Белый царь – Иван Грозный. Книга 2

– Ты кто? – спросил Ургин.
– Я-то местный. А кто вы такие будете? Что-то я вас тут не встречал.
Князь проигнорировал слова нищего и продолжил допрос:
– Местный, говоришь? А как до жизни такой докатился?
– Тебе до этого какое дело?
– Мы люди православные, должны помогать друг другу. Я хочу это сделать, но до того должен убедиться, что предо мной несчастный человек, а не тать, разбойник, лиходей.
– Это я-то лиходей? Еще два года назад у меня были и дом, и семья. Жена Анюта, сын Степка, дочь Лиза. Дело свое было. Из купцов я. Был. Да вот только на беду свою пошел против Луки Марина. Тот торговлю расширял вместе с князем Ростовым. Подворье мое, амбары да суда им приглянулись. Предложили продать, а цену дали низкую. Но дело даже не в ней. Все одно не продал бы, потому как дело от отца получил, а тот – от деда. Наследственное это у нас. Я и сам торговал с прибытком, думал, вырастет сын, ему все передам, сам отдыхать буду в тепле и сытости. Да просчитался. Недооценил князя и Марина. Думал, поторгуются и отстанут, ан нет! Лето в позапрошлый год выдалось жарким, сухим. То там, то здесь вспыхивали пожары, лес горел. Вот однажды ночью полыхнул и я. Вспыхнуло все сразу. И дом, и амбары с товаром, и причал, и суда. Я в отъезде был. А как вернулся, так чуть с ума не сошел. Нету ничего. Было и нету. Сгорело все. И семья. Жена Анюта, сын Степка, дочь Лиза. Все потерял. Наложить руки на себя хотел, да батюшка отговорил. А покуда я занимался похоронами, Лука Марин каким-то путем, скорее всего, чрез князя Ростова, земли мои забрал. Наместник грамоту ему выдал, что, мол, теперь он владеет тем, что было моим. Вот и стал нищим. – Мужик сплюнул на снег.
– Как звать-то тебя, несчастный?
– Михайло Шутов. А что?
– Челобитную на беззаконие купца, князя, наместника подавал?
Бывший купец удивленно усмехнулся.
– Кому?
– Царю! – ответил Ургин.
– Эка ты завернул, добрый человек. Где мы и где царь? Кто же мне тут позволил бы челобитную на самого наместника подать? Все под ним. А сам поехал бы в столицу, так дальше ближнего леса не ушел бы. Прибили бы люди того же Ростова.
– Но он бежал в Литву!
– И это тебе известно?
– Известно!
– Он бежал. Почему, никто не ведает. А наместник-то и людишки его в городе остались. Да и Лука, будь трижды проклят весь его род, теперь высоко поднялся. Не у меня одного земли да торговлю отнял.
Вперед выступил Петр Лемех.
– Чего же ты, узнав, что купец Марин уничтожил твою семью, не убил его тут же? Испугался? Конечно. На паперти с протянутой рукой сидеть покойней, нежели мстить обидчику! Какой же ты после этого мужик?
– А ты, воин, не лайся, не разобравшись.
– Я тебе что, пес какой, чтобы лаяться? – возмутился Лемех.
Его прервал Ургин:
– Угомонись, Петр. Помолчи. – Князь посмотрел на Шутова. – А ты отвечай, почему простил разбойникам убийство семьи?
– Простил? Как же! Такое не прощается. После похорон собрал своих работных людей и повел их к Марину. Только до подворья мы его и дошли. Стража наместника разогнала людей, а меня связали да затащили во двор Луки. Он приказал собак спустить. Те так меня потрепали, что еле оклемался. Раздеться да показать, что со мной изверги сделали? Живого места на теле нет. Показать?
Ургин мрачно сказал:
– Не надо. Верю! Значит, за Луку стража наместника вступилась?
– Не она, я этого ирода удавил бы.
– Но сейчас Ростова нет, наместник сменился, в городе учрежден суд. Почему ты права свои не отстаиваешь?
– Видать, издалека ты приехал, добрый человек. Бояре меняются, а все как было, так и остается. Это в Москве да в ближних к ней уделах порядок, а тут закон другой, боярский. За ними сила.
– Еще посмотрим, за кем сила. А ты-то чего у паперти в пургу сидел? Жить негде?
– Есть изба недалече, но жить не хочется. Прошлой ночью супруга приснилась, да так, будто и не сон был, а явь. Спросила меня Анюта: «Что ж ты, Миша, маешься-то на этом свете? Иди ко мне, к детишкам. У нас хорошо». Проснулся, и так худо мне стало, сил нет. Весь день вино пил, а под вечер решил, пойду к храму, помолюсь, да и останусь. Ночи холодные, усну и не проснусь. А тут вы, так и не сказавши, кто такие будете и что вам в городе надобно.
– А мы как раз к Луке Марину и направляемся.
– Так вот кому я жалился! Что ж, коли вы друзья Марина, так не дайте греху случиться, убейте!
Ургин спрыгнул с коня, подошел к Шутову.
– Ты не понял, Михайло. Я князь Ургин, прислан из Москвы. Нужен мне Лука Марин, чтобы доставить его к государю. Эта собака не только пред тобой виновата, но и пред самим царем.
– Да ты что? – От удивления Шутов раскрыл рот.
– Покажешь, где его подворье?
– Так оно тут, рядом. Вон третий дом за высокой городьбой, справа.
– Вижу. Охрану Марин держит?
– Какую охрану? Так, двое работников время от времени обходят усадьбу. Зачем Марину стража, коли, если что, его наместник защитит? А ты и вправду князь Ургин?
– Да.
– Дмитрий Михайлович?
– Что, слыхал?
– Приходилось. А верно, что ты вхож к самому царю?
– Верно.
– Тогда, может, и за меня заступишься?
– Что, пропало желание помирать?
– Жить хочу, коли так все обернулось. Не иначе Аня меня к храму привела, чтобы я с тобой встретился. Только вот что, князь, охраны у Марина нет, но есть стража наместника. А в ней побольше ратников, чем у тебя.
Ургин усмехнулся.
– О чем ты, Михайло? Наместник не подчинится царскому посланнику? Да государь с него за это голову снимет.
– Ага! Если этот наместник следом за Ростовым к немчинам не убежит.
– А ведь Шутов прав, князь, – проговорил Ушатов. – Наместник не станет ждать царского суда. Сбежит гаденыш. Хотя, конечно, еще неизвестно, кто кого возьмет – стража местная нас или мы ее.
– Нам ли отступать, Ефим?
– Так я ничего! Мне не впервой бой принимать.
– Послушай, князь! – подал голос Шутов. – Я думаю, надо народ поднять. Тогда наместник ничего сделать не сможет.
– Бунт устроить?
– Не сейчас, а коли Марин успеет человека за помощью к наместнику послать и стража против вас выступит. А мужиков я быстро подыму. За царского-то посланника князя Ургина!
– Думаю, обойдемся без этого. Но ты давай с нами. Придется пехом, лишнего коня у нас нет, но тут недалече, заодно и согреешься.
– Да обо мне не беспокойся, не отстану.
Ургин вскочил на коня.
– Третий дом справа. Действуем жестко. Вперед!
Отряд Ургина подъехал к массивным воротам усадьбы купца Марина. От конников не отстал и Шутов, державшийся чуть в стороне.
Ургин приказал Белому:
– Стучи, Лешка, да погромче!
Белый ударил в ворота.
Изнутри послышался недовольный голос:
– Это кто тут шумит? Ополоумел, не знаешь, чей дом?
– Знаю, – ответил Ургин. – Открой, гости к хозяину приехали.
– Что за гости еще?
– Открой ворота, узнаешь!
– Я открою, но коли что не так, то собаки у нас злые. Разорвут в клочья.
Ургин взглянул на Лемеха.
Петр без слов понял команду князя и кивнул.
Ворота приоткрылись, Лемех схватил работника купца за ворот тулупа и вытащил на улицу. Увидев четверых воинов на конях, а поодаль Шутова, парень струсил.
– А… кто вы?
Дмитрий нагнулся к нему.
– Я же сказал, гости к хозяину.
– Так надобно доложить Луке Авдеевичу. Он вроде еще спать не ложился. Недавно выходил во двор.
– Не надо никому ничего докладывать. Пусть наш приезд станет подарком для Луки Марина.
– Но…
Со двора раздался голос второго работника:
– Митяй, ты чего за ворота вышел? Али полюбовница прибежала?
– Нет, скажешь тоже, Степан, – ответил Митяй, глядя на клинок, который приставил к его груди Петр Лемех. – Какая полюбовница?
Ургин проговорил:
– Сделай так, чтобы Степан тоже вышел.
Парень кивнул и крикнул:
– Степа, поди сюда!
– Чего это?
– Да тут мужик какой-то подъехал, говорит, родственник твой.