это звучит как оскорбление. Я всегда теперь буду гадать, считает ли мой поклонник меня именно такой особой, какой меня рисует молва.
– Я, возможно, единственный человек в Англии, кто не станет гадать, потому что я все знаю наверняка. Но чтобы избавить вас от сомнений и мыслей о том, гадаю ли я, какая вы, а также от ощущения, что вас оскорбили, я постараюсь не обращать внимания на вашу красоту. Правда, сомневаюсь, что преуспею в этом.
Ее рассмешила эта игра слов, а возможно, она сама себе показалась смешной. Розалин рассмеялась и повернула к дому. По дороге она указала рукой на его шляпу.
– Как мило, что вы снова пытаетесь мне помочь, но, боюсь, ваша шляпа погибла.
– Шляпа не имеет значения.