Право на вседозволенность (СИ)

Карминский перевел взгляд на открытое настежь окно со сдвинутой вбок прозрачной белой шторой и отрывисто приказал:
- Вставай! Наше ознакомительное занятие будет проходить не здесь!
- А где? – едва слышно спросила Юлиана.
Жнец хищно улыбнулся.
- Хочу показать тебе настоящую инкаторскую работу! – почти дружелюбно ответил он. – Ты же хочешь увидеть, чем тебе придется заниматься всю свою жизнь? - Он поднял палец и вкрадчиво добавил: - Заметь, всю! Ведь уволиться с этой службы невозможно! Она оканчивается только вместе с жизнью! Ты правда этого хочешь?
Девочка этого не хотела. И не просто не хотела, а панически боялась. До учебы она мало что знала об инкаторах, кроме того, что это наделенные огромной властью люди, и все их ненавидят, но то, что писали про них на веб-страницах, очень ее пугало.
Выжидающая улыбка Карминского стала жесткой и теперь напоминала звериный оскал.
- Я задал тебе вопрос!
Она вздрогнула, в очередной раз удивившись как хлестко он произносит слова. Примерно так же звучали удары бича в фильме про рабов, который они с Тони смотрели пару месяцев назад. 
- Да, - нерешительно соврала Юлиана, боясь разозлить его правдивым ответом.
Она со стыдом подумала, что если не справится со своим страхом перед учителем, то скоро сама превратится в такую же безмолвную забитую рабыню, как главная героиня того фильма, но уж никак не в инкатора.
- Отлично! – захлопывая составленный накануне конспект, воскликнул он. - Тогда поехали!
Эдмунд быстрым шагом вышел из класса и направился по коридору к выходу, ни разу не обернувшись. Проклиная сковывавший ее движения узкий мундир, девочка бросилась за ним вдогонку. 
Местом для их урока Карминский выбрал расположенную в двухсот двадцати километрах от академии тюрьму. Туда несколько дней назад привезли осужденного за шпионаж валькинорца - гражданина уже несколько десятилетий воюющей с Талинальдией страны. Парень оказался крепким орешком и до сих пор так и не рассказал, кто из чиновников оборонного ведомства передавал ему планы генштаба.
Дело было слишком мелким для инкатора, и в другое время он поручил бы его кому-то другому, но для запугивания девчонки оно вполне годилось. Он снисходительно посмотрел на старательно изучавшую вид за окном автомобиля ученицу. С момента их отъезда из академии прошло уже сорок минут, но она ни разу не пошевелилась: поездка с ним сама по себе была для нее серьезным испытанием. За всю дорогу они не обмолвились и словом, и инкатор лениво подумал не потретировать ли ее своими разговорами для усиления эффекта. Но комфортная езда приятно убаюкивала его, и он решил не портить себе поездки таким сомнительным удовольствием. Успеется! Скорей всего, этой пугливой неженке и обыкновенного допроса хватит, чтобы рухнуть в обморок! А потом он придумает еще что-то впечатляющее. Да мало ли способов довести четырнадцатилетнюю девчонку до нервного срыва? Конечно, упертому Астароту будет мало одной ее истерики, но он обеспечит их Юлиане в таком количестве, что она очень быстро превратится в трясущееся затравленное существо, недостойное называться человеком. И вот тогда этот коронованный упрямец поймет, что она никуда не годится и оставит его в покое, а эту малолетку отдаст на балет. Там ей самое место – хрупкая, изящная, тонкокостная. Словом, необременительная для партнера. А вот для него очень даже обременительная. Ну, а если не на балет, то еще куда-то, только не в инкаторскую академию.
Карминский прикрыл тяжелые веки и задремал. Его разбудила тишина в ту самую минуту, как шофер заглушил двигатель, останавливая машину напротив центрального входа в тюрьму. Он потянулся, расправляя плечи, и бросил косой взгляд на застывшую рядом с ним девочку, которая оробело смотрела на открытую ей шофером дверь.
- Чего сидишь? Выходи! Приехали! - скомандовал инкатор.
Юлиана выбралась из машины и с опаской огляделась. Прямо перед ней, посреди выжженной беспощадным летним солнцем степи, на несколько десятков метров тянулся каменный забор. Сверху он был утыкан острыми штырями, на которых крепилась колючая проволока. За ним виднелось несколько угрюмо-серых корпусов с маленькими зарешеченными окнами.
Уколовшись о жала проволоки, взгляд девочки отскочил вниз и уткнулся в бессильно повисший ковыль. Все вокруг казалось неживым. Тишина стояла такая, что резало слух. Не слышно было ни птиц, ни привычного для степи стрекота кузнечиков, ни шелеста иссушенной травы. Воздух был сперт и неподвижен, даже облака казались плотно приколоченными к небу.
- Чтоб тебя! – проворчал сзади Карминский, размазывая по асфальту прыгнувшую ему под ноги большую желто-зеленую саранчу. Тело насекомого превратилось в неоднородную кашу, а отделившиеся от него лапки задрыгались в агонии.
Юлиана поморщилась и отвела глаза.
- Ну что, налюбовалась пейзажем? – поинтересовался Карминский.
Она молча кивнула.
- Тогда идем дальше! – жизнерадостно объявил он.
Охранник тюрьмы с лязгом отворил тяжелую калитку и замер в глубоком почтительном поклоне. Даже не кивнув ему, Жнец подтолкнул медлящую девочку в спину, побуждая ее пройти через вертушку проходной.
- Смелее! Будь как дома! Ведь это – часть твоей будущей работы! Ты должна чувствовать себя тут хозяйкой, а не гостем!
Она внутренне содрогнулась и вышла в квадратный тюремный двор. Теперь к чувству сиротливого одиночества, которое она испытала возле ограды, добавилась обреченность. Она ядовитыми миазмами сочилась из бетонных стен, из вмурованных под ржавыми решетками окон, и накладывала несмываемый отпечаток на лица стоявших на вышках часовых.
Не успел Карминский подойти к главному корпусу, как очередной охранник предупредительно распахнул перед ним двери. 
- Где Сигерд Станг? – отрывисто бросил на ходу инкатор.
- Я провожу вас, милорд! – дрогнувшим голосом сказал служащий, пристраиваясь чуть поодаль и сбоку от инкатора и его спутницы. – Пожалуйста, поверните направо! Теперь сюда. Осторожно: здесь две ступенечки вниз! – задыхаясь от волнения, комментировал он. - Мы почти пришли! Третья дверь слева, милорд. Минутку, я сейчас вам ее открою. 
Бедняга так нервничал и суетился, что Юлиана даже на время отвлеклась от собственных страхов. Значит, не у нее одной так трясутся поджилки в присутствии Жнеца? 
Охранник распахнул дверь настежь, пропуская ее и Карминского внутрь, а потом застыл у входа по стойке "смирно". Увидев входящего инкатора, сидевший за столом следователь вскочил, как ошпаренный. Вытянувшись в струнку, он путано забормотал слова приветствия, при этом его правое веко непрерывно дергалось.
«Да, похоже не я одна такая нервная!» – с некоторым удовлетворением заключила Юлиана. Жнеца от этого открытия она бояться не перестала, зато стыд за свою слабость ее стал мучить значительно меньше. Она даже позволила себе осмотреться.
Ее взгляд сразу же приковал к себе стоявший посреди комнаты мужчина в темной робе. Его руки были заведены за спину, глаза завязаны плотной черной тканью, а уши закрывали внушительных размеров наушники. Он странно покачивался и подергивался, словно в такт слышавшейся даже сквозь наушники музыке. Его жутковатый танец состоял не только из покачиваний – периодически он начинал оседать, но тут же возвращал себе относительное равновесие. Из-под закрывавшей его лицо повязки виднелась только узкая прорезь бескровного рта, который то широко открывался, то снова стискивался.
Карминский с усмешкой посмотрел на заключенного и погрозил следователю пальцем. 
- Развлекаешься? Ай-яй-яй! Ты разве не знаешь, что пытки разрешены только инкаторам?
- Я так, несильно… Просто хотел узнать у него несколько имен… - забормотал тот. 
- Пошел вон отсюда! – махнув рукой в сторону двери, добродушно приказал инкатор. Сам того не зная, следователь здорово облегчил ему задачу.
Офицер шмыгнул к двери, а Жнец бросил на стол привезенную с собой темно-синюю папку и взял с него пачку влажных салфеток. Вытащив пару штук, он набрал номер своего палача, которому велел приехать следом за ними.